«Российские силовики готовят почву для нового геноцида в Крыму» – Заир Смедляев

18 января Верховный суд Крыма рассматривал апелляции по делу «ялтинских поджигателей». Суд оставил в силе приговор Муеддину Аливапову – 4,5 года в колонии-поселении и возмещение ущерба пострадавшим от поджогов. Двоим другим обвиняемым, Сергею Кудряшову и Вячеславу Бутнику, приговор смягчили на полгода. Кудряшов получил 3 года в колонии-поселении, Бутник – 2,5 года.

Муеддина Аливапова обвинили в том, что он с двумя соучастниками поджигал автомобили на Южном берегу Крыма – с 6 января по 3 марта 2016 года в Большой Ялте было 40 возгораний, сгорело 12 машин.

После задержания обвиняемых поджоги не прекратились. Аливапов дал признательные показания, но затем отказался от них и настаивал на своей невиновности. Мать Муеддина сообщала, что показания ее сына добыли путем психологического давления.

О пытках заявил и адвокат другого подсудимого, Сергея Кудряшова. По его словам, «Кудряшов 19 часов подвергался пыткам и угрозам со стороны сотрудников полиции, чтобы дать признательные показания». Адвокат отметил, что показания, полученные следствием, противоречат данным, полученным с камер наблюдения и распечаткам телефонных разговоров подсудимых. Но суд проигнорировал доводы защиты, даже то, что обвиняемые не были знакомы до возбуждения уголовного дела.

Крымскотатарский активист Заир Смедляев уверен, что Муеддин Аливапов стал случайной жертвой российского «правосудия», а основной целью силовиков был его старший брат.

«Брат Муеддина не боялся открыто высказывать свою проукраинскую позицию по поводу Крыма, а также по поводу репрессий в отношении крымских татар. Вполне возможно, что, придя с обыском в первый раз, полицейские хотели арестовать именно его, однако он уже успел к тому моменту выехать на материковую часть Украины», – сообщил Заир Смедляев в интервью Крым.Реалии.

По словам Смедляева, единственная «улика», на основании которой силовики обвинили Аливапова, – канистра с горючим в его доме, а также какая-то ветошь, которую он якобы использовал при поджогах.

«У его брата есть машина, и потому вполне логично, что у него дома было топливо для нее. К тому же, он сам работает на автозаправочной станции», – рассуждает активист.

Суд не принял во внимание и алиби Аливапова – во время одного из поджогов, в котором его обвиняли, Муеддин был на рабочем месте, на автозаправочной станции: «Там существует табель, в котором каждый сотрудник обязан отмечать время своего прихода на работу и ухода с нее. Помимо табеля, на заправке есть камеры видеонаблюдения. К тому же, коллеги Аливапова подтверждают, что он был на рабочем месте».

Заир Смедляев пересказывает слова матери Муеддина: один из силовиков в ответ на заявления женщины о незаконности ареста ее сына заявил: «Я здесь власть и закон. Я зашел сюда майором, а выйду отсюда подполковником». Он настаивает на том, что дело против Аливапова политически мотивировано, а потому приговор суда был предопределен заранее, независимо от имеющихся доказательств.

«Практически по всем делам в отношении крымских татар суд в принципе не занимается изучением доказательной базы. Если вы помните суд по делу Владимира Балуха, там наблюдалась такая же картина: суд утверждал, что вина подсудимого полностью доказана, хотя сам отметил, что приобретение боеприпасов осуществлялось «в неустановленном следствием месте, в неустановленное время и у неустановленных лиц», и даже не мог объяснить, как они попали к Балуху», – напоминает он.

Крымскотатарский активист согласен с заявлениями защиты о пытках, применяемых к подсудимым. «Двум другим осужденным, скорее всего, обещали, что с них снимут все обвинения или отпустят под залог, если они дадут показания против Аливапова. Когда я случайно столкнулся с их родственниками возле здания суда, я слышал, как они возмущались: «Как же так, нам ведь сказали, что их отпустят!». Похоже, следователи не сдержали свое слово», – делает вывод Заир Смедляев.

«После ареста этих молодых людей поджоги не только не прекратились, они усилились. На мой взгляд, эти поджоги выгодны только владельцам платных парковок. До поджогов эти парковки были заполнены примерно на 20-25%, однако после начала возгораний, когда люди поняли, что оставлять машину на улице уже небезопасно, платные парковки стали пользоваться огромным спросом. Но ни один из задержанных по месту работы не имел никакого отношения с платным гаражам или парковкам. Все они – просто случайные жертвы произвола», считает Смедляев.

Заир Смедляев считает, что приговор по этому делу является продолжением тактики, применявшийся еще советским КГБ, а недавно взятым на вооружение современной ФСБ в Крыму – преследовать активистов по общеуголовным, а не «политическим» статьям.

«Примерно то же самое наблюдалось в Чечне перед началом второй чеченской кампании, когда в СМИ из чеченцев активно создавали образ «народа-террориста». Так подготовили почву для войны и репрессий. Сейчас эта же стратегия реализуется в отношении крымскотатарского народа. Это и обвинение в вымогательстве («дело Веджие Кашка»), и в хранении боеприпасов (дело Балуха), а теперь – в поджогах. Вполне возможно, что завтра крымских татар объявят самыми страшными преступниками – и под этим предлогом начнут новый геноцид. Создание из нас образа уголовников может оправдать любые репрессии. Я не удивлюсь, если завтра крымских татар начнут обвинять в изнасиловании пингвинов в Африке, и в российском суде появятся показания таких пингвинов», – иронизирует Смедляев.

Одна из пострадавших от поджогов машин высказывала Крым.Реалии мнение о том, что задержанные – «члены большой группировки», занимавшейся поджогами, поскольку «были обнаружены и пойманы через мобильную сеть». При этом она не утверждала, что лично опознала кого-то из подсудимых.