«Рашен-биткоин» и две пиццы за сто миллионов

2018 год биткоин начал с потерь. От пика декабрьской цены – около 20 тысяч долларов – он откатился до 10 тысяч. Критики биткоина называют происходящее пирамидой или пузырем на рынке.

Чтобы услышать ответ на эту критику, Радио Свобода побеседовало с канадским IT-предпринимателем, энтузиастом и популяризатором криптовалют и блокчейна, Дмитрием Бутериным. Он выходец из России, его фамилия знакома людям, интересующимся миром биткоина, в первую очередь из-за его сына Виталика Бутерина – таинственного создателя другой известной криптовалюты, "Эфириума". Сам Виталик Бутерин, "юный гений" по мнению журнала Fortune и многих других изданий, сторонится общения с прессой, зато лично рассказывал о блокчейн-технологиях Герману Грефу и Владимиру Путину.

О себе Дмитрий Бутерин рассказывает: "Родился в Грозном, в Советском Союзе, в 1972 году, вырос там. Любил читать, любил математику, физику. Поехал учиться в Институт электронной техники под Москвой, в Зеленограде – по специальности программист. Работал какое-то время в Москве в банке, потом был консультантом по компьютерным системам. С парой друзей начали собственный бизнес – софтверную компанию. В конце 1999 года уехал в Канаду". Компанию, развитием которой Бутерин занимался последние годы, он недавно продал другой американской компании, и теперь собирается полностью сфокусироваться на криптовалютах, блокчейне и родственных технологиях: "В этой теме я давно, когда-то прочел про биткоин, заинтересовался. Сам особо ничего не понял, упомянул об этом Виталику, он очень заинтересовался, вошел в тему, стал писать статьи в онлайн, участвовать в форумах – и развил свою карьеру".

В интервью для Радио Свобода Дмитрий Бутерин говорит об идеологии, стоящей за созданием виртуальных валют, не подконтрольных властям никаких стран:

– Люди давно работали над идеей цифровых денег, было много попыток создать что-то подобное. Наконец, человек [под псевдонимом] Сатоши Накамото, остающийся до сих пор анонимным, вышел с концепцией биткоинов, решив главную проблему всех цифровых активов: [например] у меня есть фотография, я могу послать ее вам или своей бабушке, и у меня ее копия тоже осталась, и это всех устраивает, – но для цифровых денег это, очевидно, не работает: чтобы я вам послал денежную инвестицию, и еще бабушке, и еще у меня она осталось. Когда-то деньги существовали как физические объекты: золотые монеты, ракушки и так далее. В современном мире деньги – цифровые записи в компьютерах. В подавляющем большинстве случаев некий центральный банк является мастер-владельцем всех этих записей и может создавать бесконечное количество записей о деньгах из воздуха, а дальше в банках уже есть счета граждан и компаний, где хранятся записи о проводках. Например, если вы посылаете своей маме денежный перевод, то в вашем банке происходит запись, что с вашего счета деньги ушли, в ее банке происходит запись, что деньги пришли, а где-то в системе записано, что был банковский перевод с такого-то счета на такой-то счет. Назовем это "транзакцией".

Подписывайтесь на нас в telegram

В блокчейне блоки – наборы транзакций. Прорывная идея биткоина и блокчейна: транзакции – вместо того, чтобы они одобрялись в какой-то централизованной системе, – одобряются сетью взаимосвязанных компьютеров, которые работают между собой в peer-to-peer режиме. Соответственно, когда вы посылаете деньги своей маме, а я посылаю деньги другу, в "облако" отправляются так называемые неподтвержденные транзакции. Компьютеры-"майнеры", которые обслуживают всю сеть, берут эти транзакции и проверяют их. Дальше – по определенному алгоритму сеть выбирает, какому "майнеру" достанется право подписать транзакцию электронной подписью, за что "майнеру" от сети выделяется награда, то есть сеть оплачивает услуги майнинговых компьютеров за проверку и подтверждение транзакции. Когда майнер подписывает транзакции электронным ключом, создается "блок", зашифрованный набор данных. Если изменить хотя бы одну цифру в блоке, любой человек мгновенно может проверить цифровую подпись и понять, что с блоком что-то не так, что не совпадает его содержимое и цифровая подпись. Когда блок утвержден, подписан, зафиксирован, компьютеры-"майнеры" начинают работать с другими транзакции, над следующим блоком. В нем, в том числе, есть информация о цифровой подписи предыдущего блока, она тоже шифруется, поэтому это называется цепочкой. То есть все они получаются между собой связанными. И за счет этого во всей цепочке невозможно поменять ни единой цифры, не нарушив правила построения блоков, – всегда можно проверить, совпадают ли находящиеся в нем данные с его цифровой подписью, – если не совпадают, то подвергается сомнению валидность транзакций.

– Это распределенная горизонтальная структура, без властных полномочий у кого бы то ни было. При этом, например, число биткоинов ограничено 21 миллионом. Почему?

– Это было просто решение создателя биткоина. [В этом отличие] философии биткоина от централизованных денежных систем, где центральный банк имеет возможность в любой момент нажать кнопочку и создать много триллионов новых денег, – и это означает, что деньги, находящиеся в обороте у людей, неизбежно обесцениваются, потому что общая сумма денег в обороте растет. Создатель биткоина заложил в алгоритмы другой механизм, который ограничивает их общее количество в обороте. Нет человека, у которого есть возможность нажать кнопку и сделать больше биткоинов, чем заложено в алгоритм. Теоретически, если все [биткойн-]сообщество согласится, что нужно алгоритм поменять, это тоже возможно. Например, известно, что каждый год какое-то количество биткоинов теряется: люди теряют пароли от своих электронных кошельков, посылают неправильные адреса, что-то еще. То есть количество биткоинов не просто ограниченно, а со временем будет уменьшаться. Сейчас растет, потому что биткоинов больше выпускается, чем пропадает, но когда их число достигнет потолка, то потихоньку начнет становиться меньше. Это заложит дефляцию. В других цифровых валютах, – их уже тысячи, потому что многие пытаются сделать что-то подобное биткоинам, но еще лучше, – могут быть заложены другие алгоритмы. Например, в системе "Эфириум" заложен алгоритм, предполагающий каждый год определенную инфляцию. Но так как общий объем эмиссии каждый год ограничен или снижается, то математически общий объем денег все равно стремится к определенному лимиту, не растет неограниченно. Это вопрос денежной политики, которую создатели конкретной валюты выработали, исходя из своих экономических и философских принципов.

– Все задают этот вопрос: почему это не пирамида? Все бросились покупать биткоины, его цена резко выросла. Биткоин как объект продажи и покупки, который выглядит как пирамида, – и биткоин как средство транзакций – две какие-то разные ипостаси?

– В общем-то да. Люди рассуждают о том, что биткоин ничем не подкреплен, но как-то не задумываются, что в современном мире никакие валюты не подкреплены никакими активами – это наша некая коллективная галлюцинация. Когда-то существовала другая денежная система: например, американский доллар был подкреплен золотом, в 1970-х годах состоялась денежная реформа, – когда США финансировали войну во Вьетнаме и им не хватало денег (это был один из факторов, приведших к отказу от системы золотовалютного стандарта. – РС), они стали печатать деньги просто так. Таким образом, любые деньги имеют ценность только потому, что мы решили, что они имеют ценность. Точно так же, как туземцы в свое время использовали камни с дырками или раковины. Почему биткоин имеет ценность? У него есть определенная практическая ценность: например, легко сделать перевод в любую страну, чем могут пользоваться трудовые мигранты, чтобы послать деньги своей семье на родине. Но сейчас огромный фактор, влияющий на его цену, – спекуляция. Большинство людей наконец-то осознало, что есть такая вещь, они ее покупают в надежде, что цена на биткоин вырастет. Чем больше людей об этом узнает, [тем больше цена растет]. Сейчас ажиотажный спрос влияет на ценность. Это применимо к биткоину, к акциям компании Google, к любому другому ограниченному активу, который завладевает умами масс.

– Когда вы получили свой первый биткоин (предполагаю, что они у вас есть)?

– Я, по-моему, в 2012 году, если правильно помню, наконец-то начал потихоньку их покупать. Было очень трудно начать. Даже теперь люди думают: как же я его куплю? А сейчас гораздо легче: открыть аккаунт на какой-нибудь бирже, открыть кошелек и так далее. В 2012 году это было чрезвычайно трудно, у меня заняло много времени от момента, когда я захотел купить, и до того, как начал покупать. Первоначальные инвестиции, которые я делал в течение года, я держал на Mt.Gox (базировавшаяся в Японии биржа биткоинов. – Прим.), это была единственная на тот момент реально использовавшаяся биржа. Потом они обанкротились, все мои первоначальные инвестиции в биткоин были потеряны.

– Каким образом могут потеряться биткоины, если это такая эфирная вещь, вся в компьютере?

– Когда вы идете в банк и открываете там счет, они занимаются управлением вашим счетом, дают вам пароль, занимаются взаимодействием с остальными банками. Если вы забыли свой онлайн-пароль или потеряли банковские документы, можете прийти в банк, доказать, что вы – это вы, и они вам сделают новый пароль, вернут доступ к счету. В биткоине нет органов, которые занимаются управлением, – вы имеете полный контроль. Если вы хотите открыть "счет" в системе биткоин, назовем это так, – вы используете некую программу, которая генерирует случайное число и говорит: это число – номер вашего биткоин-счета: public key. К нему генерируется private key, назовем его паролем к счету. Теперь у вас есть номер счета, пароль к нему, и это все, что вам нужно, чтобы управлять им, у вас – полный контроль и полная ответственность. Если вы потеряли пароль, никто никогда не поможет его вам восстановить, никто его не знает. Зная ваш public key, люди могут посмотреть баланс на счете, но не могут никаким образом управлять деньгами на нем. Но если вы держите деньги на бирже: заходите на ее сайт, чтобы купить биткоин, продать, перевести с одного адреса на другой, – то private keys, частные ключи, хранятся где-то в ее глубоких недрах. Вы заходите на сайт биржи не с помощью своих частных ключей, а через "юзер-нейм" и пароль, а она уже с помощью ваших частных ключей подписывает транзакции согласно вашим инструкциям. Это хорошо и удобно: если вы потеряли пароль в онлайн-бирже, то можете связаться с ней и, так же как банку, доказать, что вы владеете счетом. Но [может случиться, что] в биржу залезут хакеры, или, как в случае с Mt.Gox, произойдет некая мутная история банкротства: вроде хакеры украли деньги, но есть большие вопросы к людям с биржи, может, деньги были уведены ими самими, они имели полный доступ к вашим деньгам. Работая с онлайн-биржей, вы верите этой организации. Если доверие оказывается необоснованным, то деньги могут у вас уйти. На самом деле, достаточно часто происходят "хаки": атаки, при которых деньги людей, хранящиеся на таких сервисах, исчезают. Для меня это был болезненный, но важный урок. Я теперь свои деньги не храню на бирже, я их перевожу на software wallet или hardware wallet: это программы, которые работают или на компьютере, или на телефоне, или на маленьком выделенном устройстве, хранящие ключи внутри себя. Проникнуть в эту программу или физическое устройство уже гораздо сложнее или вообще невозможно.

– По описанию биржи ничем не отличаются от онлайн-банков. Идея, что вы независимы ни от кого, пропадает.

– Пропадает, да. Это не банки, но некие посредники для доступа в сеть биткоин. Вопрос, какие посредники дают то удобство и уровень безопасности, которые вы хотите. Вы можете использовать в качестве посредника программу на телефоне, если вы ей верите, можете использовать онлайн-биржу. В принципе, если вы никому не верите, вы можете сидеть, на бумажке, на калькуляторе заниматься вычислением всех электронных подписей, и с вашего компьютера вручную посылать команды по совершению транзакций.

– Можно ли считать, что люди, занимавшиеся биткоином до нынешнего бума, – идейные сторонники анархии и неучастия государства в личной жизни человека?

– Думаю, изначально этого было очень много, этим людям была близка концепция, что они сами могут полностью контролировать свои деньги. [Помните,] на Кипре обанкротилась банковская система, и было принято решение спасать ее, забрав часть денег у вкладчиков. Получается, в традиционной банковской системе вы не являетесь полным владельцем ваших денег, если банк по каким-то причинам решит их забрать, он может это сделать. В системе биткоина все по-другому, вы имеете полный контроль и полную ответственность – за минусом деталей в виде посредников, которых вы используете. Сейчас все меняется, в систему биткоина и криптовалют пришло огромное количество людей по другим соображениям.

– Сейчас очевиден интерес к биткоину государственных структур. В России, например, Герман Греф о криптовалюте много говорит. Что мешает государствам прийти в систему криптовалют, чтобы попытаться занять какие-то ключевые позиции?

– Любой человек может создать клон биткоина, это open-source система, в интеренете открыто выложен весь код. Вы сказали: я запускаю "супербиткоин" – и в мире появилась новая криптовалюта. Если есть хотя бы пара компьютеров, которые начали ее обрабатывать, то потенциально люди могут начать ее использовать. Мы это с биткоином видели: в 2017 году было несколько форков (ответвлений программного проекта на основе открытого кода. – Прим.) – биткоин-кэш, биткоин-голд, и еще много чего наверняка появится в будущем. Вопрос в том, что происходит дальше – люди на все это смотрят и говорят: чем этот "супербиткоин" лучше, верю ли я в его потенциал? Точно так же и государство, российский Центральный банк или Зимбабве, неважно, может сказать: мы выпускаем "рашен-биткоин". При этом, когда вы делаете копию открытого кода, вы можете его произвольным образом поменять. Если вы его не меняете, то в ваш "рашен-биткоин" заложены те же ограничения, что и в исходный биткоин: вы не можете печатать больше денег, не имеете никакого контроля над этим всем. Может, кто-то в ваш биткоин и поверит, но вам, как государству, это ничего особо не даст. Другой сценарий: вы в коде биткоина меняете ряд вещей: теперь у вас есть возможность, например, выпускать дополнительную эмиссию "рашен-биткоин", у вас есть потенциальный контроль над тем, кто чем владеет. Но люди могут на это посмотреть и сказать: "рашен-биткоин" контролируется российским Центральным банком, в нем есть возможности напечатать дополнительные биткоины, перевести деньги с моего счета, нужен ли мне этот "рашен-биткоин"? Мне кажется, ответ достаточно однозначный. Поэтому я не особо понимаю, какой тут потенциал [для государства], за исключением ограниченного аспекта технологий. Потенциально они могут заменять нынешнюю банковскую инфраструктуру, которая вся очень старая, трещит по швам, – система SWIFT и так далее, – можно брать технологии, которые лежат в основе биткоин, и заменять на них нынешние технологии. Но при этом государство, я уверен, будет цепляться за все те же подходы к эмиссии денег, к управлению. Получается, это будет тот же российский рубль, который использует какие-то другие технологии.

– Вы говорите, что некое сообщество в системе биткоин может принять решение, например, о дополнительной эмиссии. Кто это? Кто может вообще созвать такое совещание, и кто на это совещание придет?

– Нет такого совещания, есть концепция 51 процента: если вы убедите 51 процент людей, участвующих в сообществе, например, майнеров: дорогие товарищи майнеры, давайте увеличим эмиссию, будем каждый год дополнять по миллиону или что-то еще сделаем. Если майнеры согласятся, вы напишете новый софт, они должны будут в своих дата-центрах установить новый софт, скоординировать запуск, нажимаем кнопочку – и теперь начинает работать новый софт. Если с вами согласятся люди в сообществе и все запустят новый софт, то у системы биткоин будут новые свойства. Если с вами согласится только часть сообщества, произойдет раскол, то, что называют словом "форк": какое-то количество людей ставят себе новый софт, работающий по другим правилам, и у них теперь есть новый биткоин, у которого слегка другие свойства – как, например, биткоин-кэш откололся от биткоина. А люди, которые не согласны [установить новый софт], остались в системе прежнего биткоина. Но потенциально любой человек может сказать: "Ребята, у меня замечательная идея, нужно в биткоине поменять такие-то вещи, изменить эмиссию". Дальше нужно ездить по миру и заниматься лоббированием, уговаривать майнеров, чтобы они начали использовать новый софт. Это, конечно, труд еще тот. Кому-то это удается сделать, например, был достаточно успешным запуск биткоин-кэш, но в каких-то случаях – очень трудно.

– Если мы даже не знаем, кто эти люди, к кому обращаться, где та площадка, на которой можно крикнуть: эй, майнеры?

– Нет определенной площадки. Есть форумы, конференции, многие майнеры активно участвуют в комьюнити. Но вы так же можете анонимно владеть гаражом где-то в Пекине, активно майнить – и ни в чем не участвовать. Нет централизованного канала общения. Нужно выйти на площадь и кричать: эге-гей, люди, слышите меня, у меня есть такая идея.

– Если какое-то государство, – условно, Китай, – с завтрашнего дня все свои компьютеры подключит к майнингу биткоинов и намайнит оставшиеся 4 миллиона биткоинов, сможет он стать главным участником комьюнити и главным игроком в системе?

– Китай уже является лидирующим игроком в майнинге. Это, конечно, разные люди, конгломераты, но тем не менее. Есть, кстати, одна маленькая деталь: если будет гораздо больше майнеров – это не значит, что быстрее используются все оставшиеся биткоины. Система саморегулируется, подсчитывает, сколько сейчас генерируется блоков, и когда видит, что скорость их создания, – от которой зависит количество вновь создаваемых биткоинов, выплачиваемых майнерам в качестве награды, – стала слишком большой, то автоматически меняет параметры, и создание блоков удваивается в сложности. Общая скорость создания биткоинов не будет особо меняться. Но тем не менее да, сейчас большинство майнинга сконцентрировано в Китае. Теоретически им легче договориться между собой. Если их больше 51 процента, то они могут решить, что делать с сетью. Но у остальных участников сети тоже выбор: если в Китае все майнеры сговорились, хотим ли мы участвовать в таком биткоине или отколемся и будем поддерживать старый софт, который будет называться "биткоин-классик". В свое время с "Эфириумом" произошел незапланированный форк, когда основная система "Эфириума" перешла на новую версию, которая нужна была, чтобы вернуть деньги, украденные хакерами, – но была определенная фракция, которая сказала: нет, мы решили остаться со старым "Эфириумом", который теперь называется "Эфириум-классик". То есть это полностью саморегулирующееся волюнтаристское сообщество.

– Хорошо, саморегулируемая система, которая сейчас как-то котируется на рынках. Но если количество национальных валют ограничено государствами, то количество криптовалют не ограничено ничем. Что, собственно, помешает появиться такому количеству валют, что биткоины и вообще все криптовалюты обесценятся?

– Короткий ответ: ничто не помешает. Это вопрос, что решит коллективная галлюцинация людей. Люди решают, что нам нужны тысячи валют и у них у всех есть потенциал, – это сейчас и происходит. Я смотрю на некоторые валюты, за которыми, с моей точки зрения, нет особо хорошей идеи, сообщества, но люди говорят: ой, биткоин дорогой, за единицу стоит столько-то тысяч, а вот условная валюта xxx стоит всего 0,1 доллара, а вдруг она тоже когда-то вырастет до 20 тысяч, давайте покупать ее. Рынок на это смотрит и продолжает расти, потому что есть люди, которые верят в общую ценность всей этой экосистемы, верят, что деньги вкладывать имеет смысл, – а в какой-то момент наступит разочарование, страхи, как мы видели на других рынках. Начнется паника, рынок начнет сильно колбасить, котировки криптовалют будут падать. Мы не раз это видели, в частности, и с биткоином – сколько раз его хоронили. Помню болезненный период, когда биткоин дошел до суммы 1700 долларов и потом медленно и мучительно падал, дошел до отметки 200 долларов, упал практически в 10 раз. Вопрос в том, как люди будут на это смотреть и решать: есть ли какое-то будущее у валюты биткоин или у валюты xxx. Если Вася Петров создал валюту "Вася Петров-супербиткоин", то каждому человеку, инвестору надо решить, видит ли он в ней потенциал, оценить все факторы: кто такой Вася, что у него за технологии, сколько таких валют уже существует. Сейчас подавляющее большинство людей, которые вкладывают деньги в биткоин, понятия об этом не имеют, они слышали только общую идею – биткоин прет как на дрожжах, какие-то люди на телевидении рассказывают, как можно заработать деньги. Тут аналогия: возьмите фондовый рынок. Там есть компании Google, Apple, Amazon, а вы можете сделать IPO собственной компании "Вася Петров и сыновья", выпустить свои акции. Вопрос в том, сколько будут стоить акции компании "Петров и сыновья"? Будут ли они когда-то стоить столько, сколько акции компаний Apple или Google? Вряд ли, если только компания "Петров и сыновья" не имеет значимого потенциала, людей, технологий, продуктов.

– В этом весь вопрос. Если Вася Петров производит столы, вы можете говорить – это плохие столы или хорошие столы. Соответственно со спросом будет расти или падать курс акций этой компании. Но биткоин – это же абстракция? Даже когда мы говорим о деньгах государства, у нас в голове как минимум возникает представление о бумажках, за которые вам должны дать товары. А за биткоины – никакое государство не гарантирует, что вам дадут товары. Известна история, когда кто-то купил за 10 тысяч биткоинов две пиццы. Представим изумление этого человека, что он за совершенно виртуальную вещь, ничего не значащую для обычных людей, – еще до всякой коллективной галлюцинации, – получил две пиццы. А сейчас 10 тысяч биткоинов – это 100 миллионов долларов. А он обменял на две пиццы и, может, сам не верил своему счастью. Это важный вопрос, чтобы понять, свойство ли это современности: нынешняя популярность биткоина означает, что все привыкли, что виртуальное имеет ценность, или все-таки ждут, что за этим стоит что-то, что можно предъявить в качестве стола?

– Есть ли у биткоина полезные свойства, практическое использование? Безусловно. Например, люди используют его для денежных переводов из страны в страну. Есть люди, которые используют его для анонимных покупок через darknet. Но, конечно, сейчас общий масштаб практического использования криптовалют мизерный. На платформе "Эфириум" была запущена прикольная игра, где вы покупаете виртуальных котов, скрещиваете их, создавая новых котов и так далее. Игрушка небольшая, но она сильно положила систему, потому что платформа "Эфириум", как и подавляющее число криптовалют, еще на сырых стадиях, им еще развиваться несколько лет, чтобы они могли поддерживать какое-то реальное использование уровня, скажем, системы "Виза". Поэтому реальное использование криптовалют есть, но сейчас оно маленькое. Есть магазины, которые принимают биткоины. Виталик, когда начал увлекаться биткоином и писал о нем статьи, ему платили ими же, если правильно помню, пару биткоинов за статью, – тогда биткоин стоил несколько долларов, грубо говоря, пять долларов. У него эти биткоины копились. В какой-то момент, лет пять назад, если не больше, он купил себе футболку за 5 биткоинов. То есть уже были люди, готовые использовать их. Человек, скажем, в Китае говорил себе: я приму виртуальную валюту, потому что ожидаю, что кто-то еще захочет у меня ее принять, и так далее. Поэтому полезность внутренняя, вложенная в криптовалюты, есть. И я убежден, мы увидим огромный рост этого потенциала в следующие несколько лет. Но сейчас он небольшой.

– А отличие от, скажем, Paypal, с помощью которого тоже можно за все заплатить?

– Все возвращается к вопросу контроля. У меня есть Paypal-аккаунт, который мой бизнес использовал, и было такое, что когда произошли большие поступления денег, они заморозили у нас деньги на счете. Зависло 100 тысяч долларов. Одна из ценностей системы биткоинов, – то, что называется censorship resistant (цензуроустойчива), никакой дядя не может взять и эту систему заморозить. Можно пытаться что-то делать с сетью, но система очень гибкая. Вспомните, в свое время был Napster, некая централизованная система, – его загасили. В итоге возникли торренты, и никто их не может загасить, потому что это безголовая система, у нее нет централизованной структуры, – рассказал Дмитрий Бутерин.