История политузника: Бекир Дегерменджи

Активисту крымскотатарского национального движения Бекиру Дегерменджи 57 лет. Детство Бекира, как и у всех крымских татар его поколения, прошло в депортации. В школьные годы он увлекался конным спортом, всегда много читал. Высшего образования не получил, потому что нужно было работать и помогать своей большой семье, в которой, кроме Бекира, было еще пятеро детей.

Со своей супругой Алие он познакомился в 1988 году. Она рассказывает, что вначале даже подумать не могла, что когда-то выйдет за него замуж. Но уже через год они сыграли свадьбу.

«В Бекире меня зацепило то, что он был таким настойчивым. И даже когда я говорила «нет», он всегда приходил. Мне нравилось, он как собеседник был очень начитанный, мне нравилось с ним спорить. Это меня цепляло в нем», – вспоминает женщина.

​Через полгода после свадьбы Бекир Дегерменджи уехал в Крым – искать место, куда бы смог перевезти семью. Такое место нашлось в поселке Грушевка под Судаком.

​«Я этот Крым в глаза не видел до того, пока сюда не переехал. Но я всегда знал, что это моя родина, что я там, в Узбекистане – гость. Я там очень хорошо жил, у нас был дом, я работал таксистом, а таксисты в то время хорошо зарабатывали. Но мне это не надо было. Я стремился сюда, в Крым. Потому что я знал, что это родина моя и родина моих детей, моих предков», – рассказывал Бекир в одном из интервью.

После переезда было сложно. Семья Дегерменджи взяла участок в селе Грушевка, где не было ни дорог, ни газа, и принялась за строительство дома. Устроиться на работу крымским татарам в первые годы после возвращения в Крым было очень сложно. Семье Дегерменджи пришлось выращивать овощи в теплицах и торговать на рынке. Потом Бекир устроился водителем в один из судакских санаториев. Еще позже открыл там же небольшую гостиницу, в которой летом они работали всей семьей.

Бекир Дегерменджи всегда был активным участником национального движения. Старался не пропускать ни одного мероприятия, будь то митинги, акции или праздники. Супруга вспоминает, как даже будучи беременной, она вынуждена была часто оставаться одна: «И когда я ему говорила, Бекир, ну я же остаюсь одна, он всегда отвечал: «Ничего! Ты не одна, ты с народом! А я там, где мой народ!»

У Бекира Дегерменджи двое взрослых детей: сыну Мустафе 29 лет, а дочери Мавиле – 24 года. Впервые их фамилия появилась в новостях, когда в апреле 2015 года российские силовики задержали Мустафу и обвинили в участии в митинге в поддержку территориальной целостности Украины под стенами Верховной Рады Крыма 26 февраля 2014 года. Тогда десятки тысяч людей вышли на акцию. Был среди них и Бекир Дегерменджи.

«Народу было много, каждый кричал свое: мы за Украину кричали, они за Россию. Было все. Потом мне стало плохо, меня вдавили в толпе. Сын меня вытащил из толпы. Потом я уже в толпу не входил, со стороны наблюдал, смотрел. Но был до конца», – рассказывает он в фильме Крым.Реалии «Крым. Победителей не судят».

Мустафа Дегерменджи провел в СИЗО почти два года и уже год находится под домашним арестом. Суд по «делу 26 февраля» продолжается до сих пор, и приговор еще впереди. Главный фигурант этого процесса – Ахтем Чийгоз – был помилован в 2017 году. Теперь, говорят адвокаты, судьи просто не знают, как поступить с остальными фигурантами этого резонансного дела.

После ареста Мустафы Бекир Дегерменджи делал все возможное для защиты сына: неоднократно принимал участие в заседаниях Европарламента и ОБСЕ, давал пресс-конференции в Киеве и большое количество интервью разным СМИ. Все – для спасения своего Мустафы, поскольку он не верил в справедливое решение крымских судов. Правозащитники и супруга уверены, что именно за эту активность он сам и пострадал.

​«Вся наша беда, наверное, в том, что мы – крымские татары. Все это ущемление мы очень глубоко на себе испытывали. Я еще в детстве это испытывала, Бекир и моя семья уже здесь», – говорит супруга Дегерменджи.

Через год после ареста сына Алие Дегерменджи вынудили уволиться из амбулатории, где она проработала 17 лет. Из-за того, что ей слишком часто приходилось отпрашиваться на судебные заседания.

«Меня так красиво подвели к тому, что или вы прекращаете ездить на суды, или придется уволиться. Ну, я выбрала второе. Я сказала, что это единственная возможность увидеть сына, а сейчас уже и мужа. Поэтому я написала заявление и ушла с работы», – говорит Алие.

Знакомые описывают Бекира Дегерменджи как доброго и отзывчивого человека. Он всегда переживал, когда кому-то было плохо, и старался всячески помочь. Так и незадолго до ареста он решил помочь ветерану крымскотатарского национального движения Веджие Кашка, у которой супруг внучки, гражданин Турции, по версии следствия, одолжил, а по версии семьи – украл крупную сумму денег. Бекир Дегерменджи с другими активистами несколько раз встречался с этим человеком и пытался убедить вернуть украденное. Но 23 ноября 2017 года, в день, когда тот должен был передать Веджие Кашка деньги, их задержали и обвинили в вымогательстве.

​

Бекир Дегерменджи на пенсии, он – астматик, инвалид 3 группы. Спустя три недели после ареста его здоровье ухудшилось настолько, что его в крайне тяжелом состоянии доставили в отделение реанимации одной из больниц Симферополя. Три дня он был в коме. А еще через несколько дней его перевели в пульмонологическое отделение и разместили в коридоре, потому что мест в палате якобы не нашлось. Все это время человека в бессознательном состоянии охраняли трое силовиков. Не допускали ни родных, ни адвокатов. Всю информацию супруга Алие получала лишь со слов врача.

«Он не может говорить, потому что он заинтубированный, и за него работает аппарат вентиляции легких. Но он реагирует, качает головой. Это по словам врача. Пока он находится на полном медикаментозном лечении. Они стараются, чтоб он больше находился в медикаментозном сне, потому что давление он не контролирует», – комментировала состояние здоровья мужа Алие Дегерменджи.

​

В больнице Бекир Дегерменджи провел больше 20 дней. Но суд не посчитал его состояние достаточным основанием для изменения меры пресечения на более мягкую. Защита просила хотя бы о домашнем аресте. Но Дегерменджи снова оставили в СИЗО.

На одном из заседаний суда Дегерменджи находился в камере в кислородной маске, а судья даже не отложил заседание. На то заседание Бекир принес с собой письмо, которое удалось передать семье, и в котором он подробно описал обстоятельства и события, предшествовавшие их задержанию. Письмо позже опубликовала его дочь Мавиле.

«У меня и в мыслях не было, оказывая помощь одному человеку, причинить боль другому. Со стороны человечности и морали я думаю, люди поймут, что моей вины и вины моих знакомых нет. Так как никаких таких угроз мы этому негодяю не предъявляли. Единственное, мы просили его быстрее разобраться с этой проблемой. А он нас, не знаю из каких побуждений и с чьей подсказки, представил какими-то закоренелыми преступниками из 90-х годов. Это получается, четыре старика угрозами и шантажом в корыстных целях вымогали у него деньги. Бред какой-то», – зачитывает строки из того письма дочь.

​Вместе с Бекиром Дегерменджи по обвинению в вымогательстве в ноябре 2017 российские силовики задержали еще нескольких крымских татар. Во время спецоперации в тот день погибла ветеран национального движения крымских татар, 83-летняя Веджие Кашка. Активисты считают этот арест политически мотивированным и связанным с их общественной деятельностью – все четверо задержанных активно помогали соотечественникам, которые подверглись преследованиям со стороны российских спецслужб и силовиков.

Мнения, высказанные в рубрике «Блоги», передают взгляды самих авторов и не обязательно отражают позицию редакции