«Мы будем активно бороться»: адвокаты – о «бахчисарайском деле Хизб ут-Тахрир»

Почти два года назад – 12 мая 2016 года – были арестованы бахчисарайцы Ремзи Меметов, Энвер Мамутов, Зеври Абсеитов и Рустем Абильтаров. Их обвиняют в причастности к запрещенной в России исламской политической организации «Хизб ут-Тахрир». Пока длилось следствие, они находились в СИЗО Симферополя. Сейчас же дело передали в суд.

О том, где и когда начнется судебный процесс над «бахчисарайской четверкой», в чем их обвиняют и что им грозит – говорим в программе «Право на свободу» в эфире Радио Крым.Реалии с адвокатами Сергеем Легостовым и Оксаной Железняк, которые кроме этого дела ведут много резонансных дел по нарушениям прав человека в Крыму.

– Расскажите, где и когда начнут рассматривать уголовное дело?

Железняк: Рассмотрение этого уголовного дела планируется уже в ближайшее время, поскольку у наших подзащитных уже истекают сроки содержания под стражей. Сейчас они находятся в симферопольском СИЗО, пока что они не этапированы в Ростов-на-Дону. Дело будет рассматривать Северо-Кавказский окружной военный суд. Вместе с тем, на последнем продлении стражи, которое состоялось в Верховном суде, дело возвратили в Прокуратуру Крыма, но никаких документальных подтверждений этому факту нет. Конечно, сторону защиты удивляет это обстоятельство. Для нас не понятно, на каком основании и в связи с чем прокуратура обратилась в Верховный суд, хотя наши подзащитные документально уже числятся за Северо-Кавказским окружным военным судом, с ходатайством о продлении на 30 суток меры пресечения в виде содержания под стражей. Ходатайство прокурора было удовлетворено, и мы обжаловали это постановление. По последней информации, Верховный суд оставил это постановление в силе.

– Вы уже ознакомились с материалами дела. Какие доказательства представила сторона обвинения?

Легостов: Да, ознакомились. В основном сторона обвинения строит свои доказательства на психолого-лингвистической и религиоведческой экспертизах, материалах оперативно-розыскной деятельности, которые фиксировали встречи и разговоры наших подзащитных. Будет несколько секретных свидетелей и, как всегда в списке по таким делам, некоторые свидетели будут живые.

– На чем будет строиться линия защиты?

Легостов: Линия защиты будет строится на том, что наши подзащитные вину не признают. Они имеют право свободно и мирно собираться, что они и делали, они имели право согласно Конституции Российской Федерации, свободно и мирно высказывать свои идеи и убеждения. Они говорили о политике, об исламе, об иных вещах. Это не запрещено. Они не вынашивали и не собирались изменять конституционный строй, насильно захватывать власть от Калининграда до Камчатки. У них была найдена исламская литература, которая не содержит какой-либо угрозы. Их разговоры носили социально-экономический характер.

– Когда вы в последний раз виделись со своими подзащитными? Какой у них настрой перед началом судебного процесса?

Легостов: Последний раз мы виделись в начале апреля. У нас было судебное заседание. Тогда мы боролись против продления сроков содержания под стражей до 30 суток. Со всеми четырьмя мы в течении 5-6 часов общались в зале судебного заседания.

Железняк: Настрой у них, безусловно, боевой. Они активно готовятся к своей защите. Они не готовы так просто признать обвинение. Поэтому мы активно будем бороться.

– Планируете ли вы выезжать в Ростов на заседания? Или как это происходит с ялтинской группой будете участвовать из Симферополя по видеоконференцсвязи?

​Железняк: В данном случае сложно сказать о наших планах, поскольку подобное решение принимает суд. Какой будет у нас председательствующий и кто будет входить в судейскую коллегию нам в настоящий момент неизвестно. Возможно нам придется ездить, на что мы безусловно готовы, а возможно все-таки к нам отнесутся лояльно, и мы будем находится в Симферополе.

– Сколько человек в адвокатской группе в этом деле?

Железняк: Четыре человека.

– То есть по одному на каждого фигуранта? В ялтинской группе кто-то представляет в Крыму, а кто-то ездит в Ростов. Там больше группа. В этом деле такого нет?

Железняк: Это вынужденные меры, мы таким образом пытаемся предотвратить нарушение прав наших подзащитных. Для того чтоб наши коллеги присутствовали как в Северо-Кавказском окружном военном суде, там и Симферополе. Чтоб адвокаты имели возможность допрашивать свидетелей и в то же время контролировать процесс, чтоб этот свидетель не пользовался своими протоколами допроса, чтобы ему никто ничего не подсказывал. Эта схема достаточно хорошо работает.

– Мы наслышаны об ужасных условиях содержания в СИЗО. Как здоровье у ваших подопечных? Есть ли жалобы на что-то?

Легостов: Условия содержания и состояние самого здания СИЗО еще со времен Украины не отвечали даже минимальным стандартам условий содержания людей. Сейчас в связи с переполненностью СИЗО не все камеры оборудованы спальными местами по количеству лиц, которые там содержатся. Мой подзащитный Ремзи Меметов пока на здоровье не жалуется, он достаточно крепкий мужчина. Но оказание медицинской помощи там на крайне низком уровне. Добиться надлежащего стандарта оказания помощи – очень большая проблема.

– Бахчисарайской группе, как и ранее ялтинской, выдвинули второе обвинение – в подготовке к насильственному захвату власти. Что им грозит? В какой общий срок могут вылиться эти два обвинения?

Легостов: Им вменяют определенные действия (место, время, способ) по статье 205.5 «Участие в деятельности запрещенной организации», и эти же самые действия им вменяют по насильственному захвату власти. Мы считаем, что здесь нет какой-то совокупности, эта статья излишняя. Поскольку у них не было такой цели, у них не было оружия, не было боеприпасов и они не вынашивали цели насильственного захвата власти. Поэтому мы не согласны с этим обвинением, заявляли соответствующее ходатайство, сделали заявление, но пока обвинение остается по двум статьям уголовного кодекса.

– Какие доводы были у обвинения, когда добавляли эту статью?

Легостов: Обвинение исходит из того, что предусмотрено три этапа: мирный, полумирный и третий – насильственный захват власти и создание всемирного халифата.

– Получается из теории они вывели обвинение?

​Легостов: Да, из теории. Они посчитали, что четыре простых человека в состоянии захватить власть. При этом непонятно, где они захотели это сделать – в Бахчисарае, в Крыму, или во всей Российской Федерации. Это обвинение мы считаем абсурдным. А срок там предусмотрен свыше 10 лет.

Железняк: Наказание будет назначаться в совокупности, а по первой статье санкция тоже была ужесточена и составляет свыше 10 лет. Насколько суд будет лоялен или признает виновным в совершении данного преступления, пока рано говорить.

– Позволяют ли вашим подзащитным видеться с родственниками? Как часто удается добиться свиданий для семьи?

Железняк: Достаточно редко. Учитывая, что они находятся в СИЗО уже не один год, и на стадии ознакомления с материалами дела был период, когда им позволяли встречаться с родственниками. Встречи были достаточно кратковременными, но они дают некий заряд бодрости и надежду увидеться в ближайшее время. Конечно, хотелось бы чаще. Северо-Кавказский окружной военный суд не является противником таких встреч. В случае обращений с ходатайствами при нахождении уголовного дела в их производстве они позволяют свидания, что не может не радовать.

– В Ростове-на-Дону заседания проходят в открытом режиме или так же как в Крыму, в закрытом?

Железняк: В закрытом режиме проходит только предварительное заседание, если таковое назначается, а также заседания по продлению меры пресечения. Последующие, как показывает практика, проходят в открытом режиме, со свободным доступом всех желающих, насколько это позволяет вместимость зала. Поэтому можно прийти, но именно в Ростове. Если мы находимся в Симферополе по видеосвязи, суд не позволяет входить слушателям – якобы потому что основное судебное заседание проходит в Ростове, так что будьте любезны приезжать туда.

Легостов: Я бы хотел добавить, что 4 декабря 2017 года, когда судья Северо-Кавказского окружного военного суда приезжал в Симферополь продлевать срок содержания под стражей ялтинской группе, это заседание в Крымском гарнизонном военном суде было открытым. Открытым, в отличие от Верховного суда Крыма, который рассматривал аналогичные вопрос много раз. В зал запустили родственников, по два-четыре человека от каждого подсудимого, а их – шестеро. И еще судья позволил до определенного момента журналистам произвести фотографирование. То есть вот каких минимум три различия. Одно дело, одни законы – но два разных суда.