Битва за Крым: поединок тоталитарных систем и «праздник со слезами на глазах»

Специально для Крым.Реалии

Ежегодно в апреле-мае в Крыму, особенно в Севастополе, отмечаются очередные годовщины «освобождения от немецко-фашистских захватчиков» (несмотря на то, что полуостров находился под контролем нацистской Германии, а не фашистской Италии, до сих пор в употреблении сталинская формула). Такие празднования обычно бывают помпезными, тем более после 2014-го года, так как речь идет о «выдающейся победе» и «триумфе советских войск», в конце концов, о «третьем сталинском ударе», доказавшем непобедимость Красной армии.

На самом деле, все было гораздо сложнее. Самоотверженность и героизм большинства солдат и офицеров Красной армии во время последней фазы боев за Крым весной 1944 года сплелись воедино с глупостью Сталина, плохой организацией взаимодействия различных родов войск, а также низким уровнем боевой подготовки военных моряков и еще более низким уровнем военного искусства со стороны командования Черноморского флота в лице адмирала Октябрьского. Это действительно «праздник со слезами на глазах», и здесь следовало бы не устраивать пышные торжества, а почтить тех воинов Красной армии и флота, кто пал не только от огня врага, но и ‒ в неменьшей степени ‒ от неуклюжих решений высшего командования и общей неэффективности советской системы, таким образом став одновременно жертвами и немецкого нацизма, и российского большевизма.

​Вспомним, как развивались события.

После катастрофы, постигшей Красную армию в Крыму в начале мая 1942-го (Керченский полуостров) и в Севастополе (конец июня-начало июля) немецкий оккупационный режим утвердился там до весны 1944 года. Советский десант осенью 1943-го под Керчью ситуацию не изменил ‒ боевые действия шли на периферии, набеги кораблей и катеров Черноморского флота на крымское побережье были крайне неудачными. Тогда же, осенью 1943-го, Красная армия подошла с севера к Перекопу и Чонгару. Но попытка прорваться с ходу на Крымский полуостров не удалась ‒ был захвачен только плацдарм на южном берегу Сиваша. С него и началось генеральное наступление.

С севера на Крым наступал 4-й Украинский фронт (командующий ‒ генерал Федор Толбухин), с востока ‒ Отдельная Приморская армия (командующий ‒ генерал Андрей Еременко). К началу операции советские войска насчитывали 470 тысяч «штыков», 5982 единицы орудий и минометов, 559 танков и САУ. Плотность артиллерии на участках прорыва была доведена до 150-160, а на Перекопе ‒ до 200 стволов на километр. В 4-й и 8-й воздушных армиях, поддерживающих сухопутные войска, было 1250 самолетов. Черноморский флот выделил 12 подводных лодок, 31 торпедный катер и 430 самолетов морской авиации. А вслед за армией шли формирования НКВД и НКГБ ‒ более 25 тысяч человек.

Заблокированная в Крыму, 17-я немецкая армия (командующий ‒ генерал Эрвин Енеке) в начале апреля 1944 года насчитывала в своем составе 195 тысяч человек (преимущественно немцев, а также румынов и русских ‒ 5 батальонов РОА, 6 дивизионов береговой артиллерии), 3600 орудий и минометов, 215 танков и штурмовых орудий. Ее поддерживали 148 самолетов 1-го авиационного корпуса генерала Дихмана, базировавшихся в Крыму, и авиация с аэродромов Румынии (еще примерно столько же боевых самолетов). С моря армию обеспечивали 13 торпедных катеров, 30 катеров-охотников, 17 катеров-тральщиков. Румыния выделила 4 эсминца и 3 канонерские лодки. Кроме того, было еще около 80 вооруженных самоходных десантных барж и паромов. Тылы армии обеспечивали полицейские формирования, набранные примерно поровну из русских и крымских татар. В апреле 1944-го, по оценкам историков, общая численность такой полиции составляла 12-15 тысяч человек.

​Наступление Красной армии с плацдарма за Сивашом началось 8 апреля, из-под Керчи ‒ 11 апреля. Учитывая ощутимое превосходство Красной армии в живой силе, танках, самолетах и, что очень важно, в боеприпасах, генерал Енеке приказал начать эвакуацию. С 12 по 20 апреля практически беспрепятственно удалось вывезти 67 тысяч человек ‒ в первую очередь эвакуации подлежали тыловые службы, солдаты восточных формирований, военнопленные и гражданские. Немецкая авиация надежно прикрывала эвакуацию, хотя истребителей у нее было в 7-8 раз меньше, чем у советской. Подводные лодки Черноморского флота слали командованию рапорты о грандиозных успехах, но это были фейки, а торпедные катера атаковали только ночью и не добивались результатов. Главным же силам флота (линкор «Севастополь», 3 крейсера, 5 эсминцев) по приказу Сталина был запрещен выход в море, хотя их активное участие в Крымской операции могло бы спасти десятки тысяч жизней красноармейцев.

Поэтому и эффективность действий советских моряков была соответствующей. В результате 31 атаки групп самолетов (бомбардировщиков и торпедоносцев), 12 атак подводных лодок и 2 атак торпедных катеров в апреле 1944 года немецко-румынские моряки потеряли танкер, 2 буксира, лихтер и катер-охотник. Еще 4 транспортных средства получили повреждения. За эти дни советские моряки потеряли 59 самолетов морской авиации (а это примерно 240 членов экипажей, так как спасти тех, кто был сбит над морем, почти никогда не удавалось) и подводную лодку. Но действовала и несла потери еще и фронтовая авиация, и тоже в основном неудачно, потому что выучка большинства летчиков была откровенно низкой...

Между тем роль флота в обороне портовых городов или штурме вражеских прибрежных позиций во Второй мировой войне была огромна. В 1940 году танки Гудериана остановились под Дюнкерком, не рискнув войти в зону действия корабельных пушек британского флота, и, таким образом, разгромленные английские войска смогли почти беспрепятственно эвакуироваться из Франции. В 1941 году крейсер «Киров» цементировал собой двухмесячную оборону Таллина. Оборона Ленинграда держалась на том, что тяжелые орудия линкоров и крейсеров Балтийского флота делали невозможными эффективные обстрелы немецкой артиллерией города и позиций его защитников. В свою очередь, крейсеры «Принц Ойген» и «Лейпциг», а также броненосец береговой обороны «Шлезвиг» цементировали в начале 1945 года оборону вермахта в Восточной Пруссии. А в июле 1944 года американские и британские тяжелые корабли осуществили эффективную огневую поддержку высадки союзных войск в Нормандии.

Впрочем, 24 апреля Гитлер остановил эвакуацию, заменил генерала Енеке генералом Альмендингером и приказал удерживать Севастополь до последнего. Из Румынии самолетами были переброшены 6 тысяч немецких солдат. В целом, в последней декаде апреля Севастополь обороняли 72 тысячи немецких и румынских солдат, которые имели около 1830 орудий и минометов, 50 танков и штурмовых орудий и до 100 боевых самолетов. 4-й Украинский фронт (Приморская армия была включена в его состав), постоянно получавший маршевые пополнения, насчитывал 253 тысячи «штыков», 5333 единицы орудий и минометов, 106 танков и САУ (обратите внимание на значительные советские потери в бронетехнике). Авиация (кроме морской) насчитывала 1591 боевой самолет ‒ огромное преимущество. На направлениях главного удара плотность артиллерии достигала 200-250 орудий и минометов на километр фронта (Манштейн, готовя штурм Севастополя в июне 1942-го, гордился, что сумел сосредоточить до 110 стволов на километр прорыва: как он писал, «немцы никогда не достигали еще такого массированного использования артиллерии», а живой силы у него было ненамного больше, чем у защитников Севастополя).

​Иными словами, быстрая ликвидация немецко-румынских войск была неизбежной. А в действительности результатом стали неоправданно большие потери Красной армии и успешная эвакуация примерно половины остатков 17-армии. Даже в последнюю ночь боев за Севастополь, 12 мая, под огнем советской артиллерии немцы смогли эвакуировать с мыса Херсонес около 12 тысяч солдат. А с 10 апреля по 4 мая 1944 года 37 морских конвоев вывезли из Крыма 92 тысячи военнослужащих, 11 тысяч гражданских лиц и 3,8 тысячи военнопленных красноармейцев и моряков. Всего же за последний месяц боев за Крым с полуострова морем были вывезены около 115 тысяч военных. Еще 21 тысяча 457 человек вывезли самолетами 1-го авиакорпуса Люфтваффе. То есть потери 17 немецкой армии и вспомогательных формирований ‒ погибшими и пленными ‒ во всем Крыму с 8 апреля по 12 мая 1944 года достигли примерно 65 тысяч «штыков», в Севастополе ‒ до 35 тысяч.

Стоит сравнить эти цифры с 95 тысячами защитников Севастополя, в начале июля 1942 года буквально брошенными на произвол судьбы и командующим Черноморского флота адмиралом Октябрьским, и командующим Приморской армией генералом Петровым, и самим Сталиным. Кстати, во время обороны Крыма и Севастополя в 1941-42 годах в общей сложности около 20 тысяч мобилизованных в Красную армию крымских татар попали в плен; все они были объявлены «дезертирами», хотя реальная вина за это (как и за взятие в плен в ходе этих боев сотен тысяч других красноармейцев и моряков) лежит на советском руководстве...

​Потери сухопутных советских войск убитыми и ранеными (а среди последних, как известно, был высокий процент умерших от ран ‒ у медиков не было ни пенициллина, ни противостолбнячной сыворотки) в ходе Крымской операции превысили, по официальным данным, 85 тысяч, а по подсчетам современных историков ‒ 100 тысяч человек. Эти потери были бы меньше на несколько десятков тысяч, если бы Черноморский флот под прикрытием мощной истребительной авиации (а ее хватало) поддержал огнем пушек своих кораблей наступление Красной армии вдоль Южного берега Крыма и особенно ‒ во время штурма Севастополя. В таком случае была бы фактически сорвана и эвакуация немецко-румынских войск, и потери войск 4-го Украинского фронта свелись бы к минимуму. Однако известно ‒ «незаменимых людей нет», а созданная большевиками система (под знаменами которой в «городе флотской славы» в эти дни пройдут торжества) была не менее людоедской, чем нацистская.

Взгляды, высказанные в рубрике «Мнение», передают точку зрения самих авторов и не всегда отражают позицию редакции