Как Владимир Путин стал любимым диктатором Запада ‒ об этом размышляет обозреватель газеты Washington Post. Зачем президент США Дональд Трамп отказался от ядерной сделки с Ираном? Дать ответ на этот вопрос пытается обозреватель журнала Foreign Policy. И ситуации внутри самого Ирана, и вопросу, почему, несмотря на снятие экономической блокады три года назад, страна не нашла в себе сил для возрождения, посвящает свой комментарий обозреватель британского делового издания Financial Times.
Западные обозреватели продолжают комментировать кадры недавней, уже четвертой инаугурации президента России Владимира Путина. Обозреватель газеты Washington Post обратил внимание на то, кому пожал руку Путин после принятия присяги: премьер-министру Дмитрию Медведеву, патриарху Русской православной церкви Кириллу и бывшему канцлеру Германии, а ныне высокому чиновнику в российской нефтегазовой империи Герхарду Шредеру.
«Не так уж это и странно, как кажется на первый взгляд. Ведь Шредер уже длительное время поддерживает отношения между Москвой и Берлином. Он работал в корпоративных советах нескольких компаний, был инструментом в достижении деловых соглашений между двумя странами. Неудивительно, что украинский министр иностранных дел назвал Шредера «важнейшим лоббистом Путина в мире», ‒ пишет обозреватель Washington Post.
Высокая роль Шредера на инаугурации напомнила о том, что Путин, несмотря на захват Крыма, развязывание войны на востоке Украины, использование интернета для того, чтобы посеять хаос в западных демократиях, имеет немало сторонников на Западе. Более того, их количество растет. Обозреватель приводит такой пример: во время недавних всеобщих выборов в Италии обе победившие партии ‒ «Движение пяти звезд» и крайне правая партия «Северная лига» ‒ искали расположения Кремля. Последняя даже подписала соглашение о сотрудничестве с российским правительством, а ее лидер Маттео Сальвини назвал Путина «одним из лучших политических деятелей нашего времени».
Удивительно, что поддержка Путина в Европе растет, несмотря на то, что в самой России она немного пошатнулась, пишет обозреватель газеты. Его любят крайне правые, троцкисты, социалисты ‒ и каждый за свое. Путин представляет себя как бывший КГБист, как защитник традиционного христианства, как борец с гомосексуализмом, как задиристый националист. И в этих ролях он находит себе сторонников. Особый фан-клуб Путина ‒ это разнообразные расисты. Ведь никакого похожего восторга они не испытывают к китайскому, турецкому или египетскому лидерам. Не устоял перед харизмой российского президента и Дональд Трамп, хваливший российского коллегу за то, что тот является «сильным лидером».
По мнению обозревателя Washington Post, Россия проигрывает в соревновании «мягкой силы», но если принимать во внимание выступление Владимира Путина, то с их анализом можно не согласиться.
Зачем президенту США Дональду Трампу понадобилось отказываться от иранской ядерной сделки? Об этом пишет обозреватель Foreign Policy. По его мнению, Трамп не ведет разговор о том, чтобы Иран не получил ядерной бомбы, потому что тогда разумнее было бы сохранить соглашение и вести переговоры, чтобы сделать его постоянным. Также нельзя сказать, что Трамп пытался остановить разрушительную деятельность Ирана в регионе, например, поддержку режима Башара Асада в Сирии или группировки «Хезболла» в Ливане. Для этого лучше было бы сохранить соглашение и привлечь к нему больше стран. В чем же дело, ставит вопрос обозреватель. По его мнению, Трамп ведет к тому, чтобы оставить наказание для Ирана пожизненным и чтобы Тегеран не мог установить нормальные отношения с внешним миром.
Администрации Трампа в действительности важно, чтобы ситуация дошла до смены режима, о чем десятилетиями говорят вашингтонские ястребы. Для этого нужно сохранять экономическое давление. Другая группа рассчитывает на то, что Иран удастся спровоцировать на развитие ядерной программы, а это уже даст повод США нанести превентивный удар. Автор статьи рассматривает в деталях эти две возможности и приходит к выводу, что война была бы полностью на ответственности Дональда Трампа и это не соответствовало бы интересам Америки в целом.
Обозреватель британского Financial Times обращает внимание на ситуацию внутри самого Ирана. Будут ли новые, обещанные Вашингтоном санкции означать начало конца теократического режима, или он имеет шанс на реформу и выживание? Обозреватель приводит слова одного иранского бизнесмена, считающего, что режим зашел в тупик: «Проблема в том, что если исламская республика реформируется, то от нее ничего не останется. А если откажется от реформ, то просто умрет».
Бывший корреспондент Financial Times в Иране говорит, что он не помнит за все свои 20 лет работы там такого уровня нервозности и разочарования среди деловых кругов страны, политиков, представителей художественной элиты и обычных граждан. Они боятся, что давно назревшие реформы во всех сферах жизни так никогда и не состоятся, что в стране царит безнадежность.
Это ощущение безнадежности связано не только с отказом Америки от ядерной сделки, но и с другими событиями последних лет, когда медленно исчезала надежда на то, что в страну придет больше политической и социальной свободы. Одновременно падал курс местной валюты, росли цены, доходы населения падали.
Но есть ли альтернатива нынешней политической системе? Старшее поколение политиков, пришедших на волне Исламской революции, точно не планирует ничего менять. В стране распространяются слухи, что если бы начались какие-то массовые беспорядки, в ситуацию вмешался бы Корпус стражей Исламской революции, волны негативной энергии распространяются через социальные сети.
С другой стороны, национальная гордость не дает иранцам впасть в уныние. Они поднимаются на различные небольшие протесты по всей стране. Страна имеет достаточно высокий уровень образования, расцветает культурная жизнь. И это дает некоторым аналитикам возможность делать прогноз, что это действительно поворотный пункт для страны, но изменения придут не из анархического хаоса, а через новых лидеров, которые все же будут пытаться сохранить систему.
FACEBOOK КОММЕНТАРИИ: