Олег Сенцов пошел на самоубийство ‒ диссидент Мирослав Маринович

Девятнадцатый день в российской колонии голодает украинский режиссер Олег Сенцов, требуя от российских властей освободить всех украинских узников Кремля. Украинские политзаключенные в советских лагерях ГУЛАГа часто прибегали к голодовке как способу протеста. Диссиденты Мирослав Маринович и Зорян Попадюк так отстаивали права человека. Что помогало им выжить? Как бывшие политзаключенные выдержали голодовки и как выходили из них?

За деятельность в правозащитной организации Мирослав Маринович провел в заключении в концлагере и в ссылке 10 лет. Он был арестован 23 апреля 1977 года в Киеве. Приговор Мирославу Мариновичу занимал 26 печатных страниц. 29 марта 1978 года, согласно решению советского суда, его лишили свободы на семь лет в исправительно-трудовой колонии и пять лет ссылки.

Жизнь в неволе началась летом 1978 года в зоне 36-го лагеря, особенно жестокой. Через шесть лет перевезли в ссылку в Казахстан, но этому предшествовал месяц пересыльной тюрьмы. Мирослав Маринович, как и многочисленные украинские политзаключенные, довольно часто объявлял многодневные голодовки с различными требованиями: за право иметь Библию, за право разрешить свидания с родными российскому политзаключенному Сергею Ковалеву, в защиту прав многих других пленников СССР.

«20 дней ‒ это было мое самое длинное голодание, но трижды меня принудительно кормили через шланг. Где-то на 8-й или 9-й день ‒ первый раз. В советских тюрьмах обязательным было правило ‒ не дать умереть политзаключенному в объявлении протеста, ‒ и поэтому они силой запихивали шланг и, чтобы наказать человека, ломали зубы, раскрывая рот. Мне, слава Богу, не сломали. Заливали какую жидкую кашицу, чтобы не дать умереть. Это было неприятное ощущение, все очень грубо происходило. Когда начинаешь голодание, то главными были первые дни, когда организм привык есть, а ему ничего не даешь. Сознательно тюремщики ставили еду около меня, как и около других, кто протестовал. Мы не могли выбросить или отдать кому-то. Хотя это была «похльобка», но когда она горячая, то запах был, и это создавало дискомфорт. Организм политики не знает ‒ хочет есть, а мозг живет своей жизнью. Конечно, сила духа была достаточная, чтобы не есть, не соблазняться», ‒ вспоминает Мирослав Маринович.

Заключенным, объявившим голодовку, позволяли лежать. Но для советской власти такие протесты были далеко не желательны. А потому после акции политзаключенных строго наказывали.

«Когда я прекратил голодовку, меня выдернули из зоны и отправили на этап, где выдавали в день полбуханки хлеба ‒ 450 граммов ‒ и сельдь. Я после 20-дневного голодания, и такая тяжелая пища... Ел по чуть-чуть, но за час хлеба уже не было. Дальше голодный. И, собственно, тогда произошел один важный для меня момент. Меня привезли в другую пересылочную тюрьму, завели в камеру к трем уголовникам. Я поздоровался и сел у двери. Они замолчали, открыли свои рюкзаки и положили передо мной хлеб. Я был очень тронут, мне слезы навернулись на глаза. Жую этот хлеб и молюсь, чтобы Бог, несмотря на то, что это преступники, которые, возможно, совершили тяжкие преступления, но сжалился над ними. Я увидел, что даже в уголовниках есть искра Божья», ‒ отметил политзаключенный советских лагерей.

Поддержка друзей была важна

Товарищ по лагерю Мирослава Мариновича Зорян Попадюк также неоднократно объявлял голодовку и был наказан за протесты. Его в 20-летнем возрасте осудили за протест против оккупации Чехословакии, который он организовал, будучи 15-летним парнем. Зоряна Попадюка осудили на 13 лет лагерей и ссылки. Осенью 1973 года его этапировали в мордовский лагерь. Он был в числе тех, кто объявил голодовку против избиения Вячеслава Черновола в карцере. Потом еще были многодневные голодовки – в частности, если не разрешали свидание с человеком, через которого передавал письма родным.

«Мы голодали часто, но так только день, два, три. Серьезнее было во Владимирской тюрьме, когда во время очередного обыска у нас забрали все книги. Я и мой товарищ по камере объявили голодовку. На 18-й день прекратили, когда нам принесли книги. Мне трудно вспомнить какие-то эмоции или это физически переживал. Очень поддерживало во время голодания, что был уверен в своей правоте, тогда оно все легче выдерживалось. А еще важна вера, что ты таки своего добьешься, и эта вера возрастала», ‒ говорит Зорян Попадюк.

Более опытные политзаключенные подсказывали новым осужденным, как правильно голодать, советовали не объявлять сухую голодовку. К слову, поэт Василий Стус объявил бессрочную сухую голодовку в знак протеста, что его 28 августа 1985 года отправили в карцер только за то, что, читая книгу в камере, он облокотился на нары. Через несколько дней, в ночь с 3 на 4 сентября, он умер.

«Старшие друзья в тюрьме советовали пить воду через каждый час-два, чтобы долго не осушать организм, чтобы получать определенную порцию воды, а еще не нервничать, спокойно себя вести. Мы всегда поддерживали друг друга юмором, смеялись над своим положением и своей слабостью. Всегда пытались легче воспринимать ситуацию и видеть ее немного с комической стороны», ‒ говорит Зорян Попадюк.

«Очень настаивали опытные наши коллеги, чтобы я не объявлял сухую голодовку, без воды. Потому что когда пьешь воду, то длительное время можешь голодать, а без воды организм быстро разрушается, на 5-6-й день начинаются галлюцинации. Я никогда не объявлял сухую голодовку. Когда человек выходит из голодовки – это ответственный момент. Помню, когда впервые выходил из нее, начал есть и потерял сознание», ‒ рассказывает Мирослав Маринович.

Оба бывшие политзаключенные советских лагерей переживают за Олега Сенцова, который 14 мая объявил голодовку в российской колонии с требованием освободить всех украинских политзаключенных, удерживаемых Россией. А на такой шаг Россия не пойдет, отмечает Мирослав Маринович. Олег Сенцов заявил, что либо его требования выполнят, либо он погибнет,.

«В том и отчаяние ситуации, Олег Сенцов пошел на самоубийство. Трудно что-то советовать ему, потому что человек переходит в состояние, которое сложно описать. Дух настолько мобилизован, что земные советы даже вызывают раздражение, потому что человек настроен, не хочет, чтобы ему мешали придерживаться своего решения. А когда доходит до 20-го дня голодания, человек будто переходит в другое измерение. То есть немало вещей становятся уже неинтересны. Важны лишь твоя мобилизация, твой дух, какие-то мысли. Что-то меняется, и ты будто не принадлежишь этому миру. Это то состояние, которое опасно для человека. Чем дальше, тем больше человеку не хочется возвращаться, она погружается в особое состояние. И я боюсь, чтобы у Олега не начался такой период», ‒ говорит Мирослав Маринович.

В историю советских лагерей вошел отец греко-католической церкви Ярослав Лесив, выдержавший голодовку 192 дня. Он требовал, чтобы приговор, который ему сфабриковали, когда обвинили «в хранении наркотиков», заменили на истинный ‒ несогласие с тоталитарным режимом и участие в национально-освободительной борьбе. Отца Лесива во время протеста принудительно кормили, применяли многочисленные пытки, но он не сдался. После протеста он получил 5 лет лагерей строгого режима.