На Балканах, наряду со всяческими неприятностями исторического, этнического, культурного, религиозного, политико-экономического характера, регулярно случаются природные катаклизмы: наводнения, пожары, землетрясения, а как следствие войн 1990-х годов и венчавших череду постъюгославских вооруженных конфликтов бомбардировок НАТО – еще и заминированные и экологически загрязненные области.
Речь ведь идет о небольших и небогатых странах с ограниченными экономическими возможностями и относительно неразвитой инфраструктурой. В связи с этим возникшая в 2000-е годы идея российских властей открыть в самом центре Балканского региона центр для борьбы с чрезвычайными ситуациями нашла в Белграде всеобщий позитивный отклик и была воспринята как забота о старых друзьях. В 2009 году правительства двух стран подписали соответствующее соглашение, и через три года в городе Ниш на юго-востоке Сербии был открыт так называемый гуманитарный центр. Ниш – второй или третий по значению и величине сербский город с древней историей (здесь, в античном Наиссосе, когда-то родился древнеримский император Константин, тот самый, превративший Византий в Константинополь), выгодно расположенный на пересечении основных балканских маршрутов.
При переговорах об условиях деятельности и характере центра по ликвидации последствий природных катастроф и вплоть до его открытия у сербской стороны возникал ряд вопросов, которые со временем превратились в дилеммы. Сомнения по поводу характера центра быстро появились и у некоторых членов ЕС. Прежде всего, у Болгарии, поскольку в начале десятилетия ее представитель возглавлял Директорат ЕС по оказанию гуманитарной помощи и гражданской обороне, который охватывает все страны союза. Сербия провозгласила своей стратегической целью сближение с ЕС, и логичнее для нее было бы продолжать сотрудничество с европейскими друзьями, а не открывать аналогичный центр в партнерстве с Россией, считают в Брюсселе и Софии. Другим моментом, вызвавшим сомнения в истинном характере нишского центра, было открытое стремление, высказанное Россией в ходе переговоров: расширить гуманитарную деятельность на все Средиземноморье вплоть до Гибралтара. Мол, на юге Европы часто вспыхивают пожары, здесь нередки землетрясения и вулканическая активность. Кроме того, существовала идея "перейти" с Балкан к Ближнему Востоку, ибо этот регион еще более уязвим от чрезвычайных природных ситуаций.
Рост российских амбиций по сравнению с изначальной идеей привел к заметной поляризации политических сил в Сербии по вопросу о будущем центра. Сербские политики, и без того изрядно разобщенные по многим другим вопросам, начали затягивать с подписанием документов об открытии центра. Было ясно, что в Белграде пытались выиграть время для анализа разных предложений: рассматривали и мнение ЕС, и мнение НАТО, и мнение США. Российская сторона также не очень спешила, хотя в Москве регулярно подчеркивали, что нет смысла долго тянуть. В итоге центр поначалу был оснащен невероятно скромно: несколько сборных бараков, зато много рекламной продукции вроде флажков, авторучек, блокнотов с подобающей символикой. Единственным свидетельством того, что речь идет о гуманитарной организации, было оборудование для тушения пожаров и временного размещения пострадавших (палатки, пледы, средства первой помощи), прибывшее в нишский аэропорт "Император Константин Великий" грузовым самолетом МЧС России. Российская сторона долго (почти три года) не развивала инфраструктуру.
Росту сомнений насчет подлинного предназначения гуманитарного центра, сопровождавших его с самого момента подписания соглашения об открытии, поспособствовала активность "патриотических" (читай: националистических) сил как в Сербии (Радикальная партия, "Образ", "1389"), так и в России ("Наши", некоторые депутаты Государственной думы). Эти организации и политики истолковали идею открытия Центра как первый шаг к превращению его в российскую военную базу. И хотя такую возможность сразу же отмело политическое руководство обеих стран, эти сомнения становятся все сильнее, особенно после требования России присвоить работникам центра статус сотрудников дипломатических миссий, выдвинутого в 2017 году.
Сербское руководство приняло эту идею без дополнительных объяснений, без вопросов зачем и почему. Представители правящих партий возражений не имели, свою позицию объясняя тем, что у представителей НАТО в Сербии такой дипломатический статус уже есть. Однако проевропейски настроенные организации и сербская оппозиция сходятся во мнении о том, что нет нужды предоставлять дипломатический статус сотрудникам центра, поскольку (по крайней мере, официально) речь идет о гуманитарной деятельности.
Главная проблема российского гуманитарного центра – не вопрос его статуса, а вопрос определения Сербией собственной стратегии развития
Насколько можно судить, основная, "внешняя" деятельность центра соответствует тому, что заявлено в его названии. Когда в 2014 году сильно затопило расположенный неподалеку от Белграда город Обреновац (уровень воды на улицах превысил два метра), сотрудники нишского центра участвовали в спасении жителей, снабжали их питьевой водой, продуктами и товарами первой необходимости. Противопожарные самолеты российского МЧС не раз участвовали в тушении больших и малых пожаров в регионе. Теоретически говоря, сербские (и балканские вообще) спасатели должны бы справляться с такой работой сами, но им вечно не хватает сил и средств.
Впрочем, недоброжелатели высказывают сомнения в том, зачем и почему русские открыли в Нише центр, бытует и мнение о том, что Россия сама устраивает пожары, чтобы создать фронт работы, ради выполнения которой формально открыт гуманитарный центр. Иногда поговаривают о том (есть, например, на сей счет заявления американских чиновников и дипломатов, ответственных за работу на Балканах), что центр в Нише на самом деле является логовом шпионов. Звучат мнения о том, что центр организован Россией для сбора разведывательной информации и проведения тайных операций на западе Балкан и на Ближнем Востоке. Белград и Москва категорически отвергают эти слухи, как и сербские средства массовой информации, хотя шпионская тема на страницах газет и в телеэфире время от времени циркулирует. Без точных фактов трудно говорить о подтверждении этого тезиса, однако остается без ответа вопрос, в чем причина требования Москвы предоставить центру особый статус: спасателям дипломатическая неприкосновенность ни к чему.
Представители ЕС снова и снова напоминают: в Сербии уже работает Директорат по оказанию гуманитарной помощи и гражданской обороны. В ЕС утверждают: они получили гарантии от сербских властей насчет того, что нишский центр не получит военного или дипломатического статуса и не будет заниматься региональной координацией, поскольку это, как полагает Брюссель, противоречило бы принципам работы Директората. Американские аналитики и высшие должностные лица сразу восприняли намерения России как провокацию и отреагировали решительно и негативно. Профессор школы международных отношений в Университете Джона Хопкинса Дэниэл Сервер, в частности, отмечает, что местонахождение российского гуманитарного центра на самой границе с НАТО не случайно, несмотря на заявления Белграда о стремлении к европейской интеграции. Эта оценка соответствует общему тону разговоров в Вашингтоне о том, что у России "плохие намерения" в отношении выбравших европейский путь стран Западных Балкан, что Москва стремится противодействовать этим их усилиям.
Таким оценкам способствуют два момента, связанные с политической стратегией самой Сербии. Во-первых, Сербия провозгласила военный нейтралитет. Этим в Белграде объясняют безоговорочное отрицание возможности вступления в НАТО, что лишь подогрело неприязнь определенной доли сербского общества к альянсу. Но при этом звучат заявления о том, что присвоение дипломатического статуса нишскому гуманитарному центру якобы дало бы Сербии больше безопасности. Во-вторых, постоянное заигрывание сербского руководства в вопросах о статусе Косова с силами внутри и вне страны, которые противятся независимости бывшей мятежной югославской автономии, открывает простор для более активных действий России. Более того, имеется информация о том, что центр не только тушит пожары и проводит занятия по гражданской обороне, но и занимается обучением активистов ура-патриотических военизированных формирований, таких, например, как "Сербская честь".
До конца июня, как сообщается, сербское руководство должно сформулировать официальную позицию по поводу смены статуса центра. Прогнозы самые разные. Многие аналитики в Сербии считают, что выполнить это требование России для Сербии сейчас не представляется возможным. С другой стороны, у России, как кажется, тоже найдутся свои причины не переходить грань разумного. Главная проблема российского гуманитарного центра – не вопрос его статуса, а вопрос определения Сербией собственной стратегии развития. Или принятия выбора, который ведет к стагнации.
Марта Декан, белградский блогер
Мнения, высказанные в рубрике "Блоги", передают взгляды самих авторов и не обязательно отражают позицию редакции
Оригинал публикации – на сайте Радио Свобода
FACEBOOK КОММЕНТАРИИ: