Весь мир говорит о голодовке в российской колонии украинского режиссера Олега Сенцова. Парламенты и отдельные политики и деятели культуры призывают Россию освободить Сенцова и еще 70 украинских политузников, удерживаемых в этой стране.
Насколько эффективны такие информационные компании? Есть ли шансы на обмен украинских политзаключенных? Об этом в программе «Право на свободу» на Радио Крым.Реалии говорим с Марией Томак – координатором Медийной инициативы за права человека.
– С каждым годом украинских политзаключенных в России и Крыму становится все больше. Есть ли у Украины единая стратегия по их освобождению? Какие действия предпринимает государство?
Только голодовка Сенцова определяет то, что государство начало активнее двигаться в этом направлении
– Стратегии у государства, к сожалению, не существует. Есть отдельные усилия, направленные на помощь политзаключенным и их семьям, но они не систематизированы и не скоординированы. На уровне разных органов есть разные активности, но часто правая рука не знает, что делает левая. Поэтому говорить о стратегии сейчас невозможно. Кроме прочего, есть вопрос о том, каким образом вообще все это называть. Мы, правозащитники, называем этих людей политзаключенными. Но государство не может кого-либо признать политзаключенным, это абсурдно. Мы не можем сейчас применять какую-то международно признанную лексику, то есть даже государство удерживается от этого – не называет, например, военнопленных военнопленными и так далее.
Есть целый комплекс вопросов, начиная с терминологии и заканчивая каким-то всеобъемлющим документом, который бы определял политику государства. Такого документа на сегодняшний день не существует.
Сейчас понемногу выстраивается картина того, как государство на эту проблему реагирует и, к сожалению, в последнее время эти усилия активизировались. Почему к сожалению? Потому что только такие факторы как голодовка Сенцова, то, что он фактически поставил на кон себя и свою жизнь, определяет то, что государство начало активнее двигаться в этом направлении.
– Акции стали массовыми, государства активно включились в процесс, только когда сами политузники пошли на крайние меры. Все остальное время это остается темой в узких кругах. Почему?
– Мне кажется, потому что человеческая жизнь в принципе не является приоритетом сейчас. Человеческая жизнь является приоритетом только согласно каким-то документам, но на самом деле все это второстепенно. И еще, как мне представляется, таковы реалии политики. Со стороны Запада сложно вызвать какие-то реакции, даже озабоченность. Они ориентируются на реакции своих избирателей. Когда начались акции по всему миру, это сильно подстегнуло реакцию со стороны Запада.
Когда начались акции по всему миру, это сильно подстегнуло реакцию со стороны Запада
Я не уверена, что резолюция Европарламента была бы принята, если бы не было акций в поддержку Олега Сенцова. Большую роль играет политика – и именно поэтому акции важны. Можно сколько угодно говорить, что акции ни на что не влияют. Но такие акции, петиции, высказывания всемирно известных людей – вот Стивен Кинг высказался в поддержку Сенцова – создают фон, который не позволяет не реагировать. Я сомневаюсь, что была бы какая-то активизация даже со стороны украинских властей, если бы сразу после начала голодовки Олега не начались активности здесь, в Украине, в том числе и под Администрацией Президента.
Освободить Сенцова. Фоторепортаж с акции в Киеве (фотогалерея)
Это вызов для цивилизованного мира. Недавно было передано обращение от порядка 50 государств к Генсеку ООН, который поедет в Россию на Чемпионат мира по футболу. В этом обращении украинская сторона и ряд стран просят Генсека договориться об освобождении Сенцова, и мы видим, как испытывается прочность российского режима. Никакой реакции нет, и это касается не только Сенцова.
Если Генсек ООН не может повлиять на Путина, если Меркель и Макрон не могут, тогда что может?
В предварительном решении Международного суда ООН был призыв к России отменить запрет Меджлиса, декриминализовать эту организацию, но не последовало никакой реакции. И встает вопрос: что в принципе может повлиять на Россию? Ситуация с Олегом Сенцовым – маркер, и от ее разрешения или неразрешения будет зависеть очень многое в дальнейшем. Это не просто лакмусовая бумажка, это некое определяющее событие и для остальных украинских политзаключенных, для российско-украинского конфликта и в целом для понимания, каким образом сейчас работает мировая политика. Если Генсек ООН не может повлиять на Путина, если Меркель и Макрон не могут повлиять, тогда что может?
– У нас уже есть примеры освобожденных политзаключенных. В каких-то случаях это был обмен, в каких-то – договоренности с участием третьих стран, в частности Турции. Насколько активно ведется работа в этом направлении сейчас? Что Украина готова предложить для возвращения своих граждан?
Это правильно, что Украина ищет разные пути. Эти усилия нужно продолжать, и наступит такая критическая точка, после которой удастся изменить ситуацию
– Я, к сожалению, не посвящена в договоренности по обмену, но для меня очевидно, что сейчас украинская сторона действительно делает все возможное. А раньше, до того как Сенцов объявил голодовку, все заверения, что мы делаем все возможное просто были неправдивы. Сейчас ищут разные пути. И вот это обращение в ООН, о котором я говорила выше, об этом свидетельствует. По сути это означает, что Украина пытается привлечь в качестве переговорщика Генерального секретаря ООН и подкрепить его мандат этим обращением с позицией многих цивилизованных стран, которые тоже обращаются к Путину, чтобы он освободил Сенцова. Это правильно, что Украина ищет разные пути. Насколько быстро это сработает и каким образом – сказать очень сложно, потому невозможно понять, какими будут действия Путина. Но эти усилия нужно продолжать, и наступит такая критическая точка, после которой удастся изменить ситуацию. Я очень на это надеюсь. Ну а если нет – то мы вообще проснемся в другом мире. Мы и так понимаем, что Россия себе многое позволяет, но это будет слишком демонстративно. Я надеюсь, что этого не будет.
FACEBOOK КОММЕНТАРИИ: