Каюсь: возбуждение нового уголовного дела в отношении главы карельского «Мемориала» Юрия Дмитриева стало для меня полной неожиданностью. Знающие люди скажут: нюх потеряла. И правда, казалось, бы окружающая действительность давно должна была бы приучить к тому, что за первым политически мотивированным судебным процессом неизбежно следует второй. Так было в «деле Ходорковского и Лебедева», в «деле Навального», а «Болотное дело» вообще несколько лет оставалось поистине «резиновым», плодя все новые и новые уголовные преследования. Дурная бесконечность.
В этом ряду новое дело Дмитриева поражает особым цинизмом. Известно, что в материалах первого дела есть допрос приемной дочери Наташи, которая очень хорошо говорит о своем приемном отце. А теперь оказывается, что второе дело было возбуждено по ее объяснению и по заявлению бабушки о том, что якобы приемный отец как-то «опозорил» девочку. После заседания Петрозаводского суда, который взял Дмитриева под стражу на два месяца, его адвокат Виктор Ануфриев рассказал, что в материалах, представленных в суд, нет доказательств вины его подзащитного.
По версии следствия, Дмитриева теперь обвиняют в «насильственных действиях сексуального характера», то есть, в педофилии. Обычно по таким делам доказательствами вины являются показания несовершеннолетних. Способы получения таких свидетельств туманны и непрозрачны. Как правило, несовершеннолетних допрашивают в присутствии их законных представителей, с участием психологов, но поскольку судебные процессы проходят в закрытом режиме, а адвокаты не дают журналистам материалов дела, то узнать о происходящем на самом деле практически невозможно.
История «первого дела Дмитриева» показывает, чего стоит репутация. Вспоминая общественную кампанию в защиту главы карельского «Мемориала», невольно задаешься вопросом: почему все те люди, которые высказывались в защиту Дмитриева, были так уверены в его невиновности? Ведь они не видели материалов дела, не были лично знакомы с Дмитриевым. Почему они поверили Дмитриеву, а не Следственному комитету? Вслед за этим возникает и второй, неизбежный вопрос: а на что рассчитывают те, кто затеял это, второе «дело Дмитриева»?
Сам Путин признает факт существования в стране вечной репрессивной машины, которая не останавливается
Их цель - безусловно, отыграться за поражение в «первом деле». Но вряд ли те, кто защищал Дмитриева, теперь поверят в новое обвинение и откажутся от его защиты и поддержки. Люди, не верившие в легенду о порнографических фотографиях, не поверят и в легенду о педофилии. То обстоятельство, что Следственный комитет и прокуратура оказали давление на бабушку приемной дочери Юрия Дмитриева и в конечном итоге, и на саму девочку - не вызывает у меня сомнений. Иначе как объяснить, что на следствии по первому делу приемная дочь не вспоминала ни о каких «позоривших» ее действиях со стороны Юрия Дмитриева, которого, по его словам, и по словам его коллег и друзей, она очень любила и с первого же дня знакомства называла папой?
Защите еще предстоит провести лингвистическую и психологическую экспертизы текста допроса Наташи, если такой в деле имеется, на предмет подлинности ее слов. Эксперты должны определить, мог ли 12-летний ребенок говорить такими словами, или ее показания были написаны кем-то другим, а она их лишь подписала. Подобная экспертиза - одна из возможностей защиты поставить под сомнение обвинения, предъявленные Дмитриеву.
Глава карельского «Мемориала» воспринимал свое освобождение из СИЗО под подписку о невыезде как чудо. Дмитриев постоянно говорил о том, что его могут снова «закрыть». Он, вероятно, понимал лучше, чем другие, что и первый арест и «первое дело» - месть, и опасался, что «мститель» не удовлетворен. Бежать из России Дмитриев не хотел, для него самым важным после оправдания было вернуть приемную дочь Наташу.
Версия про «реванш» прокуратуры и следствия, желание отыграться и во что бы то ни стало посадить Дмитриева, опорочив его имя перед всеми его защитниками - это очень понятно. Непонятно другое: решение о фактическом оправдании главы карельского «Мемориала» и его освобождении принималось на очень высоком уровне. Вполне допускаю, что в «первом деле Дмитриева» дал указание «разобраться» сам Путин и «разобраться» со знаком «плюс». Тогда почему стало возможным повернуть все назад?
В интервью Ксении Собчак в ее фильме про отца, Путин, объясняя уголовное преследование питерского мэра, говорит, что никаких доказательств его вины не было, но «система не сдает назад», поэтому и выдумывали против него обвинения. То есть сам Путин признает факт существования в стране вечной репрессивной машины, которая не останавливается. Но ведь в случае с Дмитриевым «машина остановилась», и судья Петрозаводского суда, оправдавшая Дмитриева 5 апреля 2018 года, принимала решение не в одиночку, она наверняка согласовывала его с тем же Верховным судом Карелии. Почему же Верховный суд Карелии поменял свое решение через три месяца? Откуда пришло указание?
Наши дети и внуки, быть может, прочтут в мемуарах кого-нибудь из приближенных российского президента, как в кабинет к Путину с папочками пробирались ходоки, как убеждали его отменить то или иное ранее принятое решение: помиловать Сенцова, посадить Дмитриева, убедить Кадырова отпустить Оюба Титиева. Ведь именно в его руках судьбы всех этих людей. На этот раз просить у Путина о Дмитриеве будет в миллион раз сложнее. Но это не значит, что все, кто поставил на кон свою репутацию, защищая его в прошлый раз, замолчат. Когда наконец завершатся футбольный чемпионат мира, лето и оторопь после известия о новом позорном деле - все повторится. Солидарность это такая вещь, которая тоже «не сдает назад»…
Зоя Светова, журналист mbk.media, бывший член Общественной наблюдательной комиссии города Москвы
Взгляды, высказанные в рубрике "Мнение", передают точку зрения самих авторов и не всегда отражают позицию редакции
Оригинал публикации – на сайте Радио Свобода
FACEBOOK КОММЕНТАРИИ: