Заключенный в России украинский режиссер из Крыма Олег Сенцов голодает уже 52 дня, требуя освободить 64 украинцев из российских тюрем. Что может заставить президента России Владимира Путина освободить Сенцова, не идущего ни на какие компромиссы? Чего ждет Кремль? И какие политические последствия ждут Россию, если хоть один из украинцев умрет в российской тюрьме?
Об этом в эфире Радио Донбасс.Реалии рассуждали исполнительный директор Института мировой политики Евгений Магда и российский правозащитник Алексей Козлов.
‒ Наверное, все украинцы и россияне в курсе событий вокруг голодовки Олега Сенцова. Какую тактику выбрал Кремль, почему не происходит обмена?
Евгений Магда: Я не уверен, что все россияне в курсе. Их сейчас активно кормят темой Чемпионата мира по футболу, тем более в контексте победы над Испанией. Поскольку вся информационная машина России подконтрольна, то о Сенцове, насколько я понимаю, в российских СМИ говорят минимально. Разве что в так называемых либеральных СМИ.
Но что интересно, на прошлой неделе было письмо российского режиссера Александра Сокурова к Петру Порошенко с призывом дать возможность освободить Сенцова, а потом сразу несколько российских лидеров общественного мнения начали продвигать дезинформацию о том, что смерть Сенцова может быть выгодна Порошенко и Украине, потому что они получат несокрушимого героя.
Украине нужен живой Олег Сенцов, как и все наши граждане, которые сегодня находятся за решеткой в России.
В Лабытнанги побывала российский омбудсмен Москалькова ‒ это свидетельство того, что ситуация достаточно тяжелаяЕвгений Магда
Это вызов российской системе. То, что Александр Кольченко даже несколько дней голодал, человек, у которого были проблемы с весом и для которого это голодание представляло реальную опасность… Как и для Владимира Балуха, Александра Шумкова, Станислава Клыха и других. Мы на самом деле в Украине не знаем точной информации обо всех. Мы можем только гадать, что происходит в российской так называемой пенитенциарной системе.
‒ Вы доверяете всей информации, поступающей об Олеге Сенцове? Очень много комментариев, но Олег общается только через адвоката, через письма.
Евгений Магда: Я стараюсь реагировать с определенным скепсисом на всю информацию. Олег Сенцов уже более 50 дней голодает, более 100 дней голодает Владимир Балух, они наиболее известны, потому что к ним привлечено больше внимания.
То, что в Лабытнанги, где сидит Сенцов, а это за Полярным кругом, побывала российский омбудсмен Татьяна Москалькова, тоже свидетельство того, что ситуация достаточно тяжелая. И надо отдать Олегу должное, что он максимально использовал свой шанс в смысле голодания. То есть, Россия действительно вынуждена прилагать усилия для того, чтобы ситуация вокруг Сенцова не вылезла наружу.
‒ Какую тактику выбрал Владимир Путин?
Евгений Магда: Первое ‒ игнорирование. Ничего не происходит, не может происходить что-то, не подконтрольное Путину. Второе ‒ любую уступку в России воспринимают как слабость. Третье ‒ у России есть значительный опыт, еще советский, карательной работы относительно голодающих. Ведь голодание – это способ, который использовали и советские политзаключенные. Принудительное кормление признано пыткой, но я не думаю, что это как-то остановит Россию.
Россия тянет время. Она думает, что если эта ситуация сохранится до 15-16 июля, то все можно будет спустить на тормозаЕвгений Магда
В спорте есть понятие – тянуть время, Россия так же тянет время. Она думает, что если эта ситуация сохранится до 15-16 июля ‒ до завершения Чемпионата мира по футболу, затем до встречи Путина и Трампа ‒ это все можно будет спустить на тормоза. Но я до сих пор не вижу выхода из этой ситуации для России, который позволил бы ей сохранить лицо. С другой стороны, я не вижу каких-то действий западного мира. Есть только резолюция Парламентской ассамблеи Совета Европы с призывом освободить украинских политических заключенных в России, все. Закончилось заседание ПАСЕ ‒ и ничего.
‒ Это мог бы быть повод, если бы один из западных лидеров попросил Владимира Путина помиловать Олега Сенцова, тогда Путин мог бы сохранить лицо.
Россия эффективно использует демократические процедуры в своих целях, и противодействовать этому можно только совместными усилиями, которых сейчас публично не наблюдаетсяЕвгений Магда
Евгений Магда: Мне кажется, это должно быть коллективным выступлением. Потому что «большая семерка» и Евросоюз… выступления мировых лидеров с призывом помиловать Олега Сенцова могли быть достаточно действенными.
В России был генеральный секретарь ООН Гутерриш, и он ничего публично не сказал об Олеге Сенцове. Он сказал о прекрасно организованном Чемпионате мира по футболу. Если генеральный секретарь ООН не ставит так вопрос, то мы живем в каком-то деформированном мире?
‒ Алексей, вы ссылались на случай с Александром Марченко, советским диссидентом. 4 августа 1986 года Анатолий Марченко объявил голодовку с требованием освободить всех политзаключенных в СССР. Чем завершился этот случай и можно ли проводить параллели с Олегом Сенцовым?
Алексей Козлов: Определенные аналогии можно проводить с требованиями. Результатом было освобождение части политзаключенных и самого Марченко. Но, к сожалению, его здоровье было подорвано и через некоторое время он умер.
Я пытался найти положительные примеры голодания, и, к сожалению, ни Марченко, ни известное голодание членов Ирландской республиканской армии не завершились положительными результатами. Тем не менее, это один из немногих инструментов давления, который остается у людей, находящихся в заключении в такой системе. И мы должны относиться к этому с серьезным вниманием и уважением.
‒ Понимают ли риск в Кремле, что Олег Сенцов может умереть? Или этого там ждут?
Алексей Козлов: Я думаю, ждут какие-то серьезные предложения. Следующий ход за Евросоюзом или «большой семеркой», то есть за серьезными структурами. Ряд европейских лидеров выразили обеспокоенность, но они не могут говорить в этом контексте о помиловании, потому что с точки зрения европейского дискурса Олег Сенцов не виноват.
Они сами находятся в ловушке, потому что они не могут предложить нарушить всю схему отношений: это украинские политзаключенные в России, боевые действия на Востоке, захват Крыма и так далее.
Возможно, какой-то вариант, который был использован с Ходорковским. Когда не лидер страны, а один из министров, который обладает определенным весом, начал бы какие-то переговоры об освобождении ‒ такое возможно. Но пока я не слышал ничего подобного.
‒ Неприятно ставить такой вопрос, но это нужно обсуждать: вы рассматриваете возможность того, что Олег или другой украинский политзаключенный может умереть в России? Какими последствия будут для России? Или ее пенитенциарная система никому не позволит умереть?
Алексей Козлов: Я думаю, что они приложат все усилия, чтобы этого не произошло. Но один из политзаключенных голодает уже очень долго, даже принудительное кормление может не закончиться успешно для российской власти.
Кроме возмущения прогрессивной общественности, вряд ли это вызовет нечто подобное со стороны окружения России. Здесь так же, как с советскими диссидентами, которые голодали, умирали и ничего особенного не происходило. Поэтому здесь я могу выразить только печаль по этому поводу. К сожалению, привлечение внимания к этой проблеме ‒ это максимальный результат, который может быть достигнут в данный момент. Но это не значит, что нужно останавливаться.
Евгений Магда: То, что отличает эту ситуацию, на мой взгляд, от голодовок, которые были в 1970-1980-ых годах… тогда Советский Союз был империей зла. И была консолидированная позиция западноевропейских стран и США. Но все равно они так же продолжали покупать советский газ, как они сейчас покупают российский. Трудно убедить людей, которые делают большой бизнес, зарабатывают на этом значительные средства, что отношения с Россией надо свернуть.
Сенцов назвал цифру: 64 человека находятся в российских тюрьмах. А в Украине на обмен официально озвучено 23. Мировому сообществу принудить к чему-либо Россию сложно: ядерный арсенал, самая большая территория в мире, статус постоянного члена Совета безопасности ООН. Россия очень эффективно использует демократические процедуры в своих целях, и противодействовать этому можно только совместными усилиями. Сейчас таких совместных усилий публично не наблюдается.
‒ Что еще может Украина и украинцы сделать для освобождения своих политзаключенных в России?
Евгений Магда: Для победы сделано недостаточно, сделано не все. А победа ‒ живые украинские политзаключенные, вернувшиеся домой. Чем больше украинское общество демонстрирует готовность выйти за Сенцова на улицы и чем меньше обсуждает в социальных сетях ход Чемпионата мира по футболу, тем более показательно это выглядит.
FACEBOOK КОММЕНТАРИИ: