21 мая 2018 года в Крыму произошло сразу два задержания. Вместе с координатором инициативы «Крымская солидарность» Сервером Мустафаевым в поселке Долинное прошел обыск у Эдема Смаилова. Их обвиняют по части 2 статьи 205.5 Уголовного кодекса России –​ «участие в деятельности организации, которая в соответствии с законодательством Российской Федерации признана террористической». Их дела объединены с бахчисарайским «делом Хизб ут-Тахрир», в котором фигурируют Тимур Ибрагимов, Марлен (Сулейман) Асанов, Мемет Белялов, Сейран Салиев, Сервер Зекирьяев и Эрнес Аметов.

Обыск у семьи Смаиловых начался рано утром. В доме находились Эдем и три его дочери. Его супруга и мама девочек, Лиля, говорит, что накануне они были у друзей на ифтаре (вечерний прием пищи во время месяца Рамадан у мусульман – КР). «Так получилось, что места в машине не оказалось, и мне пришлось остаться. С самого утра я возвращалась на первом же утреннем автобусе, именно в этот момент мне позвонила дочь и сообщила новость про обыск», – рассказывает она.

«С одной стороны, очень хорошо, что я в тот момент была не дома – я имела возможность обзвонить людей. А с другой – когда я подошла к дому, меня не пустили внутрь. Оказалось, что я для них посторонняя в собственном доме», – добавляет Лиля.

На просьбу выпустить детей из дома российские силовики ей ответили, что девочки в порядке. «Я понимала, насколько им там тяжело, особенно какой это будет стресс для младшей. В ответ они сказали, что дочки отдыхают», – вспоминает женщина.

Прошло уже несколько месяцев, но все детали того утра Лиля узнает у дочерей – они постоянно вспоминают новые моменты. Говорят, что российские силовики вели себя «культурно: двери не выламывали, особо не грубили». Однако не разрешали переговариваться между собой и обращаться к папе. Младшей дочери Смаиловых, Эсме, двенадцать лет. Она говорит: ее больше всего поразило то, что сотрудники российских спецслужб обсуждали размер финансового вознаграждения, который они получат после этого обыска.

Вот уже несколько месяцев Эдем Смаилов находится в симферопольском СИЗО. Эсма рисует отцу открытки и пишет письма. Планирует насобирать побольше и передать. Говорит, что очень испугалась 21 мая. «Больше всего за папу, конечно», – плачет ребенок.

На следующий день после ареста у Эдема был юбилей – ему исполнилось 50 лет. А через месяц планировалась свадьба старшей дочери Фатиме: «Она собиралась все отменить, когда это случилось с отцом. По нашим традициям, очень важно, чтоб на свадьбе и на обряде венчания (никях – КР) присутствовал именно отец. Свадьбу мы сыграли очень скромную. Мы подумали, что лучшее, что можно сейчас сделать для Эдема, – сделать максимально счастливыми наших детей».

Лиля с дочерьми часто вспоминают ежевечерние ужины как добрую традицию семьи. «Его отсутствие больше всего чувствуется, когда мы каждый вечер садимся за стол. И так пусто без Эдема. Дочка даже недавно говорила, что начинает уже забывать, как это было, когда папа ужинал с нами», – говорит Лиля и добавляет, что до сих пор по привычке готовит в расчете и на него. «Самое ужасное, когда остается еда. Я сразу же вспоминаю, в каких он там условиях, чем питается», – добавляет она.

По теме: «Его улыбку на миллион не променяла бы». Как живет семья Сервера Мустафаева после его ареста

Говоря о причинах «визита» в их дом российских силовиков и ареста супруга, она связывает произошедшее с систематическим давлением на крымских татар: «Мой муж был разнорабочим. Да, он посещал суды, имел определенную позицию, его хорошо знали и в поселке, и в Бахчисарае. Они приходят в наши дома, и я наблюдаю, что приходят не только по «Хизб ут-Тахрир», как пришли по «делу Веджие Кашка» или к членам Меджлиса. Так что приходят именно к нашему народу и за ним».