Герой или предатель? Александр Невский под маской русской истории

В Петербурге с 12 по 19 сентября празднуют 800-летие со дня рождения Александра Невского. Торжества проходят и в других российских городах. Почему сегодня Александр Невский становится одной из главных фигур русской истории, что общего у мифического, житийного князя с реальным человеком – об этом корреспонденту Север. Реалии рассказал историк Игорь Данилевский.

800-летие со дня рождения Александра Невского в Петербурге празднуют целую неделю: в Александро-Невской лавре освящают икону и открывают бюст князя, в городе проходят концерты, литературные и исторические вечера, фестиваль реконструкторов "Невская битва", по улицам даже поедет специальный трамвай с изображением Александра Невского. Юбилейные мероприятия проходили в течение года по всей стране, самое масштабное из них – Всероссийский молодежный творческий конкурс. В Гдовском районе Псковской области открылся мемориал "Князь Александр Невский с дружиной" и музей с диорамой "Ледовое побоище”.

По словам историка Игоря Данилевского, у него сейчас тоже горячее время – его зовут с лекциями в самые разные российские города, и тема везде одна и та же – Александр Невский.

– Откуда такое пристальное внимание к событиям 800-летней давности, что вдруг все встрепенулись и вспомнили про Александра Невского?

– Это вообще вопрос не ко мне, но понятно, почему встрепенулись – у нас официальной идеологии не должно быть по конституции, но какие-то ориентиры должны быть, и их очень трудно найти. Есть у нас Великая Отечественная война, есть Александр Невский, есть Куликовская битва, а что еще?

– Есть еще Смута…

– Со Смутой произошла тяжелая вещь, в свое время попытались на этом сыграть, но ничего не получилось. Надо было придумать какой-то праздник, календарно близкий к 7 ноября, но в то же время не советский. Нашли 4 ноября (День народного единства, объявлен государственным праздником в 2005 году, исторически, по официальной версии, привязан к годовщине освобождения Москвы от польско-литовского войска в 1612 году. – РС), но 4 ноября ничего не происходило, просто ничего, об этом историки уже высказались.

– Короче говоря, для наших скреп нам нужные какие-то фигуры, и Александр Невский сочтен идеальным образом?

– Его сочли идеальным образом, потому что трудно найти непротиворечивый образ. Таких вообще, наверное, нет в истории. А надо еще, чтобы этот образ вызывал только положительные эмоции. Александр Невский в этом отношении хорош по одной простой причине. Был гениальный фильм Сергея Эйзенштейна с потрясающей музыкой Прокофьева, с потрясающей операторской работой, с потрясающим Николаем Черкасовым в заглавной роли – красивый фильм, хотя он был на самом деле не об Александре Невском, а о предстоящей войне. Это чувствуется по всему, там есть целый ряд деталей, которые прямо на это указывают, даже советская военная доктрина о войне "малой кровью на чужой территории" там прочитывается. Есть там и представление о тевтонских рыцарях как о жесточайших врагах, которые стремятся все захватить, все себе подчинить. И есть князь, который близок к народу, ловит с ним рыбу, здоров, как бык, рвет руками сеть, что вообще невозможно сделать, по-моему, который всех любит, и его все любят, но он наказывает виноватых, и в то же время он достаточно справедливый, он говорит: "Ну, что взять с этих кнехтов? Подневольные. Надо их отпустить, пусть расскажут всем, что мы такие хорошие". То есть это сугубо положительный образ, художественный, который мало соотносился с реальностью, но воспринят был на ура, потому что Эйзенштейн попал в десятку. С началом войны стало ясно, что это фильм об этой самой войне. И фильм стал культовым. Его смотрели не один раз, все знали из него какие-то фразы. Хотя сам сценарий очень слабый, там много ходульного, и единственный человек, говорящий там более или менее живым разговорным языком, – это ремесленник, оружейных дел мастер, он рассказывает какой-то хулиганский анекдот, который якобы наводит на размышления Александра Ярославича, как надо построить войско. Князь, близкий к народу, простецкий и в то же время мудрый, красивый – этот образ так и зафиксировался у нас. А фильм черно-белый воспринимался ведь едва ли ни как документальный.

– Значит это Эйзенштейн нам "сделал" Невского?

– Да, безусловно. При том, что Ледовое побоище – это было такое проходное событие.

– Но оно было – Ледовое побоище?

– Было, было. Мы об этом точно можем сказать, об этом упоминают пять источников. И это не только четыре русские летописи, это и новгородская первая летопись, где дано самое подробное описание Ледового побоища, там целых сто слов написано о нем. Есть псковские летописи, есть северо-восточные летописи, ростовская, владимирская и суздальская, потому что в этом сражении принимал участие брат Александра Невского, Андрей Ярославич, которого отец отправил на помощь Александру. И самое главное, есть рассказ с другой стороны – это Старшая ливонская Рифмованная хроника, которая была написана по архивным материалам ордена. И хотя это поэтическое произведение, но в целом они совпадают по содержанию. И это дает нам возможность достаточно четко представить себе, что это было. Вот о Невской битве есть всего один рассказ, который потом обрастал всякими подробностями, это рассказ Новгородской первой летописи, уникальная информация. А о Ледовом побоище точно можно сказать, что оно было.

– А оно действительно занимает в военной истории то место, которое ему сейчас приписывается?

– Ничуть. Дело в том, что это один из эпизодов достаточно активной борьбы за сферу влияния за земли эстов. Они выплачивали дань новгородцам, Новгород и Псков получали дань с этих территорий. Там был форпост, крепость, построенная еще Ярославом Мудрым, – судя по всему, Юрьев (ныне Тарту в Эстонии – РС). Но если в 1212 году эсты еще платили дань новгородцам, то через пять лет они оказали сопротивление, вместе с рыцарями Ордена меченосцев, кстати сказать, но это выступление было подавлено псковским князем Владимиром Мстиславичем. И потом Орден взял под свой контроль эту территорию. Ордену меченосцев было дано право вести миссионерскую деятельность, другие военно-монашеские ордена не имели такого права, они просто защищали святыни. И две трети покоренных земель они должны были передать в ведение пяти епископских кафедр, которые там были созданы. После того, как Орден взял под свой контроль эту территорию, Ярослав Всеволодович, отец Александра Невского, совершил несколько рейдов на немецкие поселения, в 1217, в 1219, в 1222, в 1223 году, а Орден наносил ответные удары.

И вот в 1224 году, то есть через год после последнего набега, он захватил Юрьев, там была учреждена Дерптская епископская кафедра, и епископу Дерптскому (Дерпт – это современный Тарту) было передано западное побережье Чудского озера, которое граничило с новгородскими и псковскими землями. И тогда уже новгородские отряды вместе с псковичами начали совершать регулярные набеги на владения дерптского епископа. А в ответ на это епископ обращался к Ордену, и Орден совершал ответные набеги на земли северо-западной Руси. До Новгорода они не доходили, грабили, в основном, окрестности Пскова, и каждый раз Псков нес большие потери. Указывают и 600 человек, и 800 человек погибших, это очень много. И поэтому Псков, в конце концов, решает, что надо как-то это дело урегулировать, и в 1228 году, когда Ярослав в очередной раз собирался идти на Ригу, псковичи сказали, что они в набег не пойдут. Между Псковом и орденом был заключен договор – и видимо, таких договоров было несколько.

По договору с Орденом Псков принимает двух управляющих, двух орденских фогтов. В фильме это колоссальный отряд, а на самом деле у каждого фогта было человек по 10-15, то есть в том отряде было максимум 30 человек. Псковичи участвовали в рейдах Ордена, в частности, в Шауляйской битве. Ну, не успели они прочитать наши учебники о борьбе русского народа и народов Прибалтики против агрессии немецких, датских и шведских феодалов. И 200 псковских бояр принимали участие в походе Ордена на Литву. Но поход был печальным, потому что Орден был разбит, почти половина его воинов была уничтожена. И вспомогательный немецкий отряд был уничтожен, и великий магистр погиб. И из этих 200 псковичей только каждый десятый вернулся домой.

– Полный разгром! А какой это год?

– 1236 год, то есть это за 5-6 лет до так называемого побоища. И поход Александра – это очередной поход с вполне определенной целью. Ну, во-первых, Александр вместе с Андреем Ярославичем освободили Псков от этих самых фогтов, то есть выбили оттуда немецкий отряд. И они отправились в набег на земли дерптского епископа. В летописях буквально написано, что Александр отправил свой отряд "в зажитие". "Зажитие" – это сбор продуктов и фуража для войска. Как вы понимаете, в начале апреля "самое время" косить траву и собирать урожай хлеба. То есть они начали грабить местное население. Они компенсировали потери от того, что эсты теперь не платили дани. А передовой отряд … ну, это у нас пишут – передовой отряд, а там просто написано, что отряд Дамаша и Кербета он отправил "в разгон". "Разгон" – это буквальное значение слова "грабеж", "разбой". Ну, еще есть третье значение – "передовой отряд" – с вопросительным знаком у нас в исторических словарях. То есть они начали грабить. В свою очередь Ливонская рифмованная хроника сказала, что они пошли по землям епископа, творя разбой и пожары. То есть это совпадает полностью. Они совершали разбойничий набег на земли эстов, и столкнулись они прежде всего с отрядом дерптского епископа. Это был не орденский отряд. Орден в это время уже прекратил свое существование как самостоятельная единица, после Шауляйской битвы буллой папы римского они были объединены с Тевтонским орденом и стали Ливонским ландмейстерством Тевтонского ордена. Почему у нас и говорят иногда, что он сражался с Тевтонским орденом. Нет, Тевтонский орден был в стороне вообще. Тевтонский орден – это Восточная Пруссия. А здесь Ливонское ландмейстерство – в лучшие годы Орден до ста рыцарей имел. Тут же просто было несколько рыцарей, которые принимали участие, как считают, в пику тевтонам, все время подбивавшим их идти на Литву, а им уже на Литву не хотелось после Шауляйской битвы. Потому что в Литве было крупное объединение. У нас обычно пишут, что его возглавил Миндовг, он объединил племена, которые дали врагам очень решительный отпор, и они больше не совались в Литву. Вообще, Литва – это была очень серьезная единица, и стратегическая, и тактическая, потом она будет совершать набеги и на Полоцкое княжество, и Александр будет отбивать совместный литовско-полоцкий поход. То есть это был очень серьезный противник.

– Так какое же место занимает во всем этом Ледовое побоище?

– Это было не первое и не последнее сражение. Можно сказать, что до этого у Ярослава Всеволодовича, скажем, в 1234 году, было довольно крупное сражение с орденом на реке Эмайыге, это река, на которой стоит Тарту, Дерпт. Вот там как раз утонули несколько немцев, как было написано, "лучших немцев неколико". Часть земель Дерптского епископа после этого перешла Пскову, то есть они вернули часть своих земель. Можно еще вспомнить о том, что в 1262 году Дмитрий Александрович, сын Александра Невского, не просто разграбил владения Дерптского епископа, он еще и Дерпт захватил, правда, потом его пришлось отдать. А в 1268 году была еще колоссальная Раковорская битва, там, правда, командовал уже не Александр, а тверской князь Ярослав Ярославич, и он разбил объединенные отряды датских и орденских рыцарей. Как писали в летописи, это было страшное побоище, которого не видели ни отцы, ни деды. Во Пскове был тогда литовский князь Довмонт, и сейчас существует Довмонтов город в его честь. Так вот, псковский отряд под его командованием совершил, как говорят, опустошительный набег вплоть до моря на немецкие владения. И после этого сражения и после неудачной осады Орденом Пскова в 1269 году был заключен мир, который не нарушался 30 лет. То есть Раковорская битва, конечно, сыграла колоссальную роль. На этом фоне Ледовое побоище, в общем, выглядит драматическим, но вполне заурядным эпизодом в борьбе за сферы влияния.

– Но Эйзенштейн почему-то ее выбрал, она оказалась на виду – значит, это исторически необоснованно?

– Совершенно необоснованно. Ну, Эйзенштейн, видите ли, с Петром Павленко написал сценарий, на который Тихомиров тогда написал рецензию под названием "Издевка над историей". Это официальная рецензия, и они переписывали потом три раза сценарий, убирали самые явные ляпы, и они создали это событие как таковое.

– Ну, а рыцари тонули на льду вообще-то?

– Ни в коем случае! Этого не было. Тонули они только в предыдущей битве, на Эмайыге, в 1234 году, и то это не просто под ними лед провалился, а они попали в полынью. А здесь никто не тонул. Мало того, в Ливонской рифмованной хронике написано, что убитые падали на траву. Не очень понятно, как это объяснить, ну, может, там тростник торчал из-подо льда, битва-то шла на льду Чудского озера. Правда, не очень понятно, в каком месте, потому что там есть фраза, что Александр гнал после этого сражения рыцарей до Суболического берега 7 верст. В самом узком месте, на Узмени, вообще два километра от берега до берега. Но Суболический берег – это устье реки Эмайыги, так что можно было просто по диагонали гнать от этого места. Ну, и еще никто не знает, где это точно происходило. Вороний камень, который часто упоминают, назван только в одном источнике, и не очень понятно, что это такое.

– Ну, хорошо, если мы относительно разобрались с эпизодом, который у нас назначен главным и помещен на условное знамя, то что можно сказать о самом Александре Невском? Такое ощущение, что одни его превозносят как святого, а других вызывают к следователям – отвечать за "оскорбление", "неуважение" или "унижение" русской истории, как это произошло с историками – сначала Андреем Поздняковым, а потом с Сергеем Чернышовым, назвавшим Александра Невского "коллаборационистом" и "власовцем "за его отношения с Ордой. То, что следователи становятся арбитрами в истории, это отдельная тема, но тут интересно и другое – что поступки древне-русского князя судят по законам нашего времени, как будто речь идет о Великой Отечественной войне…

– Да, одни – предатели-власовцы, а другие – герои сопротивления. Я уже говорил как-то, что когда говорят об Александре Невском, путают пять разных фигур – это реальный князь, это святой благоверный князь…

– А они разные?

– Разные, конечно! Святой князь – это совершенно другое дело, его канонизировали не потому, что он был великим воином. Он благоверный князь, то есть он ведет праведный образ жизни, он отказывается принимать католичество.

– От католичества он действительно отказался?

– Да, отказался. Есть письмо папы римского, в котором тот уговаривал его принять католичество так, как якобы сделал его отец Ярослав Всеволодович в Каракоруме. Правда, сообщил об этом папе Плано Карпини, который был в это время в Каракоруме, он же описал и кончину Ярослава Всеволодовича. Но у меня есть сильное подозрение, что Плано Карпини просто писал отчет о командировке, о проделанной работе и некоторые плюсы себе приписал. У Ярослава Всеволодовича уже не спросишь – принял он католичество или нет. А Александр отказался. Этому есть подтверждение в летописи, упоминание, что пришли два папских посла, которые уговаривали его принять католичество, но он отказался. Но при этом католиков врагами не считал. Есть письмо папы, который благодарил его за решение строить кафедральный католический храм во Пскове. Другой вопрос, что храм так и не был построен, но Александр, видимо, выступил инициатором его строительства. Да и вообще, к католикам отношение было вполне спокойное. Есть масса всяких антилатинских, то есть антикатолических сочинений, но это все писали, как правило, греки высшей иерархии. А на практике спокойно заключали браки с католичками, общались с католиками, причем, с достаточно высокопоставленными. Есть памятник (паломнической литературы. – РС) XII века, "Хождение игумена Даниила в Святую землю", там запрещается приближаться к католикам, предписывается есть из другой посуды. И ничего! Паломников как нельзя лучше принимают католики в Палестине. Балдуин I не только угощает игумена Даниила, он разрешает ему вместе со своим отрядом идти до Акры и назад. Он дает ему лучшее место, чтобы наблюдать сошествие благодатного огня – это первое в истории описание сошествия благодатного огня. Они все время обнимаются, целуются – и никаких проблем!

– То есть неприятие католиков началось позже…

– Да. Несмотря на официальные запреты, отношения совершенно спокойно продолжались. И даже в новгородских летописях это зафиксировано – по-моему, в 1230 году в Новгороде был страшный голод. Дело доходило до людоедства. И тут Бог спас – приехали немцы и привезли хлеб. Они спасли, можно сказать, Новгород.

– Возвращаясь к Александру Невскому – благоверный князь и князь-воин – это одно и то же историческое лицо?

– То же самое историческое лицо, но, видите ли, святой и реальный человек – это разные личности. Потому что святость его заключалась в том, что он своими деяниями, в частности, отказом от принятия католичества, искупил все свои земные грехи. А грехов у него было достаточно. О нем не очень хорошо отзывались новгородцы, он там непопулярная личность. Такое часто бывало. Знаете, Михаил Тверской тоже святой князь, он в Твери на каждом углу, но если вы в Торжок отъедете – там ни одной его иконы, он предатель, мерзавец, хотя и святой. Потому что, когда он Торжок захватил, он обещал всех пощадить, а на самом деле всех жителей продал в рабство, разграбил город, вывез оттуда все ценности, и там его просто ненавидят. А есть князь Александр Невский – великий победитель шведов. Хотя со шведами были точно такие же сложные отношения, там шла борьба за контроль над торговыми путями Новгорода и Швеции. И большая часть столкновения шла на территории Швеции.

В "Хронике Эрика" вообще пишут, что один ярл девять лет не мог попасть домой – сражался с новгородцами, карелами, эстами, которых подбивали новгородцы. И шведы пытались предотвратить такие походы, они строили крепости, например, Ландскрону, там, где сейчас Петербург. Но через год бросили, потому что каждый день на них нападают, там цинга началась, все продукты сгнили. Они построили Выборг – и Выборг бросили через год: то же самое, покоя нет, невозможно жить. Даже строительство крепостей ничего не давало, а уж высадка какого-то десанта, неизвестно какой он был по масштабам… Ну, если новгородский летописец написал, что в сражении а чудском озере погибли новгородцы и ладожане человек 20, а может, и меньше, Бог весть, – ну, сражение, битва…

– А Невская битва какое значение имела?

– Это тоже один из эпизодов борьбы за сферы влияния. Но в данном случае это борьба за контроль над торговыми путями Западной Европы, с вотским берегом. Это 1240 год, за два года до Чудского озера, тогда Александру было 18 лет. Но Невским его назвали, судя по всему, вовсе не потому, что он сражался на Неве, ведь его сыновей тоже называли Невскими, а они точно не могли принимать участие в этом сражении.

– А почему же его так назвали?

– Судя по всему, у него там владения были и это было владельческое прозвище. Во всяком случае, так считают у нас историки, которые серьезно занимались этими вопросами. Там есть такая фраза в рассказе о Невской битве, что так называемый "король части римския" – это просто цитата из "Иудейской войны" Иосифа Флавия – хочет захватить "землю его", то есть Александра, а князья не имели права на земельные владения в пределах новгородских земель. Не исключено, что дальние какие-нибудь берега ему принадлежали, но это не знает толком никто, это все догадки. Просто как-то надо объяснять это прозвище.

– Какой же он все-таки был человек? Пока вы рассматривали его лицо, обращенное к Западу, но было же лицо этого князя, обращенное на Восток.

– Да, такое же, как у всех древнерусских князей. Там вся история началась с того, что Ярослав Всеволодович был первым князем, который получил после нашествия ярлык на великое княжение из рук Батыя. Он вызывает к себе Александра и дает ему ярлык на великое княжение. То есть все князья либо подчинялись, либо их уничтожали. Причем иногда это неподчинение могло выглядеть вполне вроде бы невинно, на наш взгляд. Скажем, Михаил Черниговский, который приехал в ставку к Батыю, тоже за разрешением на управление, отказался выполнять некоторые обряды. По русским летописям, он отказался проходить между кострами, есть библейская заповедь, запрещающая это. Западные источники говорят, что он прошел между кострами, но отказался поклониться золотому изображению Чингисхана, сказав, что готов поклониться Батыю, но не золотому идолу. И его за это казнили. Вот так приезжали князья, получали ярлыки, ехали и управляли своими территориями, получилась такая надстройка. Монголы, вообще, не лезли никогда в управление покоренным территориями, везде оставалось местная администрация, которой просто давалась власть над теми или другими территориями. Они собирали дань, выплачивали ее хану, часть дани шла в Каракорум, часть оставалась на месте – это как федеральный и местный бюджет. Собирали эту дань вовсе не баскаки, о которых вообще очень мало упоминаний, и не очень понятно, кто это такие. Судя по всему, они выполняли полицейские функции, поддерживая великого князя. Некоторые баскаки выкупали право на сбор дани, есть такие свидетельства. Но выступления были, собственно, не против баскаков, а против того, что там были мусульмане, причем это были русские, принявшие ислам, и вот это вызывало недовольство.

– И вот, Александр получил ярлык…

– Видите ли, у нас евразийцы выдвинули такую формулировку, что Александр совершил великий исторический выбор между Западом и Востоком. Ну, во-первых, исторический выбор для России, которой тогда не было, и какой исторический выбор? Никакого выбора он не совершал, это его выбрал Батый. Александру делать, в общем-то, было нечего – или ехать, или не ехать, или получать ярлык, или не получать ярлык.

– А если бы он не поехал?

– Не знаю. В свое время Даниил Романович Галицкий восемь лет сопротивлялся Орде, он бежал на Запад, вел переговоры с венгерским королем, с папой римским, получил от папы королевскую корону, все замечательно, во Львове памятник стоит королю – Даниилу Романовичу Галицкому, но это ни к чему не привело. В конце концов, через восемь лет он поехал к Батыю и получил ярлык. Потерял просто восемь лет в борьбе, но ничего сделать было невозможно.

– То есть подчинение монгольской ставке – это была данность.

– Да, это была данность, с ней надо было или смириться, или удариться в бега и совсем тогда бросить свое хозяйство, отказаться от любой власти, пойти в приживалы к какому-нибудь другому двору. Практически все князья придерживались одной и той же линии. Те, кто уцелели, и те, кто не вступали в какой-то серьезный конфликт с ханом, они все нормально управляли и спокойно себе жили.

– И вы считаете, это правильно?

– Не знаю, правильно это или неправильно, но у них выбора-то особого не было. Нет, ну, можно было, конечно, уйти в эмиграцию, но вопрос – куда.

– И что будет с княжеством, кто будет управлять…

– Ну, это их мало волновало. Их больше волновала собственная власть, а бежать было особенно некуда – вокруг католические страны. Византию в 1204 году захватили крестоносцы, византийский император и константинопольский патриарх подписали унию с папой и жили в Антиохии, это уже была Латинская империя. Я не скажу, что были плохие отношения с католиками, но определенные сложности были, конечно.

– То есть, значит, это не патриотизм, не героизм, не "коллаборационизм", не выбор, а просто следование тем условиям, в которых Александр находился?

– Да, и попытка выжить и сохранить какую-то власть. И он сохранил эту власть.

– А какова его роль для подвластных людей, для княжества, можно все-таки ее определить?

– Ну, как и всякий достаточно деспотический правитель, он исполнял указания, скажем, подавлял выступления в Новгороде. Первое выступление было против его сына Василия, которого новгородцы выгнали из Новгорода, и Александр туда поехал, глаза повыкалывал, носы порезал и Василия вернул на место. Потом буквально через два года монголы пытались провести перепись населения, и Новгород восстал, да и северо-восток весь восстал. Потому что перепись проводить нельзя, это тоже библейская заповедь. Значит, численники эти приехали вместе с Александром, а в Новгороде бунт, они оставили Александра наводить порядок, а сами уехали. И он подавил это восстание, полтора года оно продолжалось. Но тут он уже и своего сына наказал, Василия, который теперь вместе с новгородцами выступал.

– То есть он выполнял указания ставки?

– Да. Кстати сказать, таких указаний не так много было. Мой замечательный ученик Владимир Рудаков написал дипломную работу по восприятию монголо-татар древнерусскими книжниками, он посчитал, что половина набегов за все время до 1480 года татар на русские земли – это были набеги, спровоцированные древнерусскими князьями. А вторая половина – это просто грабежи полевых командиров, которые не очень подчинялись ставке.

– Хотели больше.

– Да, просто грабили – такое тоже было. Поэтому у Тарковского в "Андрее Рублеве" это очень точно, когда звенигородский князь наводит татар на Владимир. И насчет патриотизма там есть замечательная фраза, когда ученик Андрея бежит, за ним гонится звенигородский дружинник, и этот ученик кричит: "Дяденька, что же вы делаете! Я же свой – русский!" А тот ему отвечает: "Сейчас я тебе покажу, сволочь владимирская". Владимирцы – это не звенигородцы и не новгородцы. Это совершенно разные территории. Говорить о патриотизме в таком широком масштабе не приходится. Эта идея потом возникнет. Городские центры – это действительно центры. И все княжества враждуют между собой: Тверь враждует с Москвой, Новгород заключает союз с Москвой, Тверь – союз со Псковом. Там сложные были отношения.

– А мог ли тогда этот бегущий ученик кричать: "Дяденька, я же свой, я же русский!"?

– Вполне мог, потому что под "русским" тогда подразумевалась несколько иная категория – православный.

– Объединяющая категория.

– Как писали потом, что захватил Магмет-салтан Константинополь, "а веры руския не приставил, а русь вся к храмам ходит". Речь идет именно о православных. Слава Богу, у нас начальство об этом не знает, но перечень русских городов XIV века начинается со слов "а се города болгарские (перечень), а се города волашские, а се города литовские", а потом до рязанских доходят.

– А что можно об Александре Невском сказать как о человеке, правителе, воине?

– Очень мало. Воин он был, видимо, неплохой, правда, сражений у него было не так много: один раз столкнулся со шведами, один раз с немцами, отбил довольно серьезный набег литовско-полоцкий. Вот литовский его поход – это достаточно серьезное мероприятие было. А потом – всё, он не воевал особенно. Что касается управления, единственное, что можно сказать в его пользу, что вроде бы, судя по житийной повести, он отправился в ставку к хану Берке отмаливать своих воинов от участия в монгольских походах. Удалось это ему или нет – я не знаю. Русские дружинники принимали участие в походах монголов. Причем, отряды были даже уже на уровне первого западного похода во время нашествия и доходили до Адриатики.

– То есть русские участвовали в монгольских набегах на Европу?

– Это нормально для того времени. Ну, посмотрите, англичане, французы, которых еще нет, но они все время выясняют отношения, хотя все повязаны между собой родственными связями, матримониальными связями. Тогда такого представления просто не было, что вот это Великая Франция, а это Великая Англия.

– Можно ли сказать, что известное положение о том, что Русь защитила Европу от татаро-монгольского нашествия – это тоже популярный миф?

– Это написал Пушкин Чаадаеву, но он не знал, что после 1240 года монгольские отряды прошли Польшу, Венгрию. Были две колоссальные битвы – при Шайо и при Легнице, где они разбили 60-тысячную армию. Там были польские, немецкие, чешские рыцари. Они просто от них ничего не оставили. Они дошли до Кельна, 8 километров, по-моему, не дошли до Вены. Они захватили Краков. Они дошли до Адриатики и готовились к высадке десанта в Италию. Так кого защитила Русь? Георгий Вернадский, в общем-то, правильно писал, что, судя по всему, именно этой безвестной женщине, которая отравила Угэдэя, Европа обязана тем, что не была покорена. В Англии готовились к отражению монгольского десанта. Европа была просто в панике. Но монголы вернулись, причем в состав улуса Джучи входила и часть Болгарии, и часть Польши, но там все было в более мягкой форме. Все-таки это было достаточно далеко – контролировать было тяжело. Так что никого Русь не защитила от монголов. А потом их якобы "растворили наши бескрайние степи". Но наши бескрайние степи станут нашими только в XVI веке, а потом еще в XVII-XVIII веках, когда будет освоено Зауралье, Сибирь, Дальний Восток. А тогда это все была территория Великой Монгольской империи. Тогда Русь – это кусочек Восточной Европы, даже не от Волги, а еще дальше на Запад.

– То есть такая точка зрения – это просто аберрация взгляда из нынешней России.

– Да, это перенос наших современных представлений на прошлое. Это очень часто бывает. Это так же как… Кто такой Александр Невский – герой или предатель? Да не герой и не предатель, он нормальный правитель своего времени. Когда может, он заключает союз, когда не может, он вынужден бежать. Когда он может, он оказывает сопротивление, когда не может – заключает мир. Они все так действовали.

– Вы сказали в самом начале, что есть пять Александров Невских, но дошли только до второго.

– Да. Есть Александр Ярославич, Великий князь Владимирский и периодически князь Новгородский. Есть Святой благоверный князь Александр Ярославич, он тогда еще Невским не был.

– Это два разных лица?

– Это канонизированный образ. Это сугубо сакральный образ, основой которого был реальный Александр Ярославич. Дальше. В XVIII веке – это великий борец со шведской экспансией. У Петра I была борьба со Швецией за выход в Балтику. Как раз он и вспомнил Александра. И тогда Александра превозносили именно как человека, который противостоял шведам, побеждал их. Вот как раз тогда и появляется Александро-Невская лавра, туда перевозят останки Александра Невского, его мощи. Тем более что Петр строит город как раз на том месте, где была построена шведская крепость Ландскрона. А устье Ижоры – то самое место, где Александр разбил шведский десант. Потом уже в 30-е годы ХХ века появляются работы евразийцев, в частности Георгия Вернадского, который говорит, что Александр совершил великий исторический выбор в пользу Востока, а не Запада.

– Это уже четвертый Александр.

– Да, это четвертый. И пятый Александр – это Александр, созданный Эйзенштейном. Они отчасти пересекаются между собой. Прототип там один и тот же – реальный Александр Ярославич, но каждый из них приобретает свою особую ипостась, так скажем.

– Кто же такой был все-таки сам Александр Ярославич?

– Мы знаем о нем очень-очень мало. Я всегда студентам говорю, что есть такая книга протоирея Михаила Хитрова "Александр Невский – Великий князь". И там у него есть замечательные слова: "У нас очень мало источников. Единственное средство сколько-нибудь помочь горю – это самому автору проникнуться глубоким благоговением и любовью к предмету изображения и чутьем сердца угадать то, на что не дают ответа соображения рассудка". Вот это основной источник, из которого все и черпают все эти образы, все эти характеристики.

– Голосуй сердцем.

– Да, совершенно верно. Очень мало сведений. Мы не знаем толком, кто его мать, об этом споры идут, когда он родился, тоже не знаем, зато знаем, когда он умер. Там была очень хитрая история. Он отправился в ставку к преемнику Батыя, хану Берке, отмаливать своих людей и там разболелся и всю зиму проболел. Потом, практически через год, поехал к себе, и уже в Городце он умер. Но это история несколько иная, это уже 1262 год.

– Так он умер относительно молодым.

– Да, ему было примерно 43-44 года, точно не знаю, потому что мы не знаем, когда он родился. На это есть разные точки зрения. Скажем, Василий Никитич Татищев называл дату, не знаю, насколько основательно, 30 мая 1219 года. Сейчас Владимир Андреевич Кучкин называет 13 мая 1221 года. Вот откуда у нас вся эта эпопея с юбилеем Александра. Он основывался на том, что Александру дали имя в честь Александра Римского, святого воина. Но, во-первых, имя давали при крещении, не сразу после рождения. Потом мы не знаем, в честь какого именно Александра был крещен Александр – святых-то тезоименных достаточно много. И поэтому вполне резонно Федор Успенский и Анна Литвина написали, что, во-первых, неизвестно, какой это был святой – патрон Александра Невского. А, во-вторых, дата памяти святого покровителя не позволяет установить дату рождения князя. Где-то в пределах 1219-1221 года он родился, точнее сказать трудно.

– Получается, что сегодня он просто пришелся ко двору?

– Да, он пришелся ко двору. Я, честно говоря, не знаю, почему вдруг именно на него обратили такое внимание. Хотя еще раз повторяю, – это личность, которая пользуется популярностью у нас, недаром он занял первое место в конкурсе "Имя Россия". Дурацкое название, конечно, нерусское, ну, ничего. Говорят, что там Сталин побеждал, но, во всяком случае, Александр Невский был в первых рядах. Его помнят, как одного из немногих, еще из школьного курса истории. Легендарная личность, ореол победителя, плюс, конечно, гениальный фильм Эйзенштейна, положительные эмоции, которые с ним связаны. Другого такого героя из правителей найти трудно, тут у нас, в основном, противоречивые фигуры. Все помнят о жестокостях Петра. Он вводил западные ценности, прорубил окно.

– А тот как раз боролся с теми, кто в том окне.

– Да, а тот как раз боролся с Западом. Так что, с этой стороны он красиво ложится в генеральную линию партии.

– Особенно когда наши западные соседи начали превращаться в зловещих "наших западных партнеров", тогда и понадобился Александр, очевидно.

– Судя по всему – да. Потому что идея о том, что он сделал исторический выбор в пользу Востока, стала востребованной. Борьба с проклятыми католиками стала востребованной. Его святость как охранителя, как единственного на тот момент большого правителя, который охранял идеалы православия, оказалась востребованной. Тут и РПЦ сыграла свою роль, и общие наши внешнеполитические установки. В общем, такой положительный герой. Люди его любят.

Сайт заблокирован?
Обойдите блокировку!

читать >