Арест Пола Уилана – гражданина нескольких западных стран, которого Москва обвинила в шпионаже – стал первым инцидентом в отношениях США и России в 2019 году. Как он отразится на контактах Вашингтона и Москвы в целом? Чего стоит ожидать от отношений США и России после такого начала года?
На эти вопросы Русской службы «Голоса Америки» отвечает Хизер Конли (Heather Conley) – вице-президент Центра международных и стратегических исследований в Вашингтоне, директор Европейской программы центра.
– У вас уже есть какие-то собственные выводы относительно ареста Пола Уилана?
– Мы продолжаем узнавать новые детали тех обвинений, которые ему были предъявлены. Кроме того, буквально только что выяснилось, что у Пола Уилана – двойное гражданство, американское и британское. Это вызывает сразу несколько вопросов о мотивации произошедшего, в свете как американо-российских, так и британо-российских отношений, и тех трений, которые в них есть.
– Некоторые наблюдатели подметили, что Вашингтон не слишком громко выразил свой протест против этого ареста. Вам так тоже кажется? Возможно ли, что это происходит из-за попыток разрешить ситуацию на уровне непубличном, дипломатическом?
– Нет, я бы сказала, что реакция членов администрации Дональда Трампа была вполне громкой, и она последовала на высоком уровне: госсекретарь Майк Помпео уже 2 января сделал очень жесткое заявление. Кроме того, это очень необычно, чтобы сам посол США совершал консульский визит к задержанному соотечественнику (посол Джон Хантсман лично посетил Пола Уилана в следственном изоляторе «Лефортово» 2 января – ред.). То есть вовлеченность в этот инцидент чиновников самого высокого уровня была продемонстрирована на ранней стадии развития событий. Если говорить о самом президенте Трампе, то он действительно пока хранит молчание по этому поводу, но высшие официальные лица из его администрации уже высказались.
– То, что 2019 год начинается с ареста американского гражданина в Москве – насколько это может задать тон всему, что произойдет в американо-российских отношениях в этом году? Насколько этот арест является знаковым?
– Я вижу два события, с которых этот год начинается в отношениях США и России, в результате которых напряженность в этих отношениях только увеличилась. Во-первых, это, конечно, арест господина Уилана, а во-вторых – испытание так называемого «неуязвимого оружия», гиперзвуковой ракеты в присутствии самого президента Путина. Это, конечно, очень красноречивая деталь. Это – явная попытка возродить то соперничество, которое было присуще «холодной войне», и это создает очень болезненную атмосферу. Мы также видим нарастание напряжения в сфере контроля над вооружениями, так как существование договора РСМД сейчас находится под вопросом, а срок в 60 дней, который был дан Москве Вашингтоном для возвращения к соблюдению этого документа, приближается к концу. У нас также есть трения как из-за Сирии, так и из-за Украины, где украинские солдаты гибнут или получают ранения каждый день. В Украине происходит даже не какой-то замороженный конфликт – там идет настоящая война, далекая от завершения. Так что этот год будет очень сложным для американо-российских отношений – нам нужно найти способ воздействовать на Россию, чтобы она вернулась к соблюдению международных норм и стандартов, касается ли это контроля над вооружениями или нарушения ею территориальной целостности суверенных государств, наиболее вызывающими примерами чего являются Украина и Грузия.
– Вам не кажется, что слова и действия российского руководства говорят как раз о том, что Кремль не собирается возвращаться к соблюдению существующих международных норм? И о новой ракете, и об аннексии Крыма Москва говорит не с сожалением, а с бравадой.
– Да, с 2007 года российская внешняя политика пыталась использовать слабости, которые есть у Запада, и демонстрировала готовность к опасному поведению, тестируя, где Запад готов ответить жестко, а где – нет. Они выполняют завет Ленина, что надо ткнуть штыком, и если встретишь сталь, то остановиться, а если что-то мягкое – колоть. И на Западе хватало этого «чего-то мягкого» в ответ на давление России, оказываемое ею на нормы поведения в мире. К этим действиям относятся и применение «Новичка», и усиление напряженности в Украине, и разработка новых подводных дронов, имеющих возможный ядерный заряд. Это все продиктовано для Кремля необходимостью поддерживать паритет с США из-за того, что Соединенные Штаты очень серьезно продвигаются вперед в области обычных вооружений. Здесь, однако, мы можем взять кое-что из опыта «холодной войны», когда даже во времена еще большей напряженности мы были способны создать и поддерживать стратегическую стабильность, основанную на транспарентности и мерах доверия. Нам нужно как-то вернуться к этому состоянию, но похоже, что ни в Москве, ни в Вашингтоне нет возможности найти эту новую парадигму стабильности.
– С новым составом Конгресса и получением демократами контроля над Палатой представителей – какую политику в отношении России вы предвидите?
– Я думаю, что именно сейчас Конгресс будет сосредоточен на вопросах внутренней политики, в частности, на том, как преодолеть шатдаун, но я ожидаю более пристального внимания Конгресса к политике администрации, и демократы сделают все для гарантирования того, чтобы внешняя политика США в отношении России оставалась твердой. Будут изучаться все шаги администрации в том, как выполняются решения о санкциях. Я не предвижу каких-то драматических изменений, и ожидаю довольно сложных дискуссий между Конгрессом и Белым домом и по РСМД, и о модернизации нашего ядерного оружия, и по контролю над вооружениями в целом. Политика останется жесткой, если коротко.
– В последнее время говорилось о как минимум трех шагах, которые вряд ли обрадуют Москву: санкции за отравление Скрипалей, нарастающие санкции из-за Украины и выход из РСМД. Все это произойдет, как вы считаете?
– Произойти могут все три упомянутые вами действия. Самое близкое – это срок в 60 дней по РСМД, и если Россия не продемонстрирует возвращение к его выполнению – а я думаю, что этого не произойдет, – то США предпримут шаги по выходу из договора, и мы не знаем, что последует за этим. Мы также не знаем, будет ли новый договор СНВ или продление старого после 2021 года. Также с приближением марта приближаются и президентские выборы в Украине, и мы увидим усиление активности России с целью повлиять на их результат. Могут быть осуществлены провокации, и нам следует подать очень ясный трансатлантический сигнал, который показал бы, что мы к таким провокациям готовы. Нужно будет следить за Сирией и ролью России в этом конфликте. И на это все может повлиять доклад спецпрокурора Мюллера, в зависимости от того, конечно, когда он появится. В общем, аналитикам скучать не придется.
FACEBOOK КОММЕНТАРИИ: