Российский писатель, поэт, политик Эдуард Лимонов умер в возрасте 77 лет. Последние годы он боролся с тяжелой болезнью. И тем не менее его уход застал всех врасплох – настолько его фигура не ассоциировалась с немощью и смертью. Еще неделю назад он ожесточенно ругал в Фейсбуке другого российского писателя Захара Прилепина и сообщал, что заключил договор на новую книгу под названием "Старик путешествует".
Друзья и знакомые вспоминают о Лимонове в многочисленных постах.
Для меня Лимонов - немного как семья. Такой удаленный, блудный дядя. С ним до моего рождения дружила моя мама, и очень дружила с его женой Леной Щаповой, с отцом, Игорем Холиным, поэтом, они... знаете, это такие странные, отчасти ревностные отношения были, но с очень серьезным общим знаменателем - уважением... Мы напрямую очень редко общались, поэтому не буду врать, что мне сейчас грустно и больно, это не такие чувства, но при этом очень важные, практически эпохальные лично для меня. Это как будто ушла еще одна важная часть того мира великолепных великих взрослых, очень близких, благодаря которым я та, кто я есть. Я обязательно расскажу вам о прекрасностях и ужасностях Эдика, которые я знаю (потому что это чисто литература) но не сегодня. Спасибо тебе за то, что ты был, это было важно для меня лично и для нашей культуры.
Умер Эдуард Лимонов
Как бы вы ни относились к его личности, трудно отрицать ее незаурядность и, с другой стороны, архетипичность именно для русской жизни и культурной среды. Я видел его дважды. Первый раз в 1988-м в Париже у югославского режиссера Душана Макавеева (которым нас стращали во ВГИКе из-за его фильма «Мистерии организма»). Мы с женой ночевали в парижской квартире у «антисоциалистического ревизиониста и сексуального провокатора» Душана и увидели на полке запретную в совке книгу «Это я - Эдичка». Вырывая друг у друга, прочли ее за ночь, немало впечатлившись и сюжетом, и лексикой, и прежде всего персонажем - эдаким лирическим "цветком зла". Утром сказали об этом Душану, а он говорит: это мой сосед, могу пригласить его сегодня на ужин. И пригласил. За столом сидели два священных монстра, но если Душан шутил и развлекал компанию, Лимонов был напряжен и молчалив, застегнут на все пуговицы в прямом и переносном смысле. Похоже, он заподозрил, что мы с Еленой «рука Москвы» и привезли в подарок для него что-то вроде полония. С другой стороны, ему было любопытно глянуть на «людей оттуда»: их еще не так много приезжало тогда, хотя уже была в разгаре перестройка. И он впервые за годы эмиграции собирался ехать в Союз – кажется, в Харьков, где болел его отец.
Примерно через год я встретил его около Курского вокзала, он шел к театру Гоголя, где ставили «Эдичку». Он меня не узнал, а я его – только когда он уже прошел. А потом он вообще стал неузнаваем. Дальнейшая политическая и литературная эволюция Лимонова – отдельная история, в которую не хочу сейчас углубляться. В общем, конечно, это был персонаж из Достоевского. И, конечно, он оказался в России ко времени, внеся в него свою экстравагантную краску.
R.I.P.
В Нью Таймс Эдуард Вениаминович был когда-то колумнистом. Еще до войны и всего, что там дальше началось.
Помню, он как-то прислал Альбац письмо: «Женя, ситуация в стране критическая. Вам срочно надо сделать со мной интервью».
А потом звонил: «Илья, примите колонку». Я такой: где, куда, обновляю почту. «Да нет, вы на улицу идите».
Спускаюсь, приезжает «Волга», нацбол передает лист в файлике. Начинаю набирать рукописный текст - ровно 3200 знаков, сколько на полосу помещалось.
Пара таких артефактов до сих пор дома хранится.
Он был ярче всех идиотов, которые потом пытались его копировать.
Многие уверены, что Лимонов был одним из последних, если не последним великим русским писателем.
Недавно умер Войнович. А теперь - Лимонов. И все. Эта страница перевернута.
Больше не осталось «той» литературы. Все кто живы - это уже «эта» литература.
Все это очень субъективно, разумеется. Но вот ощущения такие.
Мой самый любимый писатель. Из русских. Так и хочется сказать - «ныне живущих». Все его книги прочитаны. Некоторые - не по одному разу. Так никто не писал. Язык его: живой, простой, ясный, какой-то пронзительный в своей ясности. Великий писатель. И выдающийся гражданин.
Я всегда относился с огромным уважением к нему. Он и его партия - положа руку на сердце - это возможно самое удивительное и живое, что было в нашей политике и общественной жизни за последние 25 лет. Они не врали, не воровали, не убивали. Честные, отчаянные, красивые люди. Готовые за свои убеждения поплатиться свободой. А часто и жизнью.
«Книга мертвых», «Мои живописцы», «По тюрьмам», «Книга воды», «Дед», «В Сырах» и еще с десяток книг, которые всегда будут на моей книжной полке. Как дорогие для моей памяти вещи.
Когда плохо и тошнит от всего - читаю его.
Как много всего хочется написать: и про марши несогласных в Петербурге в начале 2000-х, и про 31-е число, и про его прекрасных жен, детей. А слов и не подобрать.
Мы созванивались несколько раз пару месяцев назад. Собирались записать «непознера». Не получилось.
Он был при жизни великим русским писателем. Таким и останется навсегда. Наверное, последним.
Лимонов был из тех немногих писателей, чей писательский статус ни в какие времена не вызывал ни малейших сомнений. Для того, чтобы убедиться, что он писатель, достаточно было взять любые пять страниц из любой его книги. Да какие там пять страниц – пять строк…
Ох. Умер Эдуард Лимонов, большой русский писатель, автор романа "Это я, Эдичка". Великого романа. Литература, созданная Лимоновым, несомненна. А все проблематичное сейчас не важно. Вечная ему память и Царство Небесное!
Умер большой русский писатель Эдуард Вениаминович Лимонов.
Я была не согласна примерно со всем, что он говорил и делал.
Но не смотреть на него завороженно, не восхищаться, не интересоваться было невозможно.
Останутся книги. Вся подражательская шушера опадет, как листва, а книги Лимонова останутся в русской литературе.
Царствие небесное, покойтесь с миром, Эдуард Вениаминович.
мне жалко эдичку.
и за "эдичку" (про него, боюсь, верно соображение, что важно, в какой момент жизни прочесть, молодым или зрелым, искушенным или нет и проч., мне в отрочестве казалось, что про любовь и отчаянье).
и за то, что всесторонне козлинообразный этот человек точно мог служить примером бесстрашия перед лицом уязвимости. любого толка, включая самую страшную - внутриплеменную. он был принципиально уязвимым. в сущности для таких следует придумать отдельный круг рая.и за то, что в моей личной жизни однажды, каким-то случайным днем, он почему-то оказался тем самым потрепанным человеком, глядя на которого (а в тот миг, когда я на него глядела, он был воистину нехорош, козлодоев показался бы принцем), я впервые по-настоящему осознала/увидела, что в каждом (по-видимому, прям в каждом) таком неприятном, позавчерашнем, отчаянном, злом и жалком, с перхотью на дорогих ботинках, с пеной на губах, с остекленелым глазом, есть внутри маленький эдичка, едва родившийся, с розовыми нехоженными пятками, которые мама целует и не знает, как все повернется.
рип, короче
Мало было (если и были) в современной русской литературе и политике людей столь же страстных, столь же непримиримых как Лимонов. Но дело не только в страстности. Лимонов открыл для нас новые горизонты - и своей исповедальной (пусть нередко и с изрядной долей самолюбования, и чем дальше, тем, увы, менее интересной) прозой, и уникальной, впитанной им в еще сохранившем свою революционность либеральном Париже лево-радикальной позицией - такого в русской общественной мысли на тот момент не было вовсе. Он стал первооткрывателем, и неудивительно, что он потащил за собой немало талантов - и Егора Летова, и Курехина и многих других. Многие идеи и мысли его были мне чужды, но я отдавал и отдаю должное таланту и силе духа. Сильнейшая была личность и в истории останется.
Умер Эдуард Лимонов.
Очень важный русский писатель. Великий русский писатель. Большой и сложный, страшно противоречивый человек. Огромный романтик, невероятный максималист, одаренный и не всегда понятный. С острым, временами неочевидным и не совпадающим с другими чувством справедливости.
В юности я много встречалась с ним на нацболовских тусах – поражал и сбивал с толку примерно всегда; последние разы – по благотворительным делам.
Лимонов, – об этом мало кто знает, – давал свои рассказы для «Книги, ради которой объединились писатели, обьединить которых невозможно» для помощи фонду хосписов «Вера». На презентации сидели с ним рядом. Он удивительно и, – да-да! – местами уморительно рассуждал о смерти, сострадании, о русских и русском. Я пучила глаза и открывала рот, что бы то ли поспорить, то ли остановить, но перестать слушать было невозможно.
Моя любимая книга – «Книга мертвых». Теперь вы, Эдуард Вениаминович, тоже ее глава.
Пусть вам будет легко. Как минимум, легче, чем в жизни.
мне повезло: я жила в одно время с великим русским писателем. кто-то ходил по бульварам с Пушкиным, а я вот приходила в квартиру Лимонова в Москве делать репортаж, как приставы описывали его имущество. я ездила в дом его детства в Харькове, я водила туда друзей, мы шлялись по Салтовке в поисках того самого подъезда, а потом делали дурацкие фотографии на его фоне. я ходила слушать его на Триумфальную площадь по 31 числам, где он, как типичный гений, был блистателен и жалок одновременно.
я ни разу в жизни его ни о чем не спросила, в любой редакции отказывалась делать с ним интервью, а тогда на автограф-сессии, пока он подписывал сборник, даже глаз не подняла. слишком он глыба. несоизмеримо огромную вселенную вместил он в себя, 432 героических жизни и еще пару сотен типовых. слишком многих он знал и слишком многое видел. так не бывает. к такому страшно приближаться, обожжет.
чуть выносимее жгут его книги.
"лимонов" много лет для меня это синоним "великого русского языка", которому его нигде, слава богу, специально не учили, отчего он стал особенно, навсегда и непревзойденно хорош. вы не умеете читать по-русски, если вы не читали лимонова. вы не знаете ничего о радости и горе, если вы не читали лимонова. вы не знаете ничего о свободе, если вы не читали лимонова.
потому что лимонов - это и есть воплощенная свобода, которую он последовательно выбирал, оказываясь в итоге <хрен> знает где. то во взломанном магазине в харькове, то в постели с чужой женой в москве, то на лсд-вечеринках в нью-йорке, то на помойке в париже, то на фронте в сербии, то в патруле у белого дома, то в алтайских горах в попытке расширить границы россии, то на болотной с либералами, то с отрядом бойцов в днр.
сука.
несколько десятков раз его должны были убить, на несколько десятков лет его могли посадить. но
1. ему всегда было (пофиг)
2. он всегда знал, чего хотел
3. он хотел и делал
господи, человек объяснял, что ему явилась истина, пока он мыл аквариум в кабинете начальника колонии, куда сел за попытку присоединить казахстан к россии. о чем тут говорить вообще.
ровно потому что он так жил, Лимонов и не мог умереть обычным вторником. он мог умереть только в разгар пандемии, краха корпораций и узурпации власти. потому что Лимонов и все это - вещи одного порядка.
А я как-то раз реально позвонил Лимонову и, холодея от ужаса, рассказал ему, про что надо написать колонку, и он что-то прокрипел в ответ и написал ровно то, что я сказал (и вышла полная (фигня). С тех пор я в принципе не имею каких-то целей и амбиций в жизни, потому что ну все же уже.
Лимонов был самый любимый.
Самый любимый и самый главный - в том огромном мире, который он создал, в той захватывающей жизни, которую он прожил, - хотя для него, конечно, было важнее быть главным.
Любите или не любите, - слушайте.
И слушали, и слушались.
Самим собой однажды и навсегда сочиненный харьковский хулиган, московский поэт и портной, блестящий жених красавицы в церкви в Брюсовом переулке, великий и несчастный эмигрант, чей одинокий Нью-Йорк встал рядом с городом Капоте и Скорсезе, непослушный и едкий парижский романист, терпеливый и любящий муж, байрон на нескольких войнах, друг всех сепаратистов и мятежников, лидер сопротивления распаду и унижению послесоветской России, первый политзаключенный двадцать первого века, непримиримый враг всего либерального, всего мягкого, всего лощеного и расслабленного, злой знаменитый старик, которому ханжи не могли дать Нобелевскую премию, но его слава и его книги обойдутся и без нее, - он был человек такой гордый и такой сильный, что не мог верить в Бога, но Бог уж точно верил в него, если так открыл его миру и дал ему такой дар и такую судьбу.
Лимонова нет - это все равно что нет берега моря, нет горы, нет горизонта, нет того места, откуда так хорошо и далеко видно, и где можно сидеть, смотреть, молчать, думать о том, как тебя мало, а всего вокруг - много.
Его было так много, что ему ничего не было нужно.
Он презирал семью, собственность, хлопоты, вещи, библиотеки, саму идею, что надо что-то копить, мелочиться, с кем-то или с чем-то носиться.
Он исчез в свои семьдесят семь из съемной квартиры, как студент, которого веселая девка позвала на юга.
Он - как и положено деду, как это делают настоящие старцы - своим примером учил, каким надо быть, но так, как он, не получится, хочется же за кого-нибудь прятаться, хочется за что-то держаться.
А ему не хотелось.
Он был - сама свобода.
И последний урок его жизни состоит в том, что и умер он в тот момент, когда все вокруг рушится, когда все привычные и удобные связи и правила теряют силу, когда день за днем исчезает все то, что он считал мусорной ерундой, и остается только то элементарное и то грандиозное, из чего сделан человек в его низких и высоких фрагментах: смелость и страх, власть и хаос, предназначение и борьба.
Теперь весь мир живет так, как хотел и умел жить Лимонов.
Он победил.
А мы проиграли.
Дед вышел вон, а мы - самопровозглашенные, как его любимые сепаратисты - внуки и внучки, мы будем выживать в его мире уже без него.
Грустят не только политические соратники, но и противники Лимонова.
константа и твердость взглядов. Казалось, что он будет всегда.
Уходит время больших Личностей.
Из интервью Юрию Дудю: "День, когда я умру будет национальным трауром".
Лимонов был рок-н-рольщиком.
Политически я расходился практически во всем, но с удовольствием с ним спорил, сначала в отделениях полиции, куда мы оба попадали после очередных «стратегий 31», а в последние годы в эфирах на ТВ, где он всегда появлялся с толпой идейных охранников.
Его бунтарский дух вызывал уважение.
Ну и конечно, он крутой писатель.
Таким и запомним.
Умер Эдуард Лимонов.
Он был интересным и ярким политиком.
Наша культура литературоцентрична, и Лимонов как политик мог существовать только в России.
Хоть во многом и не согласен с ним, но без него будет тухлее.
Эдуард Вениаминович жил красиво, и помер красиво. В смысле, в подходящее время - когда рушится и глобализм, и капитализм, и общество потребления - все, что он ненавидел и с чем боролся.
Я не был с ним согласен ни в чем, начиная с национал-большевизма, но нельзя не признать - он был великим. Боюсь, что последним.
Я очень любил Лимонова как удивительный совершенно чуждый мне цветок.
И этот чудо-цветок был Русским.
Единственным, кто нес знамя Русской Ирреденты через все эти десятилетия не отступая и не сдаваясь.
Он сделал удивительную вещь - вывел обычный для молодежи левацкий протест в русское национальное русло и этим был совершенно уникален.
Он был удивительным писателем собственной жизни и заслуживал одновременно нобелевской премии по литературе, Оскара за лучший сценарий, Героя Советского Союза и Солдатского Георгия.
Ему не досталось ничего, кроме славы и памяти от своего народа, но это тот случай, когда слава будет расти посмертно, по мере того как конкретные обстоятельства будут значить все меньше, а величественный миф все больше.
Жаль был безбожник, но даже за безбожника можно помолиться.
Господи Всемилостивый, прими с миром создание Твое Эдуарда и прости ему все прегрешения!
Я терпеть не могу вот это "ушла эпоха" - к месту и не к месту, кажется невероятной пошлостью. Но, блин, сейчас просто ничего другого в голову не приходит. Эпоха, да еще какая. И есть еще одно затасканное выражение - нравственный камертон. Вот он им был.
Он долго и мучительно болел, мало кого посвящая в это, и вот отмучился. Не верил ни в Бога, ни в черта, но бессмертным стал. И для нас, и для тех, кто будет после нас.
Прощай, Дед.
Пришла с косой за Э.Лимоновым. Он тоже не увидел торжества своих идей. Что, в общем-то, примиряет с вечностью
Эдуард Вениаминович ушел. Лимонов.
Последний великий русский писатель. Старший товарищ. Как теперь без него?
В конце марта договаривались встретиться. Переписывались плотно. Он называл это непрерывное интервью.
"Не серчайте, Платон, что не отвечал. Только вернулся из клиники, дома, но все равно болею". Одно из последних.
Нет слов. Будто ушел родственник. Много смертей близких людей было у меня за последнее время. И вот – Эдуард Вениаминович.
Я осиротел.
В начале двухтысячных если ты был подростком и интересовался политикой, ты или хотел быть НБП, или хотел быть похож на НБП, или хотел быть не похож на НБП.
Ну или ты не интересовался политикой.
Лимонов был, конечно, последней скрепкой того, что называется «национал-большевизм». Никаких сколь-либо толковых и харизматичных, умеющих говорить, писать тексты, руководить людьми командиров он после себя не оставил.
Умер Эдуард Лимонов. Великий русский писатель, великий русский гражданин. Один из последних романтиков в России.
Довлатов, в эссе “литература продолжается” признается, что поехал на конференцию по русской литературе “посмотреть на живого Лимонова”. Солженицын дебатировал с Лимоновым “против мировой цивилизации”. Лимонов заявил Синявскому, “что не хочет быть русским писателем”. Затем он вернулся в Россию и сделал самое интересное политическое движение в ельцинской России.
А когда все были за Путина, Лимонов усилием личной воли разбудил гражданское общество. Он в семьдесят лет оставался моложе и отважнее большинства 20-летних. Потом, наконец, постарел. Но это уже не войдет в историю. Угрюмая сволочь, что пользовалась его старостью или мазала его последние годы полоумным стариком, за сотню реинкарнаций столько не переживет.
Дай бог каждому прожить такую насыщенную и не бессмысленную жизнь, как прожил Лимонов. Мир праху.
...Везение Лимонова в том, что ему выпала красивая старость. Он сам к старости стал красив. К моменту осуждения, когда ему было уже почти 60, он стал очень красив. Человек ближе к семидесяти превратился в объект светских хроник, его любили снимать фотографы, он нравился едва ли не всем женщинам. В старости ему досталась большая красота. То, о чем его лирический герой мечтал всю свою молодость: быть красивым, иметь красивое лицо. Лимонов к шестидесяти стал очень красивым, легким, остроумным - сбылась мечта.
А еще он застал частичное воплощение своих политических планов. Да, пусть они у него были своеобразные, про империю, российский Крым и пр. Лимонов требовал вернуть Крым с 1992 года. И дожил. Кто о чем мечтает, Лимонов мечтал в частности об этом. И дождался.
В глазах проукраинских комментаторов все былые заслуги Лимонова меркнут на фоне его политического выбора последних лет.
Эдуард Лимонов (Савенко), харьковчанин, великий русский писатель и мелкий политический деятель, ненавидел украинскую идею и государственность. Поскитавшись по миру, он сделал выбор в пользу российского имперства с монгольскими культурными корнями. Но, как и многие блудные сыны Украины, не мог победить любви к ней и страсти, тоски по ее волелюбному, щедрому, витальному миру.
Вот и дед Лимон умер. Личность была яркая, мораль вообще оставим за скобками. На протяжении нескольких лет был самым последовательным антипутинистом в России, гораздо более последовательным чем статусные либеральные Немцовы и Навальные. Если бы в декабре 11 года послушались его то скорее всего Путина бы не было больше. Но послушались вышеупомянутых статусных либералов. Лимон почувствовал себя кинутым (его действительно кинули), и повел себя как обиженный ребенок. Все это довело его до печальной ситуации 14 года, когда он в пику либералам стал ругать Майдан (казалось бы столь близкий ему по духу), поддержал Русвесну и отправил в ЛДНР убивать и умирать черт те за что разных мальчиков и девочек, которые при другом раскладе могли бы составить авангард борьбы с путинским режимом. Посему я на его могилу ни камня не брошу ни цветка не положу.
ВРП ВСе
Щас выяснится, что Лимонов, несмотря на свою "страшно противоречивую личность", был и остается "выдающимся русским писателем")))
Как запели все, прям "стрелял в него этот белогвардеец"...
Ничего. У нас еще Прилепин остался.
Ох, говорят, что умер лимонов. Фашист, подонок и бездарь. Дело в том, что я, в отличие от всех, читал его рукописи. И даже их правил – когда он был в оппозиции, и ему нечего было жрать, а я публиковал в мк его антипутинские колонки. Тогда его вообще нигде не печатали, и он был тише воды. Это потом, когда я уехал в Украину, он начал писать на меня блевотные доносы, призывать меня убить. А раньше было иначе. Покойный был фантастично закомплексован, глуп и бездарен. Гением такое может считаться только у русских. Я думаю, что писателем его сделали редакторы. Как-нибудь найду его рукописи на дне ящика в гараже. А не найду – и ладно. Спи неспокойно, русский фашист.
Но и как писатель и просто человек Лимонов был любим далеко не всеми.
Злой и циничный был дед. Бродский называл его "шпаной" и "Смердяковым от литературы".
Знакомые нам непубличные и незнакомые публичные чаще всего ведут себя плюс/минус последовательно. Степень их адекватности относительно предсказуема.
Трудно найти в реальном мире , соизмеримых с Эдуардом Лимоновым в своей сверхспособностью метаться между приступами адекватности и адскими уходами в космос параллельной антиреальности.
Аналоги можно искать только среди литературных и киногероев. И то с трудом.
Умер Эдуард Лимонов, "Эдичка".
Я был с ним знаком. Давно, но не близко.
Я знал его еще до эмиграции.
Он был к середине 70-х уже известным в неофициальных художественно-поэтичеких сферах поэтом. Про него было также известно, что он шьет штаны и "обшил" штанами весь художественный андеграунд.
Его ранние стихи мне нравились. А сам он - не очень. Было в нем что-то провинциально-понтярское, а я это не очень любил. И сейчас не люблю.
Потом он уехал. Потом до нас дошел его "Это я Эдичка", роман, поразивший многих т.н. искренностью. А впрочем, и не т.н., а именно что искренностью, что бы ни понималось под этим зыбким словом.
Его "второе пришествие" меня, мягко говоря, не увлекало. Он выбрал социально-культурную позу, которая, возможно, была бы кое-как занятна в буржуазной Франции, где он прожил сколько-то лет, но оказалась скучно-реакционной в России.
Мне он вообще напоминал маленького мальчика, который заперся в уборной, имея в виду напугать бабушку, но бабушка куда-то ушла, а мальчик так и сидел в запертом сортире.
Впрочем, сторонники этой позы обнаружились, и даже в изрядных количествах.
Не знаю, к чести ли его или к чему-то еще, но с этой своей позы до самого конца не слезал.
Я вспоминаю какой-то общий разговор, где речь вдруг зашла об Эдике. Кто-то его ругал, кто-то - что-то еще. Но помню, что за него темпераментно заступалась одна экзальтированная барышня в очках и с кудряшками.
"Вы ничего не понимаете! - говорила она с почти натуральной страстью, - Он же трагический персонаж. Он же всегда мечтал умереть молодым!"
"И с каждым годом ему это становится сделать все труднее и труднее", - меланхолично добавил кто-то.
Теперь он умер. 77 лет. По нынешним временам, если уж и не вполне молодой, то и не очень старый.
В 1992 г. я писал видимо одну из первых формальных биографий Лимонова, поскольку к тому моменту прочел практически все, что он тогда опубликовал в издательстве "Глагол". Примерно тогда же я с ним кратко и неудачно пообщался. Много наблюдал за деятельностью его самого и его последователей. Фальшивый и неискренний был человек. Злоучитель, в чистом виде. Всю жизнь приноравливался, чтобы встроиться так, как повыгодней. В соответствии со своими приоритетами и амбициями, о которых вполне откровенно рассказывал. Чтобы о нем не забывали, чтобы имидж был получше в СМИ. Чтобы молодые девки любили. Чтобы молодые парни слушали и сопели согласно (качества этих парней его не интересовали). Чтобы на презентации звали. Чтобы деньжата какие-никаие водились. Отсюда и все его метания - лишь бы на плаву. После 1993 г. не прочел ни одного его длинного текста. И не слышал ни одного отзыва, что надо что-то прочесть из его новинок. Из ранних биографических романов можно пару рекомендовать, как полезные описания быта и маргинеза. Но собственно на этом он как литератор, мне кажется, исчерпался году к 1985-му. И литераторов такого, полусреднего уровня, собственно, не мало. И подавляющее большинство без такого омерзительного политического лица.
Лимонов целиком состоял из свободы и самодовольства.
Самодовольство могло быть показным, чтобы не было так страшно. Но когда практикуешь его полвека, это уже не важно.
Самодовольство толкнуло Лимонова придумать себе специальный образ жизни. Он сыграл роль русского гения, как сам себе его представлял. Поскольку Лимонов никем всерьез не интересовался кроме собственной персоны, гения ему пришлось изобретать на коленке.
Но где-то в середине девяностых, а может быть и раньше, тысячи мальчиков и девочек по всей стране воскликнули "Ого! Оказывается", так можно".
Можно не проживать своих жизней родителей - старшего поколения из фильма "Маленькая Вера". И не становится советским милиционером. И не идти в бандиты.
Можно стать писателем, что бы это ни означало, как Эдичка, или хотя бы устроить революцию.
Для молодых людей, часто самых умных, самых тревожных и потерянных на тысячекилометровых русских пустырях, Лимонов был проводником свободы.
Можно поехать куда угодно, жить в Париже питаясь объедками. Можно свободно распоряжаться своим телом. Правила существуют только для тех, кто боится их нарушать.
Все "лимоновцы", не те, что были в партии, а экзистенциальные, раскололись на две части.
Кому-то дороже всего стала любовь к самому себе. Они так прочитали книги Эдварда, что поняли, он писал про них, это они должны быть на его месте.
Другие остались на свободе. Это теперь мои друзья.
Единственное, что можно сказать хорошего об умершем ныне Лимонове - это то, что он был человек куда более последовательный, нежели большинство его фанатов.
Покойный, как известно, был золотым пером "Известий", звонким соловьем Раши Тудей, при любой возможности заявлявшим "хорошо пытают вашего Сенцова, хорошо, но мало". И теперь все это пытаются стыдливо замылить - дескать, дед сошел с ума под конец жизни. Нет, мои дорогие, дед был в куда более здравом рассудке, нежели вы. Лишать человека субъектности в его последние 10-15 лет жизни - это вообще так себе память. И когда он, собственно, был иным? Когда ездил в Югославию, поддерживать военных преступников Караджича и Аркана? Когда писал в книгах, что лучшие люди - это менты и бандиты, а все остальные - тлен под ногами вершителей судеб? Когда фантазировал в "Другой России", как в будущем снесут все города и будут кочевать по Евразии? Или когда пускал восхищенные слюни по секте Мэнсона, убившей беременную Шэрон Тейт?
Взгляды Лимонова были просты как две копейки - это такое всратое фолк-ницшеанство. Дескать, есть "люди длинной воли", а есть те, кому на роду написано быть удобрением. Первые живут ради "истории", "величия", "империи" и т.д., вторым лишь бы пожрать. Но хоббиты должны гибнуть под копытами коней назгулов, а не права качать - это есть подлинная справедливость. Поэтому кто угодно лучше - Сталин, Гитлер, Мэнсон, Брейвик (норвежский Зигфрид!), пьяный мент в ОВД - лишь бы не "обыватель". Неудивительно, что Лимонов в 2014-ом году поддерживал урукхаев из "Беркута" против бунтующих украинских хоббитов, пожелавших уютного европейского пути. Навального Лимонов ненавидел особенно сильно именно потому, что не видел в нем "сверхчеловека", а видел взбунтовавшегося офисного хомячка, "кандидата от Шира", (и то, что такие хомячки "украли" у Лимонова протест в 2011-ом усугубляло обиду). И, разумеется, Лимонов искренне восхищался Путиным, ведь Путин - это "собиратель земель" и "объединитель церквей", оставивший след в истории. Когда Лимонов был против Путина, то думал, что Путин это "неолиберальный" преемник Ельцина, пешка олигархата, продолжающая политику компрадорства и развала империи. Но затем выяснилось, что Путин грозит кулаком Западу, аннексирует территории, сажает нелояльных олигархов, гнобит "предателей" и вообще воплощает собой раннюю программу НБП ("наши Миги сядут в Риге"). Стать путинистом для Лимонова - абсолютно последовательный шаг. Ну, конечно, ворчать еще периодически, что, дескать, недостаточно репрессий и наши танки еще не в Киеве...
Лимонов преуспел в том, чтобы заразить своим вирусом читателей - убеждением, будто "великим людям" дозволен имморализм. Но, к сожалению, не смог передать читателям свои яйца. Поэтому если сам Лимонов нес свое людоедство по жизни с гордо поднятой головой, то нынешнее нытье "умер великий писатель, давайте не будем вспоминать чем он занимался последние 10 лет" - читать просто стыдно.
Умер Эдуард Лимонов. И я позволю себе "некорректный" некролог. К Лимонову много лет относились с уважительным пониманием, что бы он ни вытворял, ибо ценили его прошлые литературные заслуги. Однако, литературный талант – не есть бонус, который отправляет вас прямиком в культурно-исторический рай. Скорее, талант – это отягчающее обстоятельство.
Пока Лимонов был политическим маргиналом-провокатором, его леваческая глупость, его "Сталин-Берия-ГУЛАГ", "Россия – все, остальное – ничто!", все эти подростковые прыщавые кричалки и страшилки воспринимались как постмодернистские игры. Когда же идеология НБП стала основой путинской государственной идеологии, пропитанной нищетой россиян и кровью пассионариев "русского мира", когда стало очевидно, что проект НБП, впрочем как и "проект Лимонов" – есть не более, чем оперативная разработка для внедрения агентуры в молодежную среду и распространения реваншистских, милитаристских идей, никаких благоглупых иллюзий о пресловутой лимоновской "гениальности" ни у кого из здравомыслящих людей не осталось.
Я не моралист, особенно в том, что касается философии, искусства и литературы. Но как гражданин и политик, я моралист. Я считаю, что ущерб, нанесенный России Лимоновым и ему подобными "идеологами" огромен. И последствия его еще долго будут аукаться новым поколениям, заложникам преступной политики нынешней власти.
Я общался с Лимоновым давно и очень обрывочно.
Он подарил мне свою книгу с трогательной дарственной "Поймите и вы нас".
Я пытался.
Очень точно про мальчика и бабушку у Льва Рубинштейна.
В Лимонове и правда была эта детскость и обида на мир.
Он так и не вырос - да он и не хотел становиться взрослым.
Его голограмма - Эдичка из его главной книги - была великолепна. Провокация на бумаге удалась на славу, и славу принесла вполне заслуженную. Это ведь книга о любви!
Попытка построить на череде провокаций реальную биографию удалась Лимонову тоже, но не принесла уже ничего, кроме ощущения неловкости, если не позора. Уцененный че гевара стоил недорого. Имперское левачество - этот дикий оксюморон был заведомо несовместим со вкусом.
Писать некролог колумнисту Russia Today - занятие странное, но того обиженного на мир, одаренного мальчика - жалко, конечно.
Земля ему пухом.
Ясно одно: только смерть поистине незаурядного человека могла отвлечь комментаторов от наступающей эпидемии коронавируса - а если ее помножить на эту эпидемию, эффект может оказаться сногсшибательным. Лимонов наверняка был бы доволен.
Похороны в разгар эпидемии. Лимонову бы понравилось точно
На похоронах Лимонова могут встретиться тысячи ненавидящих друг друга людей и поразбивать щи. Кроме того они перезаражают друг друга, разнесут вирус по всей стране, начнется неконтролируемая массовая эпидемия. Режим примет меры, перенатужится и падет. Нация выйдет из этого испытания омолодившейся.
В общем, идти надо.
FACEBOOK КОММЕНТАРИИ: