Цензура Росгвардии. О чем прапорщику нельзя говорить в YouTube

В декабре прошлого года прапорщика Росгвардии Дмитрия Куприна уволили за то, что он публиковал на своем YouTube-канале видео, где обсуждал проблемы в стране и критиковал действия властей. Пресс-служба Уральского округа войск Национальной гвардии заявила, что Куприн был уволен в соответствии с федеральным законом "О статусе военнослужащих", который запрещает публичные высказывания "в отношении деятельности государственных органов, их руководителей". Недавно в сети появилась листовка, которая распространялась среди сотрудников Росгвардии. В ней говорилось о потере Куприным всех льгот после увольнения и давался совет: учиться на ошибках других.

Всего Дмитрий прослужил более 11 лет. В 2015 году он приобрел квартиру по программе военной ипотеки. Получить ее в собственность он мог уже через два года – после того, как дослужится до так называемого предельного возраста. Сейчас ему придется вернуть Росгвардии более миллиона рублей, чтобы его семья не лишилась жилья. Радио Свобода поговорило с Дмитрием Куприным о службе в Росгвардии и его политических взглядах.

–​ Расскажите про видео, которое стало причиной увольнения. В СМИ появилась информация, что это было связано с критикой главы Росгвардии Виктора Золотова. На одном из видео вы обращаетесь к нему по поводу шеврона старого образца на форме, в которой он записал обращение к Алексею Навальному.

– Это не совсем так. Журналисты написали об этом, но не связывались со мной, чтобы узнать причину увольнения. Членам аттестационной комиссии показывались два ролика. Один ролик, где я в военной форме рассуждал о событиях августа 1991 года. О том, какие люди выходили против ГКЧП. На этом видео я призывал выходить людей на санкционированные митинги против повышения пенсионного возраста.

Второй ролик назывался "Дмитрий Куприн. Что нас ждет". Там я делился своим прогнозом о том, что нас ожидает в 2018 году. Я говорил, что будет повышение курса доллара к рублю. Там была критика власти в целом. Я был не согласен с повышением пенсионного возраста.

​– То есть вы не критиковали главу Росгвардии?

– Видео, в котором я говорю про шеврон, появилось на канале уже после принятия решения о моем увольнении. Видео новогоднее, а меня уволили 11 декабря.

– Почему вы решили обратить внимание на то, что он носит старый шеврон?

– Появилось его предновогоднее интервью, где он поздравлял всех с Новым годом. Там он сказал, что он очень просто сделал бизнес и у него внук учится в Англии. Это меня сильно задело. Особенно меня удивили его слова о том, что он не хочет возврата в 90-е годы. Как он не хочет, если в 90-е годы он сделал основную карьеру, в том числе и бизнес? В это время он помогал Ельцину, Путин работал с Собчаком. Для них это самые лучшие годы.

– Как тогда называется официальная причина увольнения, если это не критика руководства?

– Агитация и пропаганда. По закону, военнослужащему запрещено этим заниматься. Но статья достаточно расплывчатая. Я не юрист, поэтому не могу прокомментировать этот запрет. Я понимаю, что запрещено заниматься агитацией и пропагандой в пределах воинской части. Многие ролики я делал в отпуске. Повторюсь, военнослужащим не запрещено выходить на митинги. Если военнослужащий вышел на митинг, выступил на сцене, это будет считаться агитацией или пропагандой? Эта ситуация мне непонятна.

Вторая причина увольнения – это получение денег от Google. У меня включена монетизация канала, и за все 7 лет мне набежало 18 999 рублей. Но так как эти деньги я получил от иностранной компании, мне добавили пункт "получение денег от иностранного государства". В законе о государственной гражданской службе написано, что запрещено заниматься иной оплачиваемой деятельностью, финансируемой исключительно за счет средств иностранного государства. По-моему, когда я открывал канал и включил монетизацию, этого пункта еще не было. Мне кажется, его ввели, когда начали бороться с некоммерческими организациями, ввели закон об иностранных агентах.

​– Вы призывали выходить только на согласованные митинги?

– Да. Я обсуждал митинги, которые проводили КПРФ. Возмущался тем, что люди не выходят на спокойные санкционированные митинги. Сейчас во всех СМИ идет наезд на Росгвардию: якобы Росгвардия всех бьет, сажает. В этом видео я также говорил, что были митинги КПРФ, но там же Росгвардия никого не трогала. Почему вы не выходите на согласованные митинги?

– Как вы относитесь к несогласованным митингам?

– Я отношусь к ним отрицательно. В одном из своих роликов я говорил, что не нужно выходить на несогласованные митинги. Я считаю, что они вредят людям: они потом попадают под административный арест. Несогласованные митинги вредят репутации Росгвардии. В нашем обществе возникло такое мнение, будто Росгвардия только тем и занимается, что митинги разгоняет. Как сказал Виктор Золотов, за его спиной 350 тысяч штыков. Это большое количество людей. Неужели все они только и занимаются разгоном митингов? Росгвардия выполняет много задач. Я, например, служил в охране важных государственных объектов. Есть очень много рутинной службы, которая людям не видна. Части, которые привлекаются к охране порядка на митингах, находятся в основном в Москве и других крупных городах. Если вы помните события 9 сентября, во многих городах никого не задержали. Сотрудники полиции просто призывали в мегафон разойтись. Везде по России ситуация разная – в зависимости от того, какой начальник принимает решение. Может, действительно происходят какие-то провокации. Здесь нужно в каждом случае отдельно разбираться.

– Когда и почему ваш YouTube-канал стал политическим?

– Свой канал я открыл в 2007 году, я туда выкладывал конкурсы "Леди Очарование в погонах". Начальство это смотрело, и никто не выступал против. Политическим он стал в 2018 году, когда проходили выборы президента. То, что Владимир Путин выдвинулся на четвертый срок, переполнило чашу терпения. Я считаю, это издевательство. Тогда появилась фигура Павла Грудинина. И народу он действительно понравился, хоть и появляется сейчас информация о том, что Грудинин был прокремлевским проектом. Я искренне агитировал за него. У многих людей появилась надежда, что можно победить на этих выборах или хотя бы добиться второго тура. Я сделал простой ролик в поддержку Павла Грудинина. Он почему-то быстро стал популярным, набрал полмиллиона просмотров. До этого у меня было всего 30 подписчиков, у роликов было по 150 просмотров. А когда я стал агитировать за Павла Николаевича, на меня стали подписываться, со мной стали общаться. Мне, конечно, это стало очень интересно. Раздражает только, что люди иногда пишут, что я затеял это ради денег. Меня это оскорбляет. За семь лет 19 тысяч рублей? Я на оплату электричества и интернета больше потратил.

– Вы пожалели, что решили вести политический канал?

– Честно сказать, не знаешь, где найдешь, где потеряешь. Но я ведь до конца не был уверен, что меня уволят. Мне говорили, что могли бы обойтись и выговором. У меня на тот момент не было ни одного взыскания за весь год, до этого я неоднократно поощрялся. На аттестационной комиссии решение принимали 11 человек. Ставился вопрос: либо объявить выговор вплоть до неполного служебного соответствия, либо уволить. Но почему-то все 11 человек единогласно проголосовали за увольнение. Сейчас я ни о чем не жалею.​

– Как вы думаете, почему за относительно несерьезное нарушение вас все-таки решили уволить?

– Это связано с напряженной политической обстановкой. За пару месяцев до того, как я устраивался на контракт во внутренние войска, я участвовал в митингах. Мы проводили в Озерске митинги против коттеджной застройки возле озера, я выступал под флагами КПРФ. И все это воспринималось нормально. Даже когда я устраивался, спрашивал, не страшно ли, что я участвовал в митингах. Мне ответили, что нет. По закону у нас не запрещено участие в митингах. Главное, чтобы в пределах воинской части служащий не занимался никакой агитацией. Все закручивания гаек начались с 2012 года после событий на Болотной площади, а затем после событий в Украине. Появились новые запреты. Если раньше военнослужащий мог спокойно опубликовать свое фото в какой-нибудь социальной сети, сейчас появились запреты и на это. Пока нет соответствующего закона, и это регулируется приказами. Но теперь хотят принять запрещающий закон. Это связано с тем, что начальство сильно напугано. Боятся, что если в военнослужащих начнется какое-то брожение или недовольство, будет очень тяжело для власти.

​– Как сами служащие относятся к такому закручиванию гаек? Возможно, есть какие-то признаки брожения, раз руководство переживает об этом?

– Росгвардия опубликовала идиотскую листовку о моем увольнении. Многие пишут, что она сделана топорно. Эта листовка была опубликована не в каких-то изданиях, она для служебного пользования, размещалась в частях. В листовке все описано так, словно нам важны только материальные блага и больше ничего. Кто-то из военнослужащих сфотографировал эту листовку и выложил в социальные сети. Видимо, его рассмешила эта листовка. Дело в том, что военнослужащий должен служить не за какие-то "плюшки" и "пряники". Нам нередко говорят про духовные скрепы. Есть, например, Николай Гастелло, самолет которого загорелся во время боевого вылета, и он совершил таран колонны вражеской техники. Или Александр Матросов, который закрыл своей грудью амбразуру немецкого дзота. Они же не думали о квартирах, о машинах. Это же не нормально. Военнослужащий в первую очередь должен быть готов пожертвовать своей жизнью ради родины. Не ради президента или кого-нибудь, а ради родины.

Я так думаю, сейчас у них идет, как говорится, кипиш в войсках. И руководство не знает, что делать. Запретить пользоваться сотовыми телефонами на службе? Как сделать так, чтобы военнослужащие не фотографировали что-то и не публиковали? Думаю, у них теперь стоит такая задача.

– Как вы относитесь к онлайн-дебатам Золотова и Навального?

– Когда Золотов выступил со своим обращением, мне понравилось. У Росгвардии есть свой канал, и до выступления Золотова они даже стеснялись показать, сколько у них подписчиков. От силы тысяча. Выступление Золотова набрало миллион просмотров на канале, то есть он сделал мощный пиар-ход. После этого поднялся, как сейчас говорят, хайп. Почему потом возникли рассуждения о том, что Виктор Золотов хочет его избить... Вообще, их поединок мог стать внештатной ситуацией, которая могла бы изменить наше общество. Во-вторых, он назвал Навального по фамилии. До этого ни один крупный руководитель страны не называл его фамилию.

​– Пиар – это, конечно, хорошо. Но как вам сам смысл его выступления: предложения "надавать по заднице", чтобы можно было "печенкой прочувствовать"?

– Мне как человеку культурному, мягко говоря, не очень понравилось это. Допустим, если бы я в военной форме выложил на YouTube видео с предложением сделать из кого-то отбивную, меня бы тут же уволили. Но я думал, что будет какое-то развитие ситуации.

– Какое развитие событий вы предполагали? Что они действительно будут драться?

– А почему нет? Это же боксерский поединок. Обсуждали же поединок Конора и Хабиба. Весь мир следил бы за этим поединком. В конце поединка они пожали бы друг другу руки, и уже потом начали бы общаться, устраивать дебаты. Это изменило бы ситуацию. Виктор Золотов вообще мог бы стать народным героем, если бы он в конце концов пожал руку Навальному. Как русский человек рассуждает? Ненавидят друг друга, подерутся, а потом становятся лучшими друзьями.

– Как вы относитесь к расследованию Навального о закупках продуктов в Росгвардии?

– Алексей Навальный немного ошибался в посыле. Ему надо было обращаться не к военным, а к гражданским. Допустим, положено военному 200 граммов сока, он их получает. А по какой цене этот сок закуплен, военного мало интересует. Это должно интересовать гражданских и тех, кто эти средства тратит. Он сказал, что военных объедают. На самом деле, сколько положено, столько они и получают. Насчет того, как это закупается, я не обладаю информацией. В принципе, Золотов правильно сказал: у нас есть структуры, которые этим занимаются, проверяющие. У нас столько проверяющих структур в России. Это вопрос к ним, почему они это все не отслеживают.

​– Но ведь дело не в объеме порции, а в качестве еды. Идея в том, что за эту цену можно было купить более качественные продукты.

– Я не ориентируюсь в ценах. Вы можете сказать, какая может быть цена у хорошего сока? Я не могу. Далеко не все сотрудники Росгвардии поставлены на паек. Его получают люди, которые находятся в наряде, несут суточные дежурства. Многие из тех, кто на контракте, не стоят на пайке. Та пища, которую я ел, была в принципе нормальной. Когда я служил в армии, меня намного хуже кормили. В контракте есть фраза "стойко переносить все тяготы и лишения воинской службы". У военных не принято жаловаться на питание.

​– Как вы думаете, после вашего увольнения появится у сотрудников Росгвардии самоцензура? Лишний раз не обсуждать какие-то политические процессы, не высказывать свое мнение о политиках.

– Самоцензура есть уже давно. Таких, как я, которые готовы пойти на какие-то риски ради правды, немного. Это меня огорчает. На телеканале "Дождь" сказали, что я первый диссидент Росгвардии. На самом деле, я не первый. Был случай в Екатеринбурге, когда сотрудник Росгвардии, тоже прапорщик, выступил против сноса недостроенной телебашни. Он проник в эту телебашню, и за это его уволили из Росгвардии. Про него поговорили и забыли. Меня удивляет, почему прапорщики оказываются самыми смелыми? А где же наши офицеры? Если офицеры и говорят что-то, то только отставные. Как же честь офицера? Все эти высокопарные слова? Даже фильм был хороший "В зоне особого внимания". Там был описан такой случай. Герои шли на задание и столкнулись с преступлением. Перед ними встал выбор: либо они идут дальше и выполняют свое задание, либо помогают пострадавшим, но задание проваливают. Молодой офицер решил помочь людям в ущерб своей карьере. Военнослужащий должен жертвовать ради народа. Он должен не бояться потерять не только машину, например, а потерять жизнь ради страны. Не ради президента, а ради своего народа.

​– Почему все же среди военных так мало людей, которые готовы открыто рассказать о своих политических взглядах, о проблемах в стране?

– В Росгвардии служат обычные люди. На гражданке тоже не много людей, которые способны говорить правду. Также этого боятся люди на предприятиях, опасаются выступать против начальства. А много ли вы знаете журналистов, которые готовы говорить правду на телевидении? Работает там, допустим, Ольга Скабеева. Пусть она скажет правду хоть раз. Или Артем Шейнин, Дмитрий Киселев. Чего они боятся?

– Что вы планируете делать дальше?

– Может, я открою бизнес, и у меня так же, как у Виктора Золотова, очень просто получится приобрести недвижимость в Москве (смеется). А вообще, жизнь не заканчивается, и я думаю, что все образуется. Руки и голова на месте, поэтому все будет нормально. Я оптимист.