Дети войны. Украинских детей вывозят в Крым и Россию, и неохотно возвращают на родину – расследование «Системы»

Депортация украинских детей в Россию – это военное преступление. По подозрению в совершении этого преступления Международный уголовный суд (МУС) 17 марта 2023 года выдал ордер на арест Владимира Путина и уполномоченного по правам ребенка Марии Львовой-Беловой. Вернуть в Украину пока удалось только 371 ребенка, информирует "Настоящее Время".

По официальным данным украинских властей, с 24 февраля 2022 года к моменту этой публикации из Украины в Россию депортировали 19 тысяч 505 детей. Это только те случаи, которые удалось зафиксировать официально – когда родитель, опекун или свидетель депортации ребенка сообщил о ней в Национальное информационное бюро Украины.

Украинские правозащитники настаивают, что детей, насильственно перемещенных из Украины, "сотни тысяч". Большую часть вывезли из Мариуполя, Херсонской, Харьковской и Киевской областей. Для размещения детей из Украины власти России использовали около 100 учреждений. Детские дома и интернаты во многих российских регионах переполнены. По этой причине депортированных детей как можно скорее стремятся пристроить в семьи. Требования органов опеки к потенциальным усыновителям стали мягче. Такое положение дел объясняется тем, что процедура признания украинских детей "оставшимися без попечения родителей" крайне упрощена, а поиск детей в России крайне затруднен для их родителей и опекунов.

Алгоритм сиротства

В июне 2022 года советник главы "ДНР" по правам ребенка Элеонора Федоренко отправила главе "ДНР" Денису Пушилину служебную записку (есть в распоряжении "Системы"). В записке предлагалось в десятидневный срок присваивать детям, не имеющим родителей, статус "оставшихся без попечения". Фактически это должно было значить, что если дети и родители потеряли друг друга в сумятице войны, то органы опеки отдают поиск родителей на откуп местных органов внутренних дел. И если те за 10 дней не находят родителей, то детей можно отдавать в "новую", российскую, семью.

Алгоритм, который предлагала Федоренко, должен был "узаконить" сложившуюся практику: десять дней органы внутренних дел "ДНР" разыскивают родителей или законных представителей детей, которые оказались на оккупированных Россией территориях, и если не нашли, то выдают органам опеки справку о том, что родители ребенка "не найдены".

Десять дней, с точки зрения Федоренко, достаточно, чтобы детей можно было без лишних проволочек отдавать в российские семьи. В служебной записке Федоренко отмечает, что предлагаемый порядок действий необходим "исключительно в наивысших интересах детей".

На запрос "Системы" в администрации главы "ДНР" не ответили. Но есть как минимум один случай, доказывающий, что при живых родителях детей стремительно признавали оставшимися без попечения и пытались передать в российские семьи еще до служебной записки донецкого детского омбудсмена.

Многие украинские семьи оказывались разлучены на этапе фильтрации. Этой процедуре подвергаются все украинцы, въезжающие в Россию: допрос, обыск, изучение телефона и социальных сетей, поиск любых деталей, свидетельствующих о возможной связи человека с силовыми структурами Украины. Не проходят фильтрацию украинцы, которых российские силовики подозревают в сотрудничестве с ВСУ или просто считают "ненадежными". Этих людей отправляют в так называемые фильтрационные лагеря, то есть в колонии на подконтрольных России территориях.

Украинская служба Радио Свобода описывала случай Евгения Межевого. До войны Евгений с тремя несовершеннолетними детьми жил в Мариуполе, работал машинистом металлургического крана. После начала полномасштабного вторжения Межевой с детьми пытался покинуть Мариуполь, некоторым беженцам удавалось выехать через Запорожскую область, но для большинства путь лежал через Россию. На блокпосту на границе с Россией Евгения задержали и на полтора месяца отправили в фильтрационный лагерь в поселке Еленовка. Детей Евгения тем временем перевезли в подмосковный санаторий "Поляны". Когда Межевой освободился и принялся искать детей, удалось созвониться со старшим сыном. Мальчик рассказал, что ему и сестрам в России настойчиво предлагают поехать "во временную семью". Евгений с помощью волонтеров забрал детей из лагеря уже через два дня после этого телефонного разговора.

В распоряжении "Системы" есть составленный госслужбой по делам семьи и детей "ДНР" список несовершеннолетних, направляемых в подмосковный лагерь "Поляны". В этом списке статус детей не прошедшего фильтрацию Евгения Межевого указывается именно как "оставшиеся без попечения родителей". То есть российские власти сами оставили детей Межевого без родительского попечения и сами же на этом основании попытались передать их в российские семьи.

Далекий Крым

Риск лишиться детей на оккупированных территориях есть всегда – даже у тех родителей, которые избежали отправки в фильтрационный лагерь. Алина (имя изменено по просьбе героини) с мужем и двумя сыновьями – четырехлетним Сережей (имя изменено) и четырнадцатилетним Андреем (имя изменено) – жила в Херсоне. Муж работал строителем, старший сын учился в 8-м классе в школе со спортивным уклоном – профессионально занимался футболом. Сама Алина за год до начала полномасштабной войны открыла небольшой фитнес-клуб: арендовала помещение в местном бизнес-центре и преподавала танцы и растяжку.

22 февраля 2022 года Андрей вместе с командой и тренером по футболу уехал на соревнования во Львов и должен был пробыть там неделю, но задержался на два месяца.

– 24-го в 5 утра меня разбудил телефонный звонок от тети, которая живет в Киеве: "Киев обстреливают. Вы что, спите?" – вспоминает Алина.

Семья Алины спала – звуки стрельбы и взрывы в той части Херсона, где они жили, тогда слышались приглушенно: российские войска шли в сторону города через Антоновский мост. Уже 25 февраля мост был взят под контроль, бои за город шли четыре дня. 1 марта российские войска вошли в Херсон.

Забрать сына из Львова Алина не могла – из-за постоянных обстрелов ехать было небезопасно, сын вместе с командой оставался жить в львовской гостинице. Поэтому семья начала обзванивать волонтеров во Львове и просить помочь мальчику с едой и одеждой.

– Местные бабушки и дедушки хлеб пекли детям, кормили, волонтеры помогали оплачивать гостиницу – у нас самих не было денег так надолго. Мы пытались придумать, как забрать из Львова ребенка, искали, кто будет ехать туда и кто может его привезти. Но очень страшно было – колонны машин обстреливали. Одну колонну пропустят, другую расстреляют. И так через день, – рассказывает Алина.

Найти микроавтобус и водителя, который мог забрать группу учеников вместе с тренером из Львова, удалось только к концу апреля. Путь в Херсон занял двое суток – вместо привычных 15 часов: приходилось выбирать дороги, которые не попадали под обстрел, ночевали дети в автобусе. На российском блокпосту машину досмотрели российские военные, проверили документы и пропустили.

Дома в Херсоне Андрей продолжил ходить на футбольные тренировки и учиться онлайн – он заканчивал восьмой класс. Уезжать из города семья Алины не решалась. Во-первых, на переезд не было денег. Сначала остался без работы муж Алины – с началом войны все стройки заморозили. А в мае лишилась работы и сама Алина: российские военные заняли здание бизнес-центра, в котором она арендовала помещение для своего фитнес-клуба. Во-вторых, семья не хотела оставлять свою квартиру, боялись, что в нее заберутся мародеры или в ней поселятся российские военные. Алина рассказывает, что российские военные специально искали в городе освободившиеся квартиры – шли к главному по дому, и тот предоставлял им списки уехавших из города жильцов. Военные меняли в квартирах замки и чувствовали себя хозяевами.

Электричество, воду и отопление в городе не отключали, а вот с продуктами, вспоминает Алина, было сложно: в магазине очереди по 100-200 человек, продукты стоили дорого.

Лето в Херсоне прошло относительно спокойно. Алина планировала, что осенью сын продолжит учиться удаленно – школы в Херсоне перешли на российскую программу обучения, а Алине хотелось, чтобы сын учился по украинской программе. В конце августа директор спортивной школы, где тренировался Андрей, поставила семье условие: "Если хотите ходить на тренировки, вы должны очно продолжать занятия в этой же школе".

Алине пришлось согласиться. 1 сентября Андрей, как и другие школьники Херсона, слушал на "линейке" гимн России и получил российские учебники. Но проучиться ребята успели совсем недолго: с 23 по 27 сентября в Херсонской области проходил референдум "о воссоединении с Россией", потом, как говорит Алина, недалеко от города началась стрельба, после чего школа не работала еще какое-то время. А в октябре начались каникулы. Тогда директор их школы и предложила родителям учеников с первого по 11-й класс отправить детей в лагерь в Крым – "на оздоровление".

– Силой детей никто не забирал, но нас, конечно, очень уговаривали. Директор сказала: "Там будет футбол, тренировки, дети отдохнут от стрельбы, их будут кормить, им там будет хорошо. Пусть отдохнут 10 дней, а потом их привезут обратно". С классом должен был поехать и футбольный тренер. Он объездил с ними всю Украину, они с ним с третьего класса, он им как папа, мы ему доверяли. В общем, родители сами решали, отдавать детей в лагерь или нет. И я считаю, мы сами виноваты, что отпустили детей в Крым, – рассказывает Алина.

Семья решилась отправить Андрея в лагерь, сын радовался предстоящей поездке. Алина написала доверенность на тренера, и 7 октября Андрей, около 30 учеников его школы и двое сопровождающих педагогов уехали в крымский лагерь "Дружба". Вернуться обратно дети должны были 17 октября.

Но в середине октября организаторы поездки начали писать в родительском чате в Viber, что у детей есть возможность остаться в лагере еще на неделю. Тем родителям, которые были против продолжения каникул, предлагали написать заявление в администрацию лагеря, и тогда детей обещали 17 октября привезти в Херсон отдельной группой. Алина не хотела, чтобы ее сын задерживался в Крыму, и написала заявление. Ей ответили, что посчитают, сколько будет таких детей, сформируют группу и привезут. Но еще через несколько дней Алине пришел ответ: "У вас война, а здесь – безопасно. Детей обратно не повезем". Родителям, которых столь долгая разлука с детьми не устраивала, предлагали приехать в Крым и забрать детей самостоятельно.

В это время в Крыму сыну Алины также говорили, что возвращаться домой в Херсон опасно. Помочь мальчику деньгами Алина не могла, не было возможности даже пополнить счет на его мобильном телефоне.

Детей из "Дружбы" постепенно начали забирать родители – кто-то уезжал за границу, кто-то возвращался в Украину, кто-то оставался в Крыму (аннексированном Россией). Алина с мужем также планировали поездку за сыном, копили деньги. А 11 ноября был взорван Антоновский мост: через него проходил самый простой и короткий путь из Херсона в Крым – всего 5 часов на машине.

– После этого нам выехать в Крым за ребенком стало почти нереально. Мы посчитали, что нужно будет 2 тысячи долларов на поездку туда и обратно. Таких денег у нас не было. И я начала искать волонтеров, нашла Save Ukraine, – рассказывает Алина.

Волонтеры помогли ей сделать загранпаспорт и купили билеты. Вместе с еще 13 мамами Алина поехала за сыном: сначала в Киев, из Киева в Польшу, оттуда в Беларусь, потом в Россию и в Крым – путь занял неделю. Дети из Украины находились в разных лагерях, и автобус с украинскими матерями объезжал лагеря один за одним. Детей, говорит Алина, отдавали без каких-либо препятствий, но требовали написать заявление о том, что родитель лично забирает ребенка. В заявлении нужно было указать ФИО и паспортные данные родителя.

– Мы забрали всех детей и тем же путем вернулись обратно в Украину. На это ушла еще неделя. Про лагерь ничего плохого Андрей не рассказывал. Он же у нас подросток, ему бы от мамы подальше куда-то к невестам. Кормили, поили, гулять водили, никто не обижал. Они сами боялись разговаривать на украинском языке, но их никто не принуждал говорить по-русски, – вспоминает впечатления сына женщина.

После возвращения сына Алина с детьми переехала из Херсона в Николаев – волонтеры помогли найти дом, в котором семья живет бесплатно, пока не сможет снимать жилье самостоятельно. Там же Алина нашла для сына спортивную школу, скоро мальчик сможет снова ходить на тренировки по футболу. Муж Алины нашел подработку в Херсоне и вернулся – строить бомбоубежища.

Эта история не уникальна: за время полномасштабной войны тысячи детей с оккупированных после 24 февраля территорий Украины и из Луганской и Донецкой областей (аннексированы Россией) посетили российские лагеря и санатории. Одни дети ездили туда с согласия родителей, другие по каким-либо причинам теряли связь с родными или опекунами и попадали в российские учреждения после принудительной эвакуации с подконтрольных России территорий Украины. Многим детям в лагерях нравилось – их возили на экскурсии, водили в походы, в театры, в кино, на мастер-классы. Многие дети даже смогли вернуться из лагерей домой так же организованно, как и приехали в них. Но так было далеко не со всеми.

Признаки геноцида. Позиция Украины

В конце марта 2023 года в Украину удалось вернуть 17 детей, которые из Херсонской и Харьковской областей, как и сын Алины, еще осенью уехали на "оздоровление" в крымский лагерь – предполагалось, что на 10-14 дней. Но после контрнаступления Украины российская сторона отказалась везти этих детей обратно к родным. Сотрудники Save Ukraine узнали о двух возможных случаях насилия по отношению к детям: один мальчик рассказывал, что в российском лагере детей, говоривших что-либо в поддержку Украины, били железной палкой; другая девочка говорила правозащитникам, что воспитатель в лагере ударил ее по уху за то, что она гуляла по территории лагеря дольше положенных пяти минут.

Некоторых детей вывозили в Россию из украинских интернатов и больниц, некоторых увозили после того, как родители не прошли фильтрацию. При этом, по словам украинских чиновников и правозащитников, никто не спрашивал, хотят ли сами дети ехать в Россию и хотят ли искать там новую семью. До сих пор точно не известно, сколько детей вывезли из Украины в Россию, скольких из них депортировали против их воли и воли их родственников и как много украинских детей сегодня находится в российских интернатах, детских домах, пунктах временного содержания (ПВР), больницах и приемных семьях.

По словам украинских правозащитников и чиновников, российские военные начали вывозить детей из Украины еще в марте 2022 года – по мере того, как происходила оккупация территорий. Украинская сторона выделяет пять сценариев, по которым детей депортируют в Россию, рассказывает "Системе" уполномоченная президента Украины по правам ребенка Дарья Герасимчук.

▶ К первой категории относятся дети, чьи родители погибли во время военных действий. Дети в таком случае оставались не с родственниками, и российские военные забирали ребенка. Так, например, из Мариуполя в так называемую "ДНР" вывезли Киру Обединскую и Илью Матвиенко. Их родители погибли, раненых детей российские военные отвезли в больницу в Донецк. Родственникам Киры и Ильи с трудом удалось забрать их обратно в Украину.

В этот же сценарий украинская сторона включает и депортацию "потерянных детей" (дети, которые по каким-то причинам потеряли связь со своими родителями) и беспризорников. Вместе они формируют самую большую категорию детей, депортированных из Украины в Россию. По словам советника мэра Мариуполя Петра Андрющенко, на момент оккупации города почти все государственные учреждения, в которых жили дети, были эвакуированы. "В Мариуполе потерянные дети – это основная часть вывезенных детей. Потеряв родных, прибились к мариупольцам, люди по 10-15 детей подбирали, прикармливали. И там было все очень просто: приезжал БТР с [российскими] военными, автобусы, забирали детей и везли через Новоазовск прямо в Россию", – говорит Андрющенко.

▶ Вторая категория – это дети, которых забирали из семей. Правозащитники приводят в пример историю 16-летнего Сергея, который потерял родителей незадолго до начала войны и жил со старшей сестрой недалеко от Мариуполя. "После оккупации города российские военные забрали Сергея прямо из квартиры, где он жил с сестрой", – рассказывает уполномоченная президента Украины по правам ребенка Дарья Герасимчук. В России мальчика усыновили, но жить с приемной семьей он не хотел. Через восемь месяцев Сергею удалось вернуться в Украину. Со слов Герасимчук, подросток рассказал, что его депортировали вместе с другими 15 детьми, которых так же, как и его, забрали от родственников.

▶ Еще одна категория – это дети, которых разлучили с родителями во время фильтрации: родителя отправляли в фильтрационный лагерь, а ребенка увозили в больницу или детский лагерь. Так случилось с семьей Евгения Межевого.

▶ Четвертая категория – дети, которые поехали с временно оккупированных территорий Украины в российские лагеря "на оздоровление". Правозащитники отмечают, что часто родители вынужденно отправляют своих детей в эти лагеря: из-за того, что жить во многих населенных пунктах сейчас опасно, иногда просто трудно из-за отсутствия инфраструктуры, а возможности выехать вглубь Украины у людей нет. Поэтому чтобы хоть временно облегчить жизнь детям, родители отправляют их "на отдых". Обычно предполагается, что поездка продлится около десяти дней, после чего детей должны привезти обратно домой. Однако на практике так бывает далеко не всегда. Многие родители, в том числе и герои нашего расследования, столкнулись с тем, что организаторы отказались везти детей из российских лагерей в Украину, ссылаясь на то, что в Украине опасно и детям будет лучше в России. В таких случаях родители были вынуждены забирать детей из лагерей самостоятельно.

▶ К пятой категории относят детей, которых вывезли из "заведений институционального ухода". Обычно детские учреждения вывозили в Россию сразу после того, как населенный пункт был оккупирован, но иногда российские военные замечали интернат не сразу. Это давало сотрудникам детского дома возможность подготовиться к приходу российских военных.

Готовился и Владимир Сагайдак – директор Центра социально-психологической реабилитации в селе Степановка (Херсонская область). Когда началась война, в учреждении жило 50 детей от 3 до 17 лет – все они были сиротами, детьми, родители которых лишены родительских прав, или детьми, оказавшимися в трудной жизненной ситуации.

С началом войны часть сотрудников центра уехала, часть не могла добираться до работы: на оккупированной территории ввели комендантский час, который начинался с 17:00, а рабочий день воспитателей заканчивался 20:00. Так Владимир переехал в центр и стал жить вместе с детьми. Сотрудников не хватало, помогали старшие воспитанники. Еду привозили волонтеры, международные организации, местные жители.

В первый раз российские военные пришли в центр только в июне – до этого об учреждении они не знали, говорит Сагайдак.

– Нам предлагали сотрудничать, говорили, что привезут российские учебники, что мы будем работать по их программам. Но это все осталось только разговорами. Нам было тяжело в оккупации говорить слово "нет", мы говорили "подумаем". И так до освобождения. Если бы мы говорили "нет", нас бы, наверное, уже не было, – вспоминает Сагайдак.

Владимир надеялся, что сможет вместе с детьми эвакуироваться из Херсонской области вглубь Украины. Но российские военные практически никого не выпускали с оккупированных территорий. В реабилитационный центр время от времени приходили российские военные и даже, как рассказывает Владимир, сотрудники ФСБ и спрашивали про детей. Владимир помнил, как в 2014 году российские военные вывозили детей из захваченных Луганской и Донецкой областей, поэтому решил прятать своих подопечных. Вскоре почти всех детей забрали к себе их родственники или сотрудники учреждения. После этого, вспоминает Сагайдак, у российских военных появились вопросы к учреждению, все личные дела воспитанников забрали. Но документы были на украинском языке, и разобраться в записях военные не смогли – или поленились.

Тогда же, в июне, в Степановский реабилитационный центр привезли 15 детей из соседнего Новопетровского детского дома (Херсонская область), а вместе с ними и директора учреждения. Этот детский дом находился в селе на линии фронта. Дети там несколько месяцев жили в подвалах, мылись в тазу и готовили еду на костре, рассказывает Сагайдак. Директоры обоих учреждений знали, что детей планируют депортировать в Россию, но сделать с этим ничего не могли, спрятать воспитанников возможности не было. Через три месяца, 19 октября, к реабилитационному центру подъехал автобус с российскими военными, детей, привезенных из новопетровского интерната, посадили в автобус и увезли.

– Мне сказали, что если будет какое-то сопротивление, приедут солдаты, запакуют нас вместе с детьми и увезут. Я не думаю, что мы можем что-то сделать против автоматов. Поэтому деваться было некуда. Мы понимали, что это рано или поздно случится. Мне сказали, что детей вывезли в Геническ – соврали. Их вывезли в Крым, в Краснодарский край, город Анапа. Насколько я понимаю, они были в санатории, потому что жили в гостинице и купались в море. Благодаря российским и украинским волонтерам всех детей из новопетровского интерната удалось вывезти из России в Грузию уже в середине ноября, – рассказывает Сагайдак.

Российские военные забирали украинских детей не только из интернатов, но и из больниц – это была такая же принудительная эвакуация, как и в случае с новопетровским интернатом, никто не спрашивал детей, хотят ли они поехать в Россию. Советник мэра Мариуполя Петр Андрющенко утверждает, что первые 100 мариупольских детей в конце марта 2022 года были вывезены в Россию как раз из мариупольской городской больницы №2.

– Надо понимать, что это не дети, которые были в больнице по состоянию на 24 февраля. Это дети, которые были ранены в результате обстрелов и которых родители привезли в больницу. Так как больница была переполнена, родителей нельзя было оставить с детьми. Сначала таких больниц было много, потом они сжимались, по мере их уничтожения во время обстрелов, пациентов перемещали из одной больницы в другую. В итоге больниц осталось всего несколько, в том числе больница №2. И в той больнице могли быть как сироты, так и дети, у которых есть родители, – говорит Андрющенко.

Детей из мариупольской больницы сначала отвезли в донецкую больницу им. Вишневского. Но, рассказывает Андрющенко, когда по просьбе украинских чиновников местные волонтеры пошли в больницу выяснять, что происходит с детьми, детей переместили в больницу им. Калинина (там же, в Донецке) и на следующий день повезли в Россию. По данным политика, многих детей из Мариуполя – порядка 560 ("Системе" не удалось найти подтверждение цифре, названной политиком. Ранее Андрющенко писал о 267 детях из Мариуполя, оказавшихся в лагере "Ромашка") человек – поместили в лагерь "Ромашка" в Ростовской области. И там к приезду детей оказались не готовы – об этом лагере мы расскажем позже.

"Спасение и забота"

"Нам очень важно, чтобы каждый ребенок, у которого есть возможность сохранить своих кровных родителей, это сделал. Мы точно не работаем над тем, чтобы забрать детей у родителей и передать каким-то российским семьям. Это вообще не про это", – заявила в интервью телеканалу "Царьград" уполномоченный при президенте России по правам ребенка Мария Львова-Белова.

Российская сторона позиционирует вывоз детей из Украины как необходимость и "спасение", а на госканалах говорят, что "детям войны" в России окажут всю необходимую помощь: "разыскать родственников, восстановить документы, получить образование", отдельно подчеркивается, что главная мечта детей – "обрести новую семью".

Россия не публикует официальных данных о том, сколько всего детей из Украины и так называемых "ДНР" и "ЛНР" депортировали в Россию после начала полномасштабного вторжения. Российские СМИ со ссылкой на источник в силовых структурах в феврале 2023 года сообщали, что в Россию прибыло 738 тысяч детей, однако что это за дети – не поясняется. Вероятнее всего, в эту цифру включены и дети, которые въехали на территорию России вместе со своими семьями, а также дети, которые ездили отдыхать в российские лагеря и позднее вернулись в Украину.

В конце декабря 2022 года Мария Захарова заявила, что в новые семьи в России передали 380 детей из Украины. Российские власти не скрывают ни того, что вывозят детей из Украины "на оздоровление" в детские лагеря, ни того, что развернули большую кампанию по поиску новых семей украинским сиротам. 30 мая 2022 года Путин подписал указ об упрощенном предоставлении российского гражданства детям-сиротам из "ДНР", "ЛНР", а также Украины. А после 27 сентября 2022 года, когда прошли "референдумы" на оккупированных Россией территориях, дети с этих территорий могут получать российское гражданство почти автоматически. Согласно указу президента, подать заявление на получение российского гражданства для детей могут руководители сиротских учреждений или опекуны и попечители, являющиеся гражданами России, "ДНР", "ЛНР", Запорожской и Херсонской областей Украины.

Семей, которые захотели усыновить или взять под опеку "детей войны", оказалось немало. Львова-Белова неоднократно рассказывала в интервью российским СМИ об украинских детях, которые боятся, что из-за инвалидности или наличия братьев и сестер в семью их никто не примет – слишком сложно. Львова-Белова детей успокаивала: "Возьмут". И действительно, многие семьи в России соглашались брать и детей с инвалидностью, и даже пять-семь кровных братьев и сестер из Украины одновременно. Правда, десятки эфиров на госканалах с семьями, встречающими детей, так и не показали проблем, с которыми сталкиваются семьи, решившиеся на усыновление или опеку "детей войны".

Одной из усыновительниц стала петербурженка Екатерина Мачехина. Она индивидуальный предприниматель – у нее небольшой бизнес, связанный с продажей билетов в театры. Еще у Екатерины и ее мужа трое своих детей, двое старших уже взрослые и живут отдельно. В начале 2022 года Мачехины приняли решение взять под опеку 17-летнего Владимира с диагнозом ДЦП. При оформлении опекунства и в школе приемных родителей у Мачехиных спрашивали, не хотят ли они взять в семью еще ребенка. Екатерина с мужем ответили, что сейчас не готовы, но, возможно, будут готовы позже.

– Летом 2022 года нам позвонили и сказали, что привозят очень много деток с войны. "У вас было желание взять еще одного. Не хотите ли?" Мы сказали, что в принципе у нас с Вовой все решилось и сложилось, поэтому мы, конечно, можем взять еще одного ребеночка, – рассказывает Мачехина.

С сентября Мачехины начали собирать документы и попросили опеку познакомить их с ребенком, чтобы убедиться, что мальчик захочет с ними жить. Семья посмотрела видеоанкету девятилетнего Никиты из детдома города Стаханов ("ЛНР") и сделала такую же анкету для мальчика – про себя и свой дом. Когда сотрудники опеки звонили Мачехиным, Никита находился в Подмосковье в центре распределения. Там Мачехины в октябре 2022 года с Никитой и познакомились. Выяснилось, что у мальчика есть старший брат Виталий, но он решил остаться в "ЛНР" и продолжить учиться там.

– Нам рассказали, что отец мальчиков ушел в ополчение. Мама на этой почве стала много пить и очень быстро умерла. Расторгнуть контракт и ухаживать за сыновьями отец не смог или не захотел, вскоре отца убили. Мы сказали, что если старший брат Никиты захочет приехать – всегда пожалуйста. Потом вышло так, что Виталика тоже привезли в Россию, позже Никиты, но забирали мы их вместе. Я очень благодарна на самом деле, что Виталик приехал, потому что без него, наверное, Никите было бы совсем тяжело. Никита сильно травмированный ребенок, его воспитатели говорили, что он и другие дети четыре года не покидали детский дом, боялись бомбежек. Поэтому, конечно, у него, скажем так, задержка психического развития стоит.

Семья Мачехиных встречала Никиту и Виталия на вокзале, куда их вместе с другими детьми из Украины привезли из Подмосковья. Мачехина вспоминает, что на вокзале было еще пять семей, это были профессиональные приемные семьи – многие дети, судя по публикациям в СМИ, оказываются именно в таких семьях.

Сейчас Никита учится в платной школе – второй год во втором классе. Виталий адаптируется к новой жизни легче: в "ЛНР" он самостоятельно жил в общежитии на свою стипендию, учился в техникуме на строителя. Теперь учится в колледже в Санкт-Петербурге, устроить туда подростка, как рассказывает Мачехина, помогли органы опеки.

Больше государство приемной семье никак не помогает. Выплаты и льготы людям, усыновившим детей с оккупированных территорий Украины, такие же, как тем, кто усыновил ребенка из России. Единовременная выплата – это федеральная выплата, которая составляет 22 909,03 рубля. В случае если семья усыновляет ребенка-инвалида, или ребенка старше 7 лет, или одновременно братьев/сестер, единовременная выплата составит 175 043,67 рубля на каждого ребенка. Ежемесячная выплата зависит от региона, из которого усыновлен ребенок. Например, в Москве размер ежемесячных выплат на каждого усыновленного ребенка составляет от 20 до 34,7 тысячи рублей. Однако в большей части субъектов Российской Федерации ежемесячные выплаты усыновителям не предусмотрены. Екатерина предполагает, что привезенных "с войны" детей спешно пристраивают напрямую в семьи исключительно потому, что на семейное устройство сироты государство тратит меньше денег из бюджета, чем на устройство ребенка в детском доме. Помощи семьям при оформлении документов не предусмотрено, хотя усыновители и опекуны отмечают, что именно сбор документов – один из самых сложных этапов.

– Очень большие сложности были с документами. По факту получается, что мы назвали эти территории Россией, а документы все не проходят как российские. Я ни одного документа не смогла оформить через "Госуслуги" или другим электронным способом. Мне приходилось ездить в МФЦ и в ПФР лично, причем не по одному разу, потому что все документы заполнял человек руками, потом заполнял оператор. Ни одно свидетельство о рождении, российский паспорт, выданный на территории ЛНР, не проходят как российские документы, их просто нет в базе, – рассказывает Екатерина.

Так же, как семье Мачехиных, сотрудники опеки звонили и Елене Панасовой. Она живет в частном доме в селе Михайловка Астраханской области. У Елены трое своих детей, с ней же живет дочь ее сестры. Елена рассказывает, что с детства мечтала о большой семье. А после того, как в апреле 2022-го попала в больницу, решила, что должна "в этой жизни кому-то помочь". После выписки Елена обратилась в местные органы опеки, сказала, что хочет усыновить детей с Донбасса или из России. Уже через две недели ей позвонили.

– Мне предложили четверых детишек с Донбасса, дали время подумать, смогу ли. Я знала, что да, но надо было со своими детьми это обсудить. Уже через час я сидела в опеке, – вспоминает Елена.

В конце сентября 11 детей с Донбасса вместе с сопровождающим приземлились в астраханском аэропорту. Там их встречала Елена и еще несколько семей. Дети, которых усыновила Панасова – 12 летний Коля, 10-летний Артур, 8-летняя Лена и 7-летний Леша, – раньше жили в детском доме в Макеевке. Когда Панасова забирала детей, ей сообщили, что у одного из них инвалидность, но документы об этом утеряны. Панасова занималась восстановлением документов и оформлением инвалидности ребенку самостоятельно.

Елена не работает, она одна растит восьмерых детей. На вопрос журналиста "Системы", помогает ли ей государство, Панасова ответила, что оно "всем родителям помогает в воспитании детей, а в остальном справляется сама". Каким образом Россия помогает в воспитании, Панасова пояснять не стала.

В интервью "Системе" и в публикациях других СМИ приемные родители говорят, что детям в их новом доме нравится. Нравится детям и в детских лагерях, куда их вывозят на "оздоровление и отдых", – по крайней мере так говорят руководители и сотрудники лагерей, общественные деятели. Родители, чьи дети посетили российские детские лагеря весной и летом, в интервью "Системе" подтверждают, что дети на условия в лагерях не жаловались – "там сверстники, там кормят и никто не стреляет".

И все же с отдыхом детей из Украины и ее оккупированных территорий в российских учреждениях дела шли не так "гладко", как показывали пророссийские СМИ.

Общественнице Марине Репещук летом 2022-го пришлось самостоятельно организовывать отдых небольшой группы украинских детей в Краснодарском крае. В конце августа 2022 года родителям 14 детей из Мариуполя предложили отправить детей в лагерь в Россию. Родители согласились, и дети вместе с двумя украинскими матерями в качестве сопровождающих поехали на частном автобусе из оккупированного Херсона в Краснодар. Изначально спонсировать отдых должен был кубанский бизнесмен, но в последний момент по каким-то причинам отказался. Об этом узнала Репещук и опубликовала пост в своем телеграм-канале с просьбой к краснодарцам помочь собрать деньги, необходимые для оплаты проживания детей. Нужную сумму собрали быстро, люди, которые не могли перевести деньги, привозили для детей продукты, организовывали развлекательные мероприятия и мастер-классы. Репещук рассказывала мариупольским детям о краснодарской природе, климате и животных, объясняла правила русского языка. Но самое большое впечатление на детей, по словам Марины, произвел российский флаг.

– Вернее, он даже не совсем российский, а флаг, на котором, помимо триколора, еще был и герб России. Фактически это штандарт президента. Эти флаги передала семья, в которой отец – ребенок Чеченской войны. Передали с посылом: "Были тяжелые годы в Чечне. Но Грозный отстроен, Чечня восстановлена". То есть чтобы ребятам объяснить, что сейчас, к сожалению, дома разрушены. Но так будет не всегда, придет время, когда Мариуполь будет лучше Грозного. Флаги были двух размеров – одни побольше, другие поменьше. Я раздавала сначала те, которые побольше, а потом стала раздавать те, которые поменьше. И вдруг девочка одна и говорит: "Ой, а можно мне там, где герб?" Оказалось, что на меньших флагах герб. И все тут же захотели с гербом. Дети даже фотосессию с российским флагом захотели устроить, так он им понравился, – вспоминает общественница.

Репещук утверждает, что в лагере организаторы "не занимались никаким политизированием", а говорили о культуре, литературе и природе. Спустя полторы недели дети, по словам общественницы, вернулись в Мариуполь – так же организованно, на том же автобусе. Впоследствии она ездила к этим детям в Мариуполь еще несколько раз – возила продукты, книги, канцелярские товары и флаги России. Сейчас Репещук и другие активисты организуют для детей онлайн-курсы русского языка. Дети, как говорит женщина, русским языком охотно интересуются.

"Разговоры о важном"

"Система" изучила публикации в СМИ, сайты и социальные сети российских интернатов, детских домов и лагерей, пообщалась с волонтерами, чиновниками, юристами и родителями украинских детей, с семьями, которые усыновили детей из Украины и так называемых "ЛНР" и "ДНР". Мы выяснили, что детей с оккупированных Россией территорий вывезли как минимум в 88 российских учреждений.

В первые месяцы депортации детей из Украины везли в "ДНР", где перед отправкой в Россию многие дети проходили медицинские обследования. После обследований большинство детей попадало в Ростовскую область, Краснодарский край и Крым – в детские лагеря, санатории и пункты временного размещения – это были транзитные зоны.

Одним из главных транзитных пунктов Ростовской области стал санаторий "Ромашка". По словам местных активистов, детей из "ДНР" и "ЛНР" привезли туда еще в середине февраля. Позднее через этот же санаторий везли и детей из Мариуполя.

"В "Ромашке" – жопа, – говорит местный активист Василий Осколков (имя изменено по соображениям безопасности). – Планировалось, что детей будут кормить, но на деле оказалось, что готовить не на чем. Хотя у мэра и его замов в их отчетах все было, на бумаге был оборудован целый цех для приготовления еды. На деле все это руководство санатория потихоньку сдавало на металл, оформляя акты по списанию кухонного оборудования. Когда оказалось, что детей еще и надо охранять, охранников не было, хотя на бумажке они числились. Когда приехала комиссия, чтобы проверить, как живут дети, ничего не было. Мэр города Таганрога, все его замы приезжали в санаторий. Исписали много бумаги, но там так и осталось. Детей сейчас там нет, их вывозят в другие места".

К приезду детей центральные дорожки на территории санатория посыпали опилками вперемешку с щебнем. В марте 2022-го к лагерю подъехал первый автобус с детьми. Вернее, автобус застрял в пробке. Пробка на подъезде к "Ромашке" образовалась из колонны автобусов, которые привезли беженцев из Украины (взрослых тоже поначалу размещали в "Ромашке"). В одном из автобусов было порядка 20-25 подростков без родителей, но с двумя сопровождающими.

В этом автобусе дети провели больше трех часов, потому что приехавших беженцев из предыдущих автобусов не успевали регистрировать, заселять в санаторий или распределять в другие ПВР. Сначала сопровождающие не разрешали детям выходить из автобуса. Только спустя несколько часов подростков начали выпускать: дети бегали в сколоченный из досок туалет, находившийся в 200 метрах от "пробки" – на участке одной из местных жительниц.

Еды в автобусе не было, поэтому детей попытались накормить дежурившие рядом сотрудники МЧС. Журналист Радио Свобода видел, как спасатели привозили еду в коробках и оставляли у ворот санатория. Часть коробок несли на кухню, а другую часть ставили на тропинке, ведущей к спальному корпусу. В коробках были каши и рыбные консервы. Часть консервов раздали детям в автобусе – каждому по банке. Однако поесть дети не смогли: столовых приборов не было.

Уже после того, как детей заселили в "Ромашку", корреспонденту удалось поговорить с одним из подростков. Это был высокий мальчик лет 15, он говорил на украинском языке, быстро и отрывисто, часто оглядывался по сторонам. Корреспонденту удалось узнать, что родителей у подростка нет, приехал он сюда, потому что "стреляли". Мальчик успел пожаловаться журналисту, что в комнатах, в которые заселили детей, очень холодно. В некоторых помещениях санатория сотрудники МЧС поставили тепловые пушки и обогреватели, но этого было недостаточно. Дети были вынуждены выходить на улицу, чтобы греться на солнце.

Сама "Ромашка", рассказывают местные жители, условно поделена на зоны: в одной более благоустроенные домики, которые сдаются в аренду, в другой – домики с ремонтом похуже. В последних и жили дети.

– Я поехала в "Ромашку" в начале лета 2022 года. Это место известно среди местного населения как база отдыха. Мужики любят там посидеть, выпить, порыбачить. Им для этого сдают домики на несколько суток: такой бизнес, сдавать домики в аренду на несколько дней и получать с отдыхающих хорошие деньги в качестве арендной платы, – рассказывает таганрогская активистка.

Летом 2022-го эта активистка привезла в лагерь вещи для детей – теплые носки и одежду – и передала их завхозу лагеря. Завхоз поблагодарила активистку и отметила, что та привезла "нужные вещи", в отличие от "депутата-единоросса", который накануне якобы привез около 100 кг конфет. Территория лагеря активистке понравилась: "Везде цвели розы, были даже вольеры, в которых чирикали птички. Деревянные домики снаружи выглядели очень уютно, с маленькими верандочками". Но в помещения лагеря ее не пустили, с завхозом она общалась во дворике "Ромашки".

Привезенных в Россию детей могли несколько раз перевозить из одного "транзитного" учреждения в другое. Позднее их отправляли в интернаты, детские дома и реабилитационные центры вглубь России или в приемные семьи.

На фотографиях на сайтах и в социальных сетях российских детских домов и интернатов нам удалось найти детей, вывезенных из разных регионов Украины. Мы пообщались с их родителями и выяснили, что некоторые дети попали в российские интернаты после того, как сами родители отправили их в Россию, пытаясь уберечь от обстрелов, – это казалось родителям единственным вариантом.

Так произошло, например, с 16-летним Артемом из Херсона. С осени Артем находится в Крыму, в феодосийской школе-интернате. Он жил в Украине вместе с мамой, отчимом и 8-летним братом. Увлекался волейболом, историей и нумизматикой. Отчим работал дальнобойщиком, мама – продавцом в киоске на небольшом рынке недалеко от Херсона.

В ночь с 23 на 24 февраля мать Артема, Кристина Литовченко, работала в ночь. Пересменка должна была произойти только в 8 часов утра, но когда началось вторжение, хозяин киоска забрал Кристину из магазина и отвез домой к детям. Муж Кристины в ту ночь тоже работал – доставлял груз в Николаев.

– Херсон попал под обстрел не так сильно, как другие города, но страшно было, особенно первые дни. Мы просто старались сидеть в нашей съемной квартире в коридоре. Естественно, при первой возможности хотели выехать – куда угодно, хоть в Крым. Младший сын очень боялся, долго ночами потом не спал, писаться начал, – вспоминает Кристина.

После оккупации Херсона российскими войсками обстрелы стали случаться реже, семья передумала уезжать: электричество и вода были, российские военные, хоть и ходили по улицам с оружием, "никого не били" и "не стреляли". Первое время семья Кристины на улицу старалась не выходить – в магазин у дома и сразу обратно. Но со временем люди успокоились, муж снова стал работать дальнобойщиком, но теперь уже ездил на зерновозе в сторону Крыма, Кристина была дома с детьми. Вскоре работать захотел и старший сын Артем, он устроился на местный рынок.

Летом, когда начали бомбить Антоновский мост, семья вновь задумалась о переезде. Артем уезжать от новых друзей и девушки, с которыми познакомился на работе, не хотел. 12 августа семья Кристины уехала в поселок Каланчак (80 км от Херсона), Артем остался в городе.

– Мы с Артемом много ругались, ну он подросток, понятно. Наши мнения сильно расходились. Убедить его уехать мы не смогли, но договорились, что, если что, мы за ним приедем. А когда начались совсем страшные обстрелы, когда началось контрнаступление, я ему сказала: "Или ты едешь к нам, или, если не хочешь, давай скажем, что ты потерял связь с родителями, поедешь по эвакуации". Из Херсона жителей как раз начали эвакуировать в Крым. Он выбрал поехать в Крым. Я сильно не возражала, потому что мы сами не знали, спокойно ли будет в Каланчаке, да и школа тут то работает, то не работает. А там он будет учиться, будет сытый и в безопасности, – рассказывает Кристина.

Артем пришел в херсонский порт, где был пункт сбора жителей для эвакуации, нашел одного из волонтеров, помогавших людям уезжать из Херсона в сторону России, и сказал, что родителей потерял и не знает, как быть. Вскоре мальчика передали другому волонтеру, который и сопровождал его в Крым. Позже подросток рассказал матери, что был единственным в их группе ребенком, который ехал без родителей. Сначала Артема привезли в ПВР в Джанкой, через несколько недель отправили в феодосийскую школу-интернат.

Тем временем российские волонтеры начали искать родителей Артема и нашли Кристину через фейсбук.

– Теперь я жду, когда со мной свяжутся из школы-интерната и скажут, что мне нужно делать. Самому Артему и в ПВР нравилось, и в интернате – они ходят в кино, театры, гуляют, он полное медицинское обследование прошел. Но у нас с ним, конечно, мнения расходятся, он настроен очень патриотично, говорит, что, когда вырастет, вернется в Украину. Я его отговариваю, хочу, чтобы он там образование получил и уже потом сам решал. Он молодой, мне кажется, он еще не понимает слово "патриот". Я не против Украины и не за Россию, я в этом плане нейтральна. Я просто за мир, – говорит Литовченко.

Кристина рассказывает, что сначала сын неодобрительно относился к "разговорам о важном" и патриотическим мероприятиям в российском интернате, но вскоре перестал на это жаловаться, "учит то, что нужно". Сама она уже подала документы на оформление российского паспорта, но где жить дальше, пока не решила. Возвращаться в Украину она не хочет.

Программа по продвижению патриотизма и любви к России – уроки и мероприятия, к которым с таким недоверием относился Артем, – в российских интернатах действительно развернута сильно. Дети там "празднуют" не только 23 Февраля, но и День памяти воинов-интернационалистов, День воинской славы, День Неизвестного Солдата; слушают лекции "Из истории комсомола", участвуют в программах "Россия – Родина моя", фестивалях "О Родине, о доблести, о славе!" и даже пишут письма поддержки российским военным, участвующим в так называемой в России СВО.

Поехать в приемную или временную семью, говорит Кристина, Артему ни разу не предлагали. Хотя усыновляют детей из Украины активно по всей России, часть детей уже занесена в банки детей.

Два источника, связанных с российскими органами опеки, рассказали "Системе", что как минимум в одном регионе – Санкт-Петербурге – детские дома переполнены детьми с "присоединенных территорий", поэтому в опеке стараются как можно быстрее отдать детей в семьи. Источник, знакомый с работой органов опеки в центральных регионах России, напротив, отметил, что не всех привезенных детей отдают в семьи:

– У нас в регионе сначала привезли девять подростков, у этих подростков была установка, что они здесь временно, и под опеку их вообще не отдавали. Вторую партию, из 28 детей, привозила в регион Львова-Белова, и вот их реально раздавали по семьям по принципу лишь бы изъявили желание, и там требования к кандидатам были намного мягче обычных. Я про подобную акцию слышала в еще одном регионе, – говорит источник.

Однако, как рассказывают усыновители, оформлять документы на детей из Украины трудно – онлайн это сделать нельзя, даже детей из так называемых "ДНР" и "ЛНР", у которых до депортации были российские паспорта, нет в российских базах данных. Кроме того, статус некоторых "детей войны" в России по каким-то причинам остается непонятным даже для органов опеки. Поэтому затруднен не только сбор документов для опеки или усыновления ребенка, но и проблематично для ребенка получить разрешение на поездку к семье или опекунам на выходные.

Многодетная мать Мария (имя изменено по соображениям безопасности) рассказывает, что из-за "сложного статуса" детей с оккупированных территорий она не смогла оформить даже "гостевой" (разрешение на короткий визит к возможной приемной семье) для ребенка из "ДНР".

– Их привезли как детей-сирот, опекуном по документам был физрук из их училища. Они считались детьми под опекой иностранного гражданина. А когда им всем дали российское гражданство, дети все равно оставались опекаемыми. В итоге мы полгода искали лазейку и не нашли. Ребенок постоянно у нас, но я отзваниваюсь воспитателю, и на ночевки ребенок возвращается в интернат, – рассказывает женщина.

По словам Марии, после выпуска из интерната детям предлагают остаться в России и учиться в местных техникумах, но дети могут и вернуться домой. В этом случае им помогают с организацией поездки. Большая часть детей из этой привезенной в Россию группы планирует вернуться в так называемую "ДНР" – там у них остались родственники.

"Военное преступление". Почему Россия нарушила закон

"Г-н Владимир Владимирович Путин <...> президент Российской Федерации, предположительно, несет ответственность за военное преступление в форме незаконной депортации населения (детей) и незаконного перемещения населения (детей) с оккупированных территорий Украины в Российскую Федерацию", – говорится в пресс-релизе Международного уголовного суда. МУС также выдал ордер на арест детского омбудсмена Львовой-Беловой – она, по версии следствия, также несет ответственность "за военное преступление", которое заключается в незаконной депортации детей из Украины.

В соответствии с нормами международного права временная эвакуация ребенка Россией на свою территорию, при условии что эта эвакуация была "необходимой по неотложным причинам, связанным с состоянием здоровья или с лечением", – не преступление. Как следует из ст. 78 Дополнительного протокола к Женевским конвенциям, преступлением считается не вывоз ребенка на лечение, а невозвращение ребенка, когда лечение закончено. Преступным считается также вывоз детей в связи с "угрозой их безопасности". Руководитель отдела стран Восточной Европы и Центральной Азии Международной федерации за права человека Илья Нузов объясняет, почему Россия занимается не спасением, а именно депортацией детей и за что МУС выдал ордер на арест Путина.

– Во время войны воюющая держава не может депортировать детей с оккупированной ею территории, это запрещено законом. Но есть исключения. С разрешения опекуна возможна эвакуация ребенка для срочного лечения. Кроме того, эвакуация предпочтительна вглубь оккупированной территории, а не на территорию второй воюющей державы – в нашем случае России. Дети должны быть возвращены домой сразу после завершения лечения. Еще возможна эвакуация в связи с сильными обстрелами, которые угрожают детям. И тут, согласно ст. 24 Женевской конвенции, воюющие страны должны приложить все усилия, чтобы найти нейтральную страну для эвакуации детей. При этом, эвакуируя детей, Россия должна заполнять специальные карточки, указывая информацию о каждом ребенке, и отправлять в Центральное справочное агентство Международного комитета Красного Креста (МККК). Если неясно, кто опекун ребенка и где родители, нормальная воюющая страна должна первым делом установить личность ребенка и понять, кто его родители или опекуны. После этого она должна согласовать с другой воюющей стороной, что делать с ребенком. Если другая сторона по каким-то причинам не предоставляет данные об опекунах ребенка, нужно поставить в известность МККК и взаимодействовать с ним, чтобы ребенка эвакуировали – и желательно в нейтральную страну. И уже как самый последний вариант, если что-то угрожает ребенку, у него опасное ранение, его нужно эвакуировать вглубь оккупированной территории и оказывать там помощь, пока не найдется кто-то, кто может воспитывать его в нормальных гражданских условиях, – говорит Илья Нузов.

Российские политики и сами подтверждают, что возвращать вывезенных детей в Украину в ближайшее время не планируют: "Мы хотели уберечь их [детей] от опасности, которую могут нести военные действия. Вопрос о детях, "насильно отправленных в Россию", полностью раздут", – заявил 20 марта 2023 года постоянный представитель РФ при ООН Василий Небензя. Он также отметил, что детей вернут в Украину, "когда условия там будут безопасными".

"Система" отправила Марии Львовой-Беловой письмо с просьбой рассказать, сколько детей с оккупированных Россией территорий Украины было вывезено в Россию без родителей и что делает Россия, чтобы помочь этим детям вернуться к родным. Ответов на вопросы редакция не получила.

"Конечно, мы понимаем, что если есть кровные родственники, если мы можем в этом вопросе помочь, то мы обязательно этим занимаемся, и неважно, где они находятся, на территории Украины или на территории других стран, важно, чтобы все-таки кровное родство. Если мы понимаем, что по каким-то причинам они были разлучены, мы обязательно этому [воссоединению] тоже способствуем", – заявила 16 февраля 2023 года российский детский омбудсмен Мария Львова-Белова на рабочей встрече с Владимиром Путиным.

Но и это высказывание омбудсмена ставится под сомнение правозащитниками, юристами и даже психологами, которые работают с пострадавшими от войны украинцами. Беспрепятственно забрать из российских учреждений депортированного ребенка даже родителям удается далеко не всегда. Родителю или родственнику как минимум нужно собрать документы, которые доказывают родство. Документы же, отмечают правозащитники, могли остаться под завалами дома, в который попала ракета. На восстановление документов может уйти довольно много времени.

Российские власти настаивают на том, что детей они вовсе не депортировали, а спасали и что действуют они исключительно в интересах детей.

"Кто бы мог подумать еще лет 15 назад, что на Западе забота о детях, их спасение и лечение станут уголовно наказуемыми", – заявила официальный представитель МИД России Мария Захарова в ответ на решение Международного суда.

Чужая девочка

Были случаи и когда детей из Украины в Россию вывозили не оккупационные власти, а обычные граждане. Юлия (имя изменено из соображений безопасности) вместе с мужем и тремя детьми, младшему из которых на момент начала войны было всего несколько месяцев, жила в Херсоне. Женщина не работала, две старшие дочери от первого брака – восьмилетняя Марина (имя изменено) и семилетняя Катя (имя изменено) – учились в начальных классах школы. Незадолго до начала полномасштабного вторжения старшая, Марина, уехала к отцу в Херсонскую область.

После начала войны Юлия с двумя детьми и мужем переехала вглубь Украины, в Винницу. Связи с бывшим мужем и старшей дочерью у нее не было – село, в котором жила Марина с отцом, в первые дни наступления оккупировали российские военные, и ни созвониться, ни встретиться с дочерью она не могла. Сама ехать в Херсонскую область Юлия боялась.

В начале октября 2022 года Юлия вместе со средней дочерью Катей попала в больницу. Находясь там, она узнала, что старшую дочь вывезли в Россию.

– Марина пошла на ночевку к своей подруге – дочери соседки. А наутро соседка нашу дочь бывшему моему мужу забрать не дала, он начал ругаться, она – ни в какую. Мы потом уже узнали, что соседка начала с рашистами сотрудничать, кормила их, помогала им проводить референдум, составляла списки украинцев, которые были против рашистов, и отдавала эти списки русским. Когда начали наступать ВСУ, она почуяла, что запахло жареным, и давай бежать. И забрала с собой свою малую и мою малую, – рассказывает Юлия (лексика рассказа героини сохранена).

Юлия три месяца ничего не знала о дочери и не могла найти ни ее, ни соседку. Только 31 декабря 2022 года Юлия увидела публикацию российского волонтера, из которой следовало, что Марина – в феодосийском интернате и что волонтеры разыскивают родителей девочки. В январе через органы опеки в Крыму Юлии удалось связаться с дочерью и удостовериться, что с ней все в порядке. Спустя почти месяц Юлия выехала в Феодосию с группой других украинских мам – тем же длинным маршрутом: Украина – Польша – Беларусь – Россия – Крым. Дорога в одну сторону заняла неделю.

– Мы приехали туда, позвонили человеку, который был ответственным в лагере за то, чтобы детей отдавать, а он нам – приезжайте завтра, я не на месте. Мы ругались с ним, наверное, полчаса, если не больше. Потому что приехать завтра мы никак не могли. Я начала сильно нервничать, боялась, что дочь мне вообще не отдадут. В итоге этот человек к нам все-таки вышел, заставил меня написать расписку, что я забираю дочь, после чего мне отдали Марину, – рассказывает Юлия.

Выехать из России через Польшу Юлия не смогла. По ее словам, на белорусско-польской границе их не пропустили, сказав, что въезд "одноразовый" – то есть через эту границу якобы можно либо въехать в Беларусь, либо выехать. Каким бы сомнительным ни выглядело это объяснение, маршрут пришлось менять и ехать из России через Латвию и Литву.

Сейчас Юлия с детьми все еще живет в Виннице, в Херсон возвращаться они боятся из-за обстрелов. Марина про время, проведенное в России, рассказывает мало, но ни на условия в российском учреждении, ни на воспитателей девочка не жалуется. Юлия смогла выяснить, что соседка, которая вывезла ее дочь в Россию, сейчас живет в Крыму у своей родственницы. Но зачем она, уезжая из Херсонской области, забрала с собой дочь Юлии и как вышло, что Марина оказалась в школе-интернате, выяснить не удалось.

© 2023 КРЫМ.РЕАЛИИ/RADIO FREE EUROPE