Митрополит Епифаний – о Путине, Порошенко, выборах и проклятиях

Он верит, что «когда все православные украинцы объединятся в единой поместной православной церкви, завершится война на Донбассе и Крым будет возвращен Украине». Он пытается искоренять желание представителей старшего поколения делать молодым людям замечания относительно внешнего вида. Он не верит в силу проклятий и говорит, что в церквях можно ставить стулья и скамейки. Он ‒ предстоятель Православной церкви Украины ‒ митрополит Киевский и всея Украины Епифаний.

– Мы встречаемся накануне интронизации и вашего дня рождения. Кто решал, что интронизация должна состояться в день рождения (40 лет вам исполняется)?

‒ После получения томоса на Фанаре возник вопрос, что нужно совершить интронизацию, чтобы предстоятель уже полноценно стал на киевскую кафедру и возглавил украинскую православную церковь. Была избрана дата для того, чтобы в будущем не праздновать день рождения, а сочетать уже и день интронизации, и день рождения. Поскольку в православной традиции священнослужители не отмечают так помпезно или торжественно свой день рождения, а в большей степени мы обращаем внимание на день своего небесного покровителя, на день ангела. Поэтому и был так символично выбран этот день, 3 февраля, когда мне исполняется 40 лет, чтобы совершить интронизацию как предстоятеля.

‒ Я понимаю, что будет много гостей во время интронизации. Кого позвали?

‒ Очень много есть желающих принять участие в этой торжественной церемонии, которая носит название «интронизация». Но, к сожалению, Собор святой Софии Киевской не может вместить всех желающих. И поэтому только несколько сотен людей могут присутствовать на интронизации. Поэтому, начиная от государственных мужей и заканчивая обычными мирянами, вся полнота церкви, начиная от архиереев, все архиереи будут, духовенство...

‒ Будет ли святейший Филарет?

‒ Да, будет участвовать в интронизации.

‒ Очевидно, будет делегация Вселенского патриархата?

‒ Да, будет делегация Вселенского патриархата, будут делегации из УПЦ Канады, УПЦ в Америке, будут представители со святой горы Афон.

‒ Когда ожидаете признания ПЦУ другими церквами? А может, кто-то приедет, а затем объявит о признании?

‒ Это процедура, которую мы должны пройти. Нам известно, что есть уже несколько церквей, которые рассматривают вопрос признания автокефалии УПЦ. Это Элладская церковь, это Кипрская церковь. Этот вопрос рассматривался на Синоде и Болгарской церковью, и Грузинской. Сейчас есть много желающих архиереев из этих церквей, готовых приехать на интронизацию. Но, к сожалению, есть процедура, которая препятствует этому. Они официально не могут принять участие до тех пор, пока не будет принято коллегиальное решение той или иной церкви о признании нашего автокефального статуса. Поэтому, к сожалению, они не смогут принять участие в интронизации.

‒ Как быстро будут приняты коллегиальные решения этих церквей?

‒ Мы сейчас ожидаем, что в течение нескольких месяцев. Потому что, например, и Элладская церковь, и Кипрская имеют запланированные на февраль заседания Архиерейского Собора. И мы надеемся на то, что будут приняты положительные решения. Возможно, в других церквях это будет более длительно – изучение вопроса различными богословскими и каноническими комиссиями и так далее. Здесь трудно предсказать. Потому что каждая церковь ‒ это отдельная независимая структурная единица в составе православной церкви. Поэтому они самостоятельно решают коллегиально или это синодально, или на Архиерейском соборе принимают соответствующие решения. Поэтому предсказать сложно. Я не хотел бы здесь прогнозировать, ставить определенные хронологические рамки, когда нас признают. Это вопрос времени.

‒ Кого вы очень хотели бы, но это точно невозможно, видеть интронизации?

‒ Я хотел бы увидеть свою бабушку, которая меня воспитывала, начиная с младенца, которая привела в храм, духовно воспитывала, занималась мной и, наверное, мечтала увидеть меня священнослужителем. Она меня побуждала еще с детства к храму, к молитве, к чтению акафистов, а потом уже у меня возникло желание. Мы обсуждали.

Я помню, даже тети приезжали ко мне и спрашивали: ты учишься в школе, где будешь дальше учиться? У нас нет возможности, потому что бедная семья. Бабушка не могла мне дать тогда на пенсию даже дорогу в университет или в какое-то учебное заведение. Но тогда я решил, что посвящу свою жизнь Богу и буду поступать на учебу в духовной семинарии. И она этого хотела, она желала.

Я помню, как она меня провожала на обучение, уже когда было решено, что я еду учиться в семинарию, она плакала и, провожая, всегда ждала, когда я приезжал на каникулы. Это для нее было большой радостью.

‒ Когда вы слышите слово «блаженство», какая у вас возникает первая ассоциация?

‒ «Блаженнейший» ‒ так обращаются к предстоятелю. Конечно, это такое восприятие людей, которые обращаются к тебе с уважением, но я этого не воспринимаю как свое личное качество, потому что это церковное обращение к священнослужителю и так определено церковным порядком.

‒ На следующий день после интронизации состоится заседание Синода. Какие вопросы будут решены на заседании Синода? Уже все ждут и полного состава Синода, и много разных вещей. Что именно на повестке дня?

‒ Весь этот период времени мы занимались юридическими вопросами. Для того, чтобы иметь статус юридического лица, нужно создать руководящий орган. Церковь вообще не является юридическим лицом, но есть руководящий орган ‒ это Киевская митрополия, которая была зарегистрирована 31 января, уже окончательно государством.

Почему это так продолжалось долго? Потому что так в истории Украины, не было таких прецедентов. Только делились и регистрировались новые структуры. А сейчас это такой хороший прецедент, объединяются такие крупные структуры ‒ УПЦ КП, УАПЦ, часть архиереев Московского патриархата. И мы создаем уже новый церковный организм, уже единую поместную православную церковь. Поэтому у нас должен быть и юридический статус.

‒ Вы несколько дней назад сказали, что есть 100 приходов, которые уже присоединились. Теперь это будет проще? Потому что именно 31 января вступили в силу изменения в законе. И уже точно известно, как юридически это делать. Законодательные изменения могут ускорить процесс присоединения? Или они лишь открывают юридические механизмы?

‒ Эти два законопроекта, принятые Верховной Радой, призваны улучшить механизм переходов. Чтобы не было каких-то споров, противоречий, противостояний, государство должно урегулировать. Сейчас будет действительно много переходов в единую поместную православную церковь. И эти законопроекты призваны четко объяснить, каким образом общество может изменить свой религиозный центр.

Мы видим, что уже происходят переходы. Кто-то ожидает, что это будет очень быстро и много. Но мы не ставим перед собой задачу, чтобы в течение какого-то короткого времени произошло как можно больше переходов. Мы хотим, чтобы эти переходы были мирными, спокойными и добровольными, чтобы община самостоятельно выбирала свой религиозный центр без давления и без принуждения. Потому что если будут противостояние, недоразумения, то в будущем это не приведет к добру.

‒ Кое-где появляется информация, что, в том-то храме священник не хотел, какие-то люди приходили помогать захватывать храм. Это единичные случаи. И насколько этого можно избежать?

‒ Конечно, будут происходить провокации. Мы понимаем прекрасно, что со стороны Москвы есть определенные видения, чтобы создать в Украине противостояния на религиозной почве. И мы это понимаем, что будут создаваться провокации даже со стороны определенных политических сил, будут провоцировать, подавать, что это та или иная какая-то политическая сила пытается захватить тот или иной храм. Но я верю в то, что украинцы не будут прибегать к этим провокациям, потому общество должно самостоятельно решить большинством голосов на собрании о том, что оно присоединяется уже к единой поместной православной церкви.

Мы слышали и до этого, что если в Украине будет единая церковь, если украинская церковь получит томос, то это приведет к противостоянию, кровопролитию, гражданской войне. Но что мы видим сейчас? Почти все проходит мирно и спокойно. Только единичные случаи. Это провоцирует Московский патриархат. Они создают группы людей, которые ездят, которые убеждают, которые покупают, которые пугают. Но я верю в то, что в будущем мы также этого избежим. Потому что если в обществе есть большинство, есть костяк, которые хотят перейти в украинскую церковь, то эти стремления уже никто не сможет...

‒ Долго еще в украинских душах будет рыскать «рука Москвы»? Это вам что-то напоминает?

‒ Да. Я уже неоднократно говорил об этом.

‒ Это название вашей статьи давнишней.

‒ Это действительно так. РПЦ в Украине является последним форпостом Путина. Потому что церковь проникает глубоко в душе православных украинский. И мы это реально видим, насколько церковь зомбирует их в этом направлении. Есть много тех, которые сейчас практически понимают, но и до конца не понимают, что произошло. Они убеждены, что то, что произошло, то это произошло неканоническим способом, Вселенский патриарх сделал это неправильно, он не имел права и так далее.

Говорили, до этого времени, мы слышали? Опять же: этого не произойдет, томоса не будет, автокефалию Константинополь не предоставит. А после этого мы слышим снова, да, Константинополь признал, но все же давайте подождем, пока другие православные церкви признают.

То есть РПЦ имеет большое влияние. И мы верим в то, что когда мы объединимся, все православные украинцы в единой поместной православной церкви, завершится война на Донбассе и Крым будет возвращен Украине. Потому что Путин потеряет здесь, в Украине, ту поддержку, которую он имел до сих пор. Потому что если бы он не имел этой поддержки, то не было бы войны на Донбассе. Но все же, к сожалению, эта поддержка есть. И поэтому мы постепенно будем утверждаться уже как единая церковь, признанная, каноническая в Украине. И постепенно Россия будет терять это влияние именно через души православных украинцев здесь.

‒ Мы в соцсетях создали «ночной чат» с вопросами к вам. Один из вопросов был такой: зачем было получать томос, чтобы начать поминать в диптихе патриарха Кирилла? Мол, раньше этого не было, а теперь надо.

‒ Конечно, до получения томоса, даже после избрания меня как предстоятеля я не поминал в диптихе патриарха Кирилла. И мы не молимся за патриарха Кирилла. Но мы выполняем канонические предписания православной церкви и предписания, содержащиеся в томосе, в документе, который подтверждает, что мы – автокефальная православная церковь. Мы молимся за единство православной церкви. То есть мы поминаем всех предстоятелей поместных православных церквей. Поэтому и в диптихе среди них есть и предстоятель РПЦ патриарх Кирилл.

Для того, чтобы быть автокефальной церковью, независимой церковью, придерживаться канонического порядка, мы должны выполнять то, что нам предстоит выполнять, нравится нам или не нравится, но мы должны чем-то жертвовать ради того, чтобы в будущем получить лучшее.

Мы хотим быть признанной поместной православной церковью в семье других поместных православных церквей. Мы равняемся на нашу Константинопольскую мать-церковь, несмотря на то, что патриарх Кирилл разорвал Евхаристические отношения с Вселенским патриархом, патриарх Варфоломей поминает его в диптихе среди других предстоятелей поместных православных церквей. Поэтому, как и предстоятель уже признанной ПЦУ, я также исполняю канонические предписания, гласящие, что предстоятель должен поминать всех других предстоятелей, свидетельствуя единство всего православия. Мы не молимся за патриарха Кирилла, мы молимся за единство православной церкви.

‒ Вы являетесь митрополитом Киевским и всея Украины. Если вспомнить историю, то митрополиты назывались Киевскими и всея Руси-Украины, так же как и патриарх Филарет. Куда делось слово «Руси»?

‒ Так определено на архиерейском соборе, который состоялся в стенах Святой Софии. Собор принял такое решение, что титул митрополита будет митрополитом Киевским и всея Украины, без указания ‒ «Руси».

‒ Финансовые вопросы новой церкви. Я вас сейчас рассмешу, очевидно. Но один мой знакомый несколько дней назад спросил: а владыка получает зарплату? Откуда? Он госслужащий? Я говорю: нет, он не госслужащий, церковь у нас отделена от государства. Как на самом деле формируются финансы церкви?

‒ Мы не являются госслужащими в отличие от, например, системы, которая действует в Элладской православной церкви, в Греции. Это такой уникальный пример того, что церковь и государство едины, не разобщены. А согласно Конституции Украины, церковь и государство разобщены между собой. Даже если вспомнить церковь Киевского патриархата, то она никогда не получала поддержки от государства. Государство поддерживало к тому времени только церковь Московского патриархата. А мы научились практически выживать все это время.

И мы формируем наш бюджет за счет пожертвований наших прихожан. Потому что сейчас сложная ситуация для каждого храма и для каждого монастыря. Например, оплатить коммунальные услуги. И мне даже сейчас как предстоятелю церкви... Мы находимся в стенах Киевской православной богословской академии. Мы воспитываем на стационаре около 200 студентов, обучающихся совершенно бесплатно. И мне нужно найти на содержание академии большую сумму денег. Мы находим добрых людей, благотворителей из Украины, за границей, для того, чтобы удержать Киевскую православную богословскую академию, воспитывать будущих пасторов церкви Христовой. Я всегда стоял на позиции, хотя меня иногда даже критикуют, мол, почему вы в течение 10 лет своего ректорства не вводите плату для студентов?

‒ У священников все же есть зарплата? Потому что у них семьи. И как-то выделяется там десятина от того, что прихожане...

‒ Священнослужитель живет за счет содержания прихода, за счет тех прихожан, которые посещают богослужения, жертвуют на храм, покупают свечи, заказывают требы. В Киеве, возможно, более богатые приходы, которые могут достойно содержать священнослужителя. А если мы поедем в любой район, даже Киевской области, то увидим, что священник практически выживает. Он не может выжить за счет своего прихода. Он ведет хозяйство, занимается какой-то деятельностью для того, чтобы обеспечить свою семью. Есть такие священники, которые имеют даже по пять приходов, по пять сел, где есть храмы. За это время построено очень много храмов. Почти в каждом селе.

‒ Священников не хватает?

‒ Священников хватает, но община не может содержать священнослужителя. Вот это проблема.

‒ Очень много вопросов из Facebook. Вы упомянули «лавки», те церковные лавки, а они просят лавки, являющиеся рядами для сидения, стулья. Потому что многие люди говорят, ходили бы в церковь, если бы там можно было сидеть.

‒ Конечно, православная церковь не против скамеек в храмах. Но если мы возьмем Михайловский Златоверхий собор или иной в центре Киева храм, если мы разместим скамейки или стулья, то это уменьшит вдвое или втрое емкость собора. В Михайловском Златоверхом монастыре около стен есть скамейки, мы поставили их для тех людей, которые имеют в этом потребность. Например, пожилые люди, больные, люди с инвалидностью могут пойти в храм и сидеть.

В селах это проще, если там посещает храм определенное количество людей. И мы увидим даже в других поместных православных церквях, есть подписи. Когда мы заходим в храм, то видим лавки. И там даже именные места. То есть у каждого прихожанина есть свое постоянное место в храме. Я думаю, что в будущем это не будет проблемой и для нас, когда будет решен вопрос в мегаполисах о соответствующем количестве храмов.

‒ Есть еще вопросы от женщин относительно платков. В Европе можно заходить в храм без платка. И это видят таким образом, как привлечение молодых людей к церкви.

‒ У нас, православных, есть определенные принципы. А особенно у старшего поколения, которое делает резкие замечания молодым людям, впервые посещающим храм. Я всегда говорил и буду говорить о том, что этого нельзя делать. Я стараюсь это искоренять. Почему? Человека не нужно встречать по внешнему виду. Мы должны принять его с любовью. Он сам придет к осознанию, что в таком виде нельзя посещать храм.

‒ Оксана Кравчук в Facebook спрашивает: какие нововведения или меры планирует ввести митрополит в новой церкви, чтобы это было интересно современной молодежи?

‒ Мы будем уделять особое внимание молодежи. У нас есть наработки, было Синодальное управление по делам молодежи, но этого недостаточно. Сейчас мы углубим уже в Православной церкви Украины наше видение того, как привлекать молодежь в церковь. Потому что, к сожалению, мы видим, что молодежь не придет в церковь, ее надо привлекать, заинтересовывать.

Это и различные лагеря, которые мы проводили и будем продолжать, воскресные школы. Это должны быть современные меры, потому что старыми средствами мы не сможем этого сделать. Молодежь настолько прогрессивна, современные технологии настолько «воруют» ее у нас, что мы должны предложить что-то, чтобы они оторвались от планшета и телефона.

‒ Так, может, что-то и предлагать стоит в Instagram и Twitter?

‒ Конечно, церковь должна присутствовать и в соцсетях, мы над этим будем работать. Но в то же время мы должны их оттуда «вырывать». Церковь должна быть таким островком, который должен напоминать и о духовной составляющей жизни. Но более конкретный ответ я сейчас не готов вам дать.

‒ Спрошу об этом через год. Кто ведет вашу Twitter-страницу?

‒ Facebook и Twitter ведет священнослужитель ‒ отец Иван.

‒ То есть не вы сами?

‒ Нет, я сам смотрю, но технически страницы наполняет священник-секретарь.

‒ А до того вы сами этим занимались?

‒ Да, а сейчас у меня не хватает времени. Нужно много работать, решать немало насущных вопросов.

‒ Люди спрашивают, занимаетесь ли вы спортом?

‒ Сейчас нет.

‒ А до этого?

‒ До этого было только вечером, когда было свободное время. Я проживал на территории Выдубицкого монастыря. Это ботанический сад. Для этого можно было пройтись или пробежаться даже для того, чтобы чувствовать себя физически в форме всегда.

‒ В соцсетях очень много вопросов относительно так называемого «томос-тура». Понятно, что есть благодарность президенту за то, что он многое сделал, но люди недовольны тем, что вы ездите. Есть такие вопросы: «Почему согласился быть на биг-бордах? Не стыдно ли? Не будет ли ПЦУ втянута в политическую борьбу?». Таких вопросов очень много.

‒ Обычно после получения томоса мы представляем это достижение украинскому народу. Потому что есть много информации о том, что это не полная независимость, это не автокефальная церковь, это зависимость от Константинополя, эта церковь находится в составе Вселенской патриархии. Но мы ведем определенную просветительскую работу, свидетельствуя украинцам то, что мы действительно являемся автокефальной, независимой православной церковью, и каждый должен убедиться, даже увидев томос.

И мы благодарим и Бога и благодарим тех людей, которые приобщались к тому, чтобы это дело имело успех. Это, соответственно, и президент Украины Петр Порошенко, сделавший многое для того, чтобы украинское православие объединилось. Это и Верховная Рада. Это депутаты, которые представляют украинский народ в целом. Каждый имеет свой округ. И их обращения также стало важным толчком для того, чтобы Вселенский патриарх принял соответствующее решение.

‒ Но я ехала сюда и по городу ‒ биг-борды. И вы там с президентом и томосом.

‒ Мы подтверждаем еще раз, что томос для Украины, есть томос для Украины. И таким образом...

‒ Это называют «предвыборной агитацией».

‒ Ну кто как видит.

‒ По закону, это будет предвыборная агитация.

‒ Но Петр Алексеевич только выдвинулся в качестве кандидата в президенты. А до сих пор не был кандидатом. И он является президентом Украины.

‒ То есть как только он будет зарегистрирован кандидатом, то этих биг-бордов не будет, так?

‒ Я думаю, что да. Это не от меня зависит.

‒ Будет ли участвовать в выборах главы государства гражданин Украины Сергей Петрович Думенко?

‒ Конечно, буду участвовать. Как гражданин, я должен участвовать в выборах. Это обязанность каждого гражданина. Поэтому я буду участвовать.

‒ Будете какую-то проводить работу с паствой по этому поводу?

‒ Мы как церковь не вправе агитировать за любого из кандидатов, особенно с церковного амвона. Поэтому церковь не будет принимать участия в агитации за тех или иных кандидатов в президенты. Потому что это противоречит церковным правилам и нашей четкой позиции. И мы предыдущие разы на это обращали внимание даже синодальным решением, священнослужитель не имеет права этого делать.

Но бывают отдельные случаи. У нас, например, есть несколько тысяч священнослужителей. И могут быть случаи, что тот или иной священнослужитель будет пропагандировать и проповедовать с амвона и призывать своих прихожан к тому, чтобы они голосовали за того или иного кандидата. Но если будут такие прецеденты, то мы будем реагировать. Во-первых, нужно обратить внимание. Если человек не поймет, например, что не нужно так делать, то потом мы будем принимать решение административного характера.

‒ Сергей Руденко спрашивает: «Когда наши лавры ‒ Почаевская и Киево-Печерская ‒ будут освобождены от оккупантов?»

‒ Лавры ‒ это достояние украинского народа. И духовное достояние, и культурное наследие. И они являются украинскими. Но сейчас они временно находятся в духовной оккупации. Но я верю в то, что в скором времени Господь сподобит, что лавры будут принадлежать настоящей украинской православной церкви.

Сейчас мы стоим на позициях, что не нужно ни захватывать, ни провоцировать, ни проявлять какого-либо насилия. Мы должны идти с любовью: мы на своей земле, мы стремимся к единению, мы стремимся иметь свою единую поместную православную церковь. И я верю, что они со временем это осознают, поймут и присоединятся самостоятельно до единой православной церкви.

‒ Я не так давно читала интервью митрополита Павла, в котором он рассказывал историю. На территории Киево-Печерской лавры есть музей, есть помещения церковные. И он говорил о том, что там была мастерская. Однажды его ныне покойный митрополит Владимир вызвал и говорит, что там умирают музейщики и, мол, люди говорят, что ты их проклял. Он что-то там сказал – и в тот вечер умер еще и четвертый. И якобы монахи боятся проклятий митрополита Павла. Насколько это вообще возможно, что проклятия могут свести человека в могилу?

‒ Это противоречит не то что сану митрополита, это противоречит даже православному учению. Мы не имеем права проклинать. Мы должны благословлять тех, кто нас проклинают. А что мы видим? Мы видим, что из уст православного митрополита звучат такие вещи. Вещи, которые вообще не допустимы в православии, в церкви. Я считаю, что это вообще ненормальное явление.

‒ Но насколько в это вообще можно верить?

‒ Я в это не верю. Потому что жизнь человека находится в руках Божьих. Это зависит от Бога. Господь, возможно, иногда и ослабляет определенные вещи, но это зависит от Бога, а не от человека.

‒ Мой следующий вопрос. Он тоже, возможно, кому-то покажется странным, но люди спрашивают. Относительно бород. В Facebook спрашивают, обязательно ли украинскому священнику носить бороду? Ведь ее в основном носят священники российские.

‒ Вообще, все православные церкви. Это не только в РПЦ священнослужители носят бороду. Если мы возьмем такие православные страны, как Греция, все православные церкви, сложилось так исторически, что священнослужитель всегда с бородой. В отличие от католической практики. Католические священнослужители – безбороды, а православные ‒ так сложилось исторически.

Возьмем даже монахов святой горы Афон. Это уважаемые, иногда старцы с такими длинными бородами, которые вызывают к себе уважение, что духовно притягивают к себе даже своим внешним видом.

‒ Так старцы. А молодые священники, и предстоятели – может, им можно без бороды?

‒ Нет. Борода, я бы сказал, – это такой символ, отличающий от мирян священнослужителя. Даже когда вы увидите священнослужителя без одежды священника на улице, то вы можете даже идентифицировать, что это священнослужитель, священник, который находится вне храма, чувствует свою ответственность, что он священнослужитель, а не мирянин. И, возможно, борода в определенной степени сдерживает.

‒ Но может быть священнослужитель в джинсах? Опять же, в соцсетях пишут: а Епифаний «вышивал» в джинсах по патриархии». Это, пожалуй, давно, очевидно.

‒ Такого не было.

‒ Но если не в священническом облачении, какую одежду вы любите?

‒ Сдержанную одежду. Как священнослужитель, у меня все в темных тонах, черного цвета. У нас как таковой одежды, чего-то особого и нет. Почему? Для людей, которые ходят во внешней одежде, это важно ‒ показать, в чем они одеты. А у нас главная одежда ‒ это одежда священнослужителя, который покрывает то, что есть под ней. И поэтому здесь нет особых изысков. То есть белая рубашка и черные...

‒ Пиджак или свитер?

‒ Свитер. Пиджак не подходит под рясу.

‒ Хорошо. Еда. Что любите? Любимое блюдо?

‒ Я не привередлив. Потому что нет даже возможности к этому. Почему? У меня нет повара. У меня нет даже соответствующей кухни. Я питаюсь, если не в Выдубицком монастыре, то в монастырской трапезной. Если здесь, в Михайловском монастыре, то в академической трапезной вместе со студентами.

‒ А сегодня что ели на завтрак?

‒ Бутерброды.

‒ Сразу после интронизации, после Синода начнутся новые дела. Будете ездить в церкви Московского патриархата разговаривать со священниками? Или это не предусмотрено?

‒ После интронизации будут происходить архипастырские визиты по всей Украине по приглашению архирея. Сейчас уже очень много приглашений, чтобы я посетил как новоизбранный предстоятель Украинской церкви те или иные регионы. Даже такой определенный график, когда бы я смог. Но это будет видно уже со временем, если будут возможности, будут какие-то дела, то, конечно, я буду посещать, буду общаться со священнослужителями, которые переходят к нам.