Голодомор 1932-1933 гг. почти не затронул Крым, но нельзя сказать, что полуостров вообще не имел к нему никакого отношения. С одной стороны, сюда бежали измученные голодом украинцы в надежде на спасение, с другой – местные чекисты перехватывали вывозимый на материк хлеб. О роли Крыма в истории Голодомора и о Великом Голоде в памяти крымчан – эксклюзивно для Крым.Реалии.
Одним из ярчайших доказательств искусственного происхождения Голодомора 1932-1933 гг. в Украине является тот факт, что голод лишь в небольшой степени затронул Крым, хотя полуостров по своим физическим и экономическим показателям почти ничем не отличался от соседней Херсонщины, где катастрофа сопровождалась эпидемией психических расстройств, самоубийств, каннибализмом и поеданием трупов.
Наиболее логичное объяснение этого феномена – административная граница, разделявшая материк и полуостров. Херсонщина входила в состав УССР, а Крым – РСФСР, во многих регионах которой голод если и встречался, то был следствием халатности, а не преступного умысла советской власти, как в Украине.
В результате немало украинцев и не только искали в 1932-1933 гг. прибежища в Крыму. «Опух только Михаил – мой старший брат. И уже опухшим подался куда-то в Крым и там спасся, а то была бы ему, казаку, верная смерть. Так же в Крыму спаслась и моя старшая сестра Лизавета со своим мужем Алексеем Швецом. Они от голода бежали, а маленькую дочь Лиду на некоторое время у нас оставили», – вспоминал житель поселка Кушугум на Запорожье Антон Чабаненко.
По свидетельству Ольги Савкив из Бырлива на Полтавщине, мука из Крыма позволила ее семье пережить первый год Голодомора: «Стали мы здесь жить, а еды у нас никакой не было. Старший брат Иван и сестра Оксана поехали на заработки. Папа поехал в Крым. Оттуда привез сухарей, муки. Так мы еще немного продержались. А с началом 1933 года у нас уже ничего не было».
В Крыму спасалась от голода и жительница прилежащей к Украине Курской области Анастасия Иванкова: «Жили в Курске. В 32-33 гг. мы сюда переехали. Там тоже ж такое. Мы приехали сюда. Мы в Крым ехали совсем из Курска. Говорят, в Крыму хорошо жить: и хлеб есть, и все. Потом приехали».
О том, что крестьяне Харьковщины в поисках хлеба бежали в Центральную Россию, Крым и на Северный Кавказ, нападали на колхозные амбары и расхищали скот, свидетельствует и докладная записка секретаря Харьковского обкома КП(б)У Романа Терехова.
В Крыму стали появляться обессилевшие от голода жители украинских сел и городов, которые чудом прорвались через кордоны НКВД. Многие из них нашли спасение в семьях крымских татарМустафа Джемилев
Как отмечал еще в 2007 году тогдашний лидер Меджлиса крымскотатарского народа Мустафа Джемилев, его поколение «помнит большое количество рассказов своих родителей о том, как в Крыму стали появляться обессилевшие от голода жители украинских сел и городов, которые чудом прорвались через кордоны НКВД. Многие из них нашли спасение в семьях крымских татар».
Для тех же, кто до Крыма не доехал, полуостров представлялся рогом изобилия. В Семеновском районе на Полтавщине еще в 1932 году горячие головы убеждали односельчан: «Смотрите, хлеб забрали, а теперь дают нам по 400 грамм в сутки, не надо сеять, потому что все равно заберут хлеб, и мы будем голодными. У нас хлеб забрали, а в Крыму хлеб гниет, это сделано, чтобы нас половина подохла».
В анонимной жалобе того же года в ЦК ВКП(б) из Фастова спрашивалось: «Наши рабочие колхозники не имеют ни куска хлеба, и даже есть такие, что, не имея ничего, с голода пухнут… Спрашивается, почему в Воронеже, Москве, Кубани, Тифлисе, Крыму – есть хлеб дешевый, сколько угодно и какой угодно, а в Украине – нет».
Разумеется, коммунистический режим знал об этой лазейке и предпринимал меры, чтобы перекрыть голодающему населению путь к спасению. Документы о причастности к Голодомору Крымского полномочного представительства (ПП) Объединенного государственного политического управления (ОГПУ), наследника ВЧК и предшественника НКВД, сохранились в архиве СБУ.
Итак, уже 26 февраля 1932 года все начальники районных отделений и транспортных отделов ОГПУ в Крыму и начальник Главного управления Рабоче-крестьянской милиции получили директиву ПП о необходимости развернуть активную борьбу на транспорте против вывоза хлеба из Крыма, в частности начать операцию против перекупщиков из Украины и Северного Кавказа. Специально для этого предлагалось мобилизовать совместные группы чекистов и милиции, а всех, кто пытался вывезти с полуострова более одного пуда (16,4 кг) хлеба, немедленно предавать суду с конфискацией излишков.
14 июня новая директива предписывала отставить борьбу с «мешочниками», возившими зерно и муку на своих плечах, и сосредоточиться на «хлебных спекулянтах». Для этого следовало задействовать агентурный аппарат, организовать проверку личных документов, направить запросы в колхозы, учреждения, сельские советы, выявить крестьян, имеющих связи с городскими перекупщиками и железнодорожниками. Перепродажа хлеба должна была караться арестом.
За выполнение поставленной задачи чекисты взялись решительно и очень громко, так что уже 2 июля новая директива требовала прекратить гласную борьбу с перекупщиками с помощью органов милиции, отменить милицейские посты на колхозных рынках и на дорогах, чтобы «не отпугивать колхозников от рынков». Борьбу следовало вести органам ОГПУ и только агентурным путем.
25 июля 1932 года ОГПУ в Крыму возобновила борьбу с «мешочниками», все чаще объединявшимися в «черные обозы». Весь излишек хлеба свыше одного пуда шел в счет плана хлебозаготовок того района, на территории которого произошла конфискация.
Новой директивой объявлялась «решительная и беспощадная борьба органов ОГПУ с кулаками и спекулянтами»
23 августа новой директивой объявлялась «решительная и беспощадная борьба органов ОГПУ с кулаками и спекулянтами». Требовалось взять на учет спекулянтов-перекупщиков, посредников, кулаков и раскулаченных, деклассированные и уголовные элементы, должностных лиц торгово-кооперативной сети. Оперативные действия в отношении спекулянтов надлежало проводить вне территории рынков, не привлекая внимания других людей. Районным органам разрешалось арестовывать лишь незначительные группы перекупщиков, а массовые операции проводить только с санкции ПП ОГПУ в Крыму. 13 сентября пришло требование усилить агентуру на колхозных рынках и в кооперативной торговой сети.
Подлинной катастрофой для украинцев, искавших спасения в Крыму, стала телеграмма тогдашнего зампредседателя ОГПУ СССР Генриха Ягоды 17 октября 1932 года. Директива требовала от чекистов на местах немедленно прекратить любую торговлю зерном, мукой и выпеченным хлебом. Хлебопродукты, привезенные для продажи на рынок, изымались. Требовалось оповестить население, что такие действия связаны с необходимостью выполнения хлебозаготовительных планов. Исключения из этого правила распространялись лишь на Москву, Дальний Восток, Крайний Север, Закавказье и Татарстан – Крыма в этом списке не было. В результате украинцы потеряли возможность легально купить и привезти домой с полуострова даже ранее разрешенный пуд хлеба – его попросту было некому продать.
Во исполнение этого приказа ровно через месяц, 17 ноября, Крымское ПП ОГПУ своей директивой полностью запретило любую торговлю зерном и мукой, а продажу выпеченного хлеба существенно ограничила. Была организована оперативная группа для борьбы с перекупщиками и проведения агитации среди крымчан.
Украинцы потеряли возможность легально купить и привезти домой с полуострова даже ранее разрешенный пуд хлеба – его попросту было некому продать
Еще одна иллюстрация бесчеловечности советского режима датируется 31 декабря 1932 года. В этот день директива предписывала крымским чекистам на местах, несмотря на введение на полуострове свободной торговли хлебом, не допускать «мешочничества» и массового наплыва на рынки единоличных покупателей и перекупщиков. Для этого нужно было жестко придерживаться предыдущих распоряжений о запрете провозить по железной дороге более одного пуда хлеба. Но самое главное – следовало изымать весь хлеб, привезенный из Украины и Северного Кавказа, где хлебную торговлю так и не разрешили.
Ну и о том, что в следующем, 1933 году, «хлебная граница» между Украиной и Крымом была «на замке», свидетельствуют еще несколько документов. Так, не позже 13 апреля руководство ОГПУ на полуострове получило распоряжение проверить мельницы и элеваторы, отпускающие зерновые отходы комбикормовым заводам и колхозам со ссылкой на случаи, когда в Украине в зерновые «отходы» определялось наполовину пригодное зерно. Естественно, что списывая пшеницу и рожь в отходы, мельники спасали односельчан от голодной смерти. Теперь же эту практику чекисты решили прекратить.
8 августа из Москвы по высокочастотной телефонной связи в Крым пришла директивная записка с требованием поквартально отчитываться о мерах по запрету торговли зерном, мукой и хлебом на полуострове.
В то время, когда на материковой Украине родители от голода ели своих детей, через крымские порты советская власть вывозила зерно за границу – в обмен на станки и валюту
И, наконец, 23 октября 1933 года перед крымскими чекистами специальным письмом ставилась задача «максимально мобилизовать оперативное обслуживание экспортной кампании», которая оказалась под угрозой срыва. Отмечались нарушения во время хранения, переработки и отгрузки зерна конторой «Экспортхлеб». В то время, когда на материковой Украине родители от голода ели своих детей, через крымские порты советская власть вывозила зерно за границу – в обмен на станки и валюту.
Таким образом, в начале 1930-х гг. голода в его крайней стадии в Крыму не было, и даже наоборот – измученные украинские крестьяне искали на полуострове спасения от смерти. Но сам этот факт, а также активные меры коммунистического режима по разрыву крымско-украинских экономических связей в очередной раз свидетельствует об искусственном характере Голодомора.
Продолжение следует
FACEBOOK КОММЕНТАРИИ: