«Кинут в подвал и будут продавать Украине». Куницын рассказал, почему не ездит в Крым

Сергей Куницын – одна из знаковых фигур в крымской политике: он успел побывать и председателем Совета министров Автономной Республики Крым, и председателем Севастопольской городской государственной администрации, и представителем президента Украины в разгар аннексии полуострова Россией. В эфире Радио Крым.Реалии ведущий Сергей Мокрушин беседует с Сергеем Куницыным о событиях 2014 года, судьбе симферопольской «Таврии» и перспективах деоккупации Крыма.

– На момент начала оккупации Крыма вы были народным депутатом. Как эти события затронули вас?

– Начнем с того, что за неделю до захвата Крыма я защищал докторскую диссертацию в Таврическом национальном университете. Защита должна была состояться еще в декабре 2013 года, но ректор Николай Багров сказал мне, что ему лично позвонил Виктор Янукович: «Куницын на Майдане командует афганцами, он не должен защититься». Людей тогда просто не пустили в университет. Потом, уже после победы Майдана, Багров мне позвонил и сказал приезжать, и в итоге 20 февраля 2014 года я защитил докторскую диссертацию. Ко мне пришли ряд депутатов Верховной Рады Крыма и сказали: «Сергей Владимирович, мы хотим предложить тебе вернуться премьер-министром Крыма. Мы знаем, что ты с Майдана, но ты больше шести лет был премьером. Пусть будешь ты, чем кто-то из «Правого сектора» или из «Свободы».

– То есть в Крыму готовились к тому, что поменяется власть, но речь шла только об Украине?

– Да, революция победила, они это поняли. Но я сказал, что на это требуется согласие исполняющего обязанности президента Александра Турчинова, а потом уже происходит голосование за кандидатуру. На самом деле вечером мне сказали, что есть 60 голосов, то есть – достаточно. Я вернулся в Киев, но здесь началась политическая борьба и афганцы Майдана предложили мне пойти министром обороны. Потом Мустафа Джемилев и Рефат Чубаров сказали, что готовы меня поддержать. Но здесь уже начались внутренние торги: как это, мол, Куницына из партии «Удар» туда отправить? Тогда они приняли решение делегировать туда Андрея Сенченко, как раз были крымскотатарские митинги у Верховной Рады Крыма. Мне кажется, если бы сразу было принято решение и я бы поехал туда, и мы бы провели сессию и решили бы вопрос по-другому, то, наверное, мы не допустили бы всех этих событий. А так – мы проиграли неделю. Когда захватили здание правительства Верховной Рады Крыма, меня позвал Турчинов, и мы посмотрели видео. Я сразу сказал как человек, кое-что понимающий, что это переодетый спецназ, а никакая не «самооборона».

– И в этих условиях 27 февраля Турчинов назначает вас представителем президента в Крыму.

– Да, и я сказал ему, что поеду в Крым, но боюсь, чтобы не было поздно – надо действовать. Утром я улетел в Симферополь. Глава Госпогранслужбы сказал, что меня там встретят пограничники на БТРах, но я вышел – ничего подобного. Приехали только служба государственной охраны и начальник таможни. Я собрался ехать в представительство, и тут у меня состоялся телефонный разговор с Владимиром Константиновым. Он сказал: «Сергей Владимирович, не рекомендую ехать, потому что события разворачиваются». Охранники доложили мне, что в аэропорту около двух сотен вооруженных людей, снайперы, могут стрелять. Я сказал: пусть стреляют. Видимо, когда они поняли, что я не остановлюсь, спецназ захватил представительство президента, и я поехал к начальнику главка милиции Валерию Радченко. Собрал там совещание всех силовиков. Приехал Игорь Воронченко – ныне командующий ВМС, а тогда береговой обороной. Они все вздохнули: слава богу, хоть координатор приехал. Мы начали действовать. Я скажу, что и Радченко, и начальник милиции в Севастополе Александр Гончаров, которых назначили при Януковиче, повели себя корректно – написали заявления и ушли. Мы с Арсеном Аваковым поставили новых, но время, к сожалению, было потеряно.

– Вы имеете в виду, что украинские власти упустили момент для организации вооруженного сопротивления аннексии?

– Сил и средств было достаточно. В Симферополе стояла бригада внутренних войск, было подразделение «Альфа» и прочие. Но вся проблема в том, что потерянная неделя была стратегически важной. Когда я вызвал командиров «Альфы» и «Беркута» – у них 600 подготовленных бойцов – то по разговору с ними понял, что они уже пару дней как сдались в плен, скажем так. «Беркут» сидел на базе и боялся, что с ними будет расправа после Майдана. Я им сказал: если вы поддержите Украину, то никаких проблем у вас не будет – я был уполномочен это сказать. Но мы опоздали. Я несколько дней работал в главке милиции, потому что там была правительственная связь, и потом те, кто захватывал полуостров, поняли, что мы начали координацию. Несколько сотен человек захватили главк, я переместился в СБУ – через два дня захватили и СБУ. Меня изолировали от всех событий. Я позвонил Турчинову и предложил немедленно провести заседание Верховной Рады Украины и в первом чтении принять закон, чтобы делегировать Крыму все полномочия, кроме суверенитета – все, что они хотят. Майдан победил, но все структуры, особенно силовые, пронизаны Януковичем, мы слабы. Тем более что такой прецедент уже был в начале 1990-х, когда удалось сохранить Крым.

БОЛЬШЕ ПО ТЕМЕ:

«Нельзя верить гарантиям России»

– Вы думаете, что подобный шаг помешал бы России захватить полуостров?

– Мы бы нивелировали смысл референдума. Они же сначала не ставили вопрос отделения – только широкой автономии. Надо было дать эту автономию. Вы хотите язык, культуру, 100% бюджета? Все заберите, но в составе Украины. Тогда можно было бы и мировому сообществу, и крымчанам сказать, что Украина все отдает, что новая власть демократичная, идет навстречу. Мы же приняли в 1992 году закон о разграничении полномочий между Киевом и Симферополем, который действовал до Юрия Мешкова. Но меня не услышали. При этом был же план в Киеве – я его видел. Министерство обороны и Генштаб знали, что Россия готовит захват и еще 20-21 февраля представили его на утверждение. Можно было имеющимися силами блокировать Керченскую переправу, взять важные объекты под охрану. Уже практические выдвигались элитные подразделения, но в последний момент план не был утвержден. Насколько я знаю, наверху была произнесена фраза: «Не время, они уйдут». А я позвонил в Киев и сказал: «Вы глубоко заблуждаетесь, они не уйдут». Тем более что как раз отменили пресловутый закон по русскому региональному языку – тогда не надо было этого делать, потому что людей и так на Донбассе и в Крыму зашорили. Пусть решение потом ветировали, но россияне на этом сыграли. По большому счету, им нужен был Севастополь – они боялись, что на Черном море у них не останется баз. Новороссийск – очень неудачный порт. Мне кажется, россияне боялись, что власть после Майдана разорвет договор, придут американцы и так далее. Крым их интересовал постольку-поскольку. Но когда мы отказались от сопротивления – чего бы не забрать? А когда так все легко дается, чего бы не забрать всю Левобережную Украину? Что останется – пусть идет в Европу. Выглядело это приблизительно так. Поэтому, если бы уперлись в Крыму, показали бы зубы – даже не надо было бы никого убивать, тем более, что Владимир Путин говорил, будто «зеленые человечки» не его – и даже если бы при этом потеряли Крым, я думаю, что не было бы Донбасса. Но не было политической воли в Киеве… Надо было делать смелые, но обезоруживающие шаги.

– Вы полагаете, что Россия таким образом проверяла Украину, ее реакцию?

– Послали же не батальоны, а две группы спецназа по 50 человек. Справиться с этими людьми сил было достаточно. У тебя в стране непонятные люди с пулеметами захватывают главные правительственные здания! Смысл не в том, что мы сейчас умничаем. Мне сейчас начинают говорить, что Крым откололся, потому что республика. Да не поэтому! Донецк и Луганск – что, были республиками? Не было у Крыма полномочий проводить такие референдумы. Тем более такой серьезный референдум – за две недели, без обсуждений и политических дискуссий. Конечно, очень серьезно работали спецслужбы, очень много было завербованных людей вплоть до таксистов. Россия давно к этому готовилась, на Черноморском флоте работала разведка. Они видели тенденции в Киеве, как ведет себя Янукович. Телеканалы промывали мозги населению: когда я приехал защищать диссертацию, давно знакомые мне люди начали рассказывать, что на Майдане американские войска, а в Крым поедут поезда с «правосеками». Я им говорю: вы с ума сошли? Я на Майдане с первого до последнего дня. После избиения студентов ветераны Афганской войны сразу вышли против этого беспредела. Потом у нас был палаточный городок, а вообще на Майдане было более трех тысяч афганцев со всей Украины, в том числе из Крыма и Севастополя. Так что меня очень поразило, что в Крыму людям уже настолько промыли мозги.

– Во время событий в Крыму были и ветераны Афганистана, которые поддерживали аннексию, разве не так?

– Когда я прилетел в Крым представителем президента, я собрал правление, актив – это все руководители городских и районных афганских организаций – и сказал: «Ребята, ситуация может дойти до кровопролития, потому что стоят украинские солдаты на базах и пришли российские». Мы же понимали, кто такие «зеленые человечки». Да, были среди членов правления и те, кто поддерживал эти события, но все пришли. И мы тогда приняли решение правления: обратиться к ветеранам Афганистана в Крыму и всей Украины, откуда готовы были съехаться делегации, чтобы взяться за руки и встать между украинскими и российскими войсками, не допустив кровопролития. И в этот момент здание окружили около тысячи человек – в основном, переодетые российские военные, мне охрана докладывала. Пришли ребята и говорят: «Командир, уезжай, потому что у них задача тебя заблокировать, а когда ты будешь выходить – избить, покалечить, закидать яйцами и камнями, показать, как «простой крымский народ» ненавидит представителя Украины в Крыму». Подготовлены телекамеры, яйца, помидоры, люди. Я посмотрел видео – я сорок лет прожил в Крыму и знаю, кто крымчанин, у кого какой акцент. Было совершенно очевидно, что никакие это не крымчане, кроме разве что зевак. Тогда человек 60-70 афганцев взялись за руки в две линии, и я выскочил в машину. Я не боялся, что меня побьют или покалечат – у меня ранения, контузии, меня мало можно чем испугать. Я не хотел, чтобы они сняли эту картинку. И в итоге меня прикрыли даже те, кто не поддерживал Украину. Безусловно, есть и те, кто остался с той стороны, участвовал в «самообороне» – ну, насильно мил не будешь.

– В конце марта 2014 года вы подали в отставку с должности представителя президента Украины в Крыму. Почему?

– Я уже вернулся из Крыма – понимал, что меня там арестуют. Приехал, доложил Турчинову и силовикам. Мне каждый день звонили командиры подразделений морпехов, кораблей, которые в Донузлаве гоняли. Они просили принять решение, дать команду, приказ защищаться. Когда я понял, что всего этого не будет – а я в этом участвовать не хочу, потому что мне уже стыдно было разговаривать с командирами – в знак протеста на передаче у Савика Шустера я подал в отставку. В итоге меня уволили «за ненадлежащее исполнение обязанностей». Мне сказали, что я не поехал в представительство, не зашел в кабинет и не начал официально там работать. А я говорю, что, в отличие от вас, я там был. Я даже подал в суд. Потом Петр Порошенко стал президентом и сказал, что я надлежащим образом исполнял свои обязанности, потому что он видел это. Мы подписали мировое соглашение, и указ изменили, потому что я все равно бы выиграл суд. В итоге меня уволили с формулировкой «по собственному желанию».

БОЛЬШЕ ПО ТЕМЕ:

Сергей Куницын – о крымской миссии

– Впоследствии вы начали восстанавливать футбольный клуб «Таврия» на территории материковой Украины. Он сейчас играет во Второй лиге, можно сказать, не очень успешно. Как вы думаете, получится ли вернуть ему былую славу?

– Все эти годы после Майдана я занимался тяжелейшими направлениями – я возглавляю Всеукраинскую ассоциацию ветеранов Афганистана и АТО, это 70 тысяч участников боевых действий. Я вице-президент Федерации футбола Украины и до недавнего времени был президентом Федерации футбола Крыма. Это все затратные, но политически важные решения. Ведь по Крыму до сих пор не принята программа на государственном уровне, которая предусмотрела бы действия власти для возвращения Донбасса и Крыма. Нет дорожной карты. Кто что придумает, тот и делает. Футбольный клуб «Таврия», восстановленный нами на территории Берислава Херсонской области, в 85 километрах от административной границы с Крымом – один из немногих успехов украинской политики в этом направлении. Также мы перевели в Киев Таврический университет имени Вернадского, который возглавляет Владимир Казарин, а я там глава наблюдательного совета. И там уже десятки преподавателей, шесть тысяч студентов, более тысячи из них – из Крыма. Вуз развивается, открываются новые факультеты. Но это шаги не самой власти, а с нашей подачи. Что касается «Таврии», идея была хорошая, уже четвертый год команда играет. Мы помогали ей как могли. В 2018 году был очень сильный состав, немного не хватило, чтобы выйти в Первую лигу. Мы выделили землю в Бериславе вместе с районным советом, они дали миллион гривен, я перечислил тут 10 миллионов депутатских средств на строительство стадиона. Реально сегодня уже есть проект, земля, сети, можно построить первую очередь, и клуб может играть на достойном стадионе. Люди из Крыма приезжают туда через две «границы», чтобы посмотреть футбольный матч. Я обращался к Порошенко с просьбой найти спонсора «Таврии» – я рядовой депутат, не губернатор, у меня нет полномочий. Это политический вопрос. Если «Таврия» исчезнет, над нами будут смеяться и на материковой Украине, и в Крыму. «Да-да-да», – на этом все закончилось. В этом году у меня сложилась форс-мажорная ситуация со здоровьем, а власть поменялась, и клуб оказался никому не нужным. Но, слава богу, мы провели переговоры с представителями новой власти, избрали президентом федерации депутата Игоря Колыхаева, который избран мажоритарщиком в Бериславе, нашли спонсора для команды. Конечно, она не очень удачно выступала, потому что финансов не было, многие игроки хорошие разъехались. Сейчас формируется новая команда. Думаю, что в весенний сезон мы увидим другую «Таврию», у которой будет задача играть в Первой лиге. Задачи непростые, но я думаю, что общими усилиями мы их решим. Не вернув умы, мы не вернем территорию.

– Как вы думаете, когда вы сможете вернуться в Крым?

– У меня два года назад мама умерла в Красноперекопске. Я не смог даже поехать на похороны, потому что мне друзья позвонили и посоветовали не приезжать. Мол, похоронить дадут, а потом кинут в подвал и будут продавать Украине. Причем мы все невъездные неофициально, нас ФСБ в списки не внесла – это крымская власть, «самооборона». Меня бы не пограничники задерживали, а они. Я, конечно, очень тяжело это пережил, особенно когда ты столько лет отдал Крыму, Севастополю. Кто бы что ни говорил, очень многое было сделано, тот же Севастополь привел в порядок: и памятник героической обороне достроил, и Приморский бульвар реконструировал, и дороги делали, и для команды «Севастополь» в Премьер-лиге стадион построили, и Банковскую академию построили, и газовое кольцо. Когда сейчас говорят, что Украина ничего в Крыму не делала – оглянитесь, посмотрите. И когда ты не можешь после этого ты не можешь своего родного, близкого человека похоронить на родной земле, это очень тяжело. Когда поеду в Крым – не знаю. Может быть, когда для этого сложатся обстоятельства. Прогнозировать через сколько лет – дело неблагодарное. Будем надеяться, что, все-таки, при всех негативах, к крымскому вопросу вернутся. Понятно, что для России этот вопрос закрыт, но Украине надо продолжать отстаивать свои позиции в ООН и в других международных организациях. Если мы считаем, что это наша территория, значит надо делать конкретные шаги, чтобы это состоялось. А если просто плакаться, причитать, жаловаться, то этого никогда не произойдет. Поэтому симферопольская «Таврия», Таврический университет, тот же безвизовый режим – это шаги, чтобы крымчане задумались над тем, что не все так плохо в Украине было, есть и будет.

(Текст подготовил Владислав Ленцев)