«Нас ждет сложная и затяжная борьба за Крым». Николай Белесков о милитаризации полуострова

Вывести свои войска из аннексированного Крыма и прекратить временную оккупацию территории Украины – такой призыв к России прозвучал в декабрьской резолюции Генеральной ассамблеи ООН. В Министерстве иностранных дел России документ назвали «политизированным» и «контрпродуктивным».

Ранее в штаб-квартире ООН заместитель министра иностранных дел Украины Егор Божок привел данные, согласно которым в Крыму находится 31,5 тысячи военнослужащих, а также около тысячи единиц техники, в том числе танков, бронированных машин, мощных боевых средств артиллерии, авиации и флота. В эфире Радио Крым.Реалии эту проблему обсуждали с аналитиком украинского Национального института стратегических исследований Николаем Белесковым.

– Как вы оцениваете данные украинских властей о численности российских войск в Крыму?

– В принципе, эта цифра стабильная, она колеблется в районе 30-35 тысяч. На самом деле в Крыму уже давно создана мощная межвидовая группировка сил, которая способна выполнять задачи как по обороне, так и по наступлению. После оккупации Крым был приоритетом при перевооружении, то есть, современные системы ПВО шли туда раньше, чем в другие военные округа (соседней России – КР). Например, зенитные ракетные комплексы С-400 на дивизию появились в Крыму еще до конца 2018 года. Проблемы есть только с флотом, потому что программа его перевооружения, озвученная в 2014 году, выполнена только на 50-60%. Так или иначе, создана мощная группировка, которая прикрывает Россию с южного и юго-западного стратегического направлений.

БОЛЬШЕ ПО ТЕМЕ:

Войска России в Крыму: подготовка к удару или шантаж?

– То есть Россия усиливает свое военное присутствие в Крыму в ущерб даже приграничным регионам на западе?

– Можно посмотреть, что милитаризация Крыма шла большими темпами, чем милитаризация Калининградской области, которая представляет собой форпост России на Западе. Это показывает, что полуостров рассматривается как очень важный элемент стратегии национальной безопасности России в сдерживании возможной агрессии со стороны НАТО. Плюс это позволяет влиять на ситуацию в важном черноморском регионе. Действительно, в Крым поставляли современное вооружение раньше, чем на другие стратегические направления.

– Егор Божок спрогнозировал, что в ближайшие пять лет численность российских военных и вооружений в Крыму может вырасти в полтора раза. Насколько это реалистично, по-вашему?

– Есть некоторые тенденции, которые говорят о возможном увеличении. Не знаю, насколько значительным оно будет, но оно возможно. Так, в Феодосии ранее разместили батальон десантников, а сейчас речь идет уже о расширении до полка – это минимум два-три батальона. Сейчас главная задача россиян – не количественное наращивание сухопутного компонента, а завершение отстающей модернизации Черноморского флота. Планировалось поставить туда шесть новых фрегатов, но есть только три, примерно то же самое с ракетными корветами и патрульными кораблями. По сравнению с первым годами после аннексии, идет замедление этой программы.

БОЛЬШЕ ПО ТЕМЕ:

Российская угроза для НАТО

– На что российские военные будут делать акцент в ближайшие годы?

– На те системы, которые не позволят НАТО свободно использовать Черное море. Это противокорабельные ракетные комплексы, ударные ракетные системы «Калибр», наращивание количества носителей. Пока из того, что есть, можно совершить одномоментный залп 56-ю ракетами. Это значительное количество, но нужно намного больше. Как раз новые ракетные корветы будут основой наращивания этого потенциала. В случае необходимости россияне могут перекинуть в Крым дополнительные силы, особенно авиации, и они уже не раз тренировались это делать. В апреле были учения, когда из Южного военного округа перекидывали до ста самолетов и вертолетов. Так что группировку в Крыму нельзя рассматривать отдельно – она уже полностью интегрирована в российские Вооруженные силы. Открытие моста (через Керченский пролив – КР) позволяет также перебрасывать сухопутные войска, хотя для нынешних задач этой части группировки достаточно.

– Насколько вероятно, что в Крыму уже разместили или разместят ядерное оружие?

– Есть открытый вопрос: непосредственно на территории Крыма хранят эти ядерные боезаряды, или же в случае необходимости их будут быстро подвозить? На полуострове уже сейчас есть системы вооружения, позволяющие нести не только конвенциональные, но и ядерные боезаряды – те же самые «Калибры». В военном планировании это обязательно просчитывается, такая возможность рассматривается. Основная интрига – где хранятся эти спецбоеприпасы.

– Российские власти не раз объясняли усиление военной группировки в Крыму угрозами со стороны США и НАТО. Как вы смотрите на такой аргумент?

– Если это и ответная реакция, то она непропорциональна. Я про Украину вообще не говорю, потому что у нас нет военного потенциала, чтобы угрожать Крыму в нынешней конфигурации, планировать серьезную операцию. С точки зрения действий НАТО и США, есть статистика: в 2018 году корабли Альянса пробыли в Черном море 120 дней, а в 2019-м – 100 дней. Плюс заходят совершенно разные корабли: как эсминцы, так и гидрографические суда, тральщики. Это тоже считается присутствием НАТО, но эти корабли не представляют угрозы. То, что делает Россия, несоизмеримо больше, чем это… Сейчас НАТО и американцы не держат больших сил около границ России, реальной угрозы нет. Условно говоря, у Альянса нет возможности за день-два повторить то, что было в 1941 году. Это главный страх россиян перед неожиданной агрессией, но объективно невозможно сказать, что НАТО готовится завтра начать неожиданную войну против России, и это требует такого масштаба приготовлений. В конце концов, Альянс укрепляет страны Балтии, Польшу, а основная российская инфраструктура строится около Украины! У нас нет в военной доктрине планов идти на Москву, мы абсолютно не угрожаем России. А около стран Балтии новых армий нет – такой вот парадокс и цинизм.

– На Западе считают Россию угрозой? Делают что-то для потенциальной обороны?

– Тут тоже парадокс: Россию всегда называли угрозой, но новых шагов по противодействию, я подозреваю, не будет, если она будет вести себя хотя бы немного предсказуемо. То есть не будет действовать агрессивно, обострять чувство опасности для государств восточного фланга НАТО. По сути, на Западе будут реализовывать только те инициативы, которые были приняты в 2016-2018 годах, но новых масштабных приготовлений не будет. Американцы не планируют тратить значительные средства на европейскую инициативу сдерживания, в сравнении с прошлым годами. На 2020-й там заложено шесть миллиардов долларов. В целом НАТО и США проводят политику сдерживания и диалога с Россией – это исключительно оборонная политика.

– Учитывая опыт декабрьской встречи в «нормандском формате» в Париже, есть ли у Украины возможность принудить Россию к диалогу по Крыму?

– К сожалению, тут ситуация не в нашу пользу, потому что новая власть будет действовать в тех же условиях и рамках, что и предыдущая. Мы можем создать любой формат, привлечь любые стороны, но выйдет так же, как с Будапештским меморандумом: когда пытались провести консультации, Россия просто не приехала. Их тезис о том, что «вопрос Крыма закрыт», никак не говорит в пользу того, что они согласятся на какой-либо переговорный формат по Крыму. Инструментов тут нет, но нынешним украинские властям следует хотя бы продолжать линию предшественников: не разменивать Донбасс на Крым, поднимать крымский вопрос на как можно большем количестве площадок, то есть на Генассамблее ООН, в органах, которые занимаются правами человека, при этом как можно четче следить за любыми попытками легитимизации аннексии. Нужно также отслеживать нарушения санкционного режима и коммуницировать в этом с американцами. Такие точки стратегии борьбы за Крым должны быть… Для России аннексия полуострова – символ возрождения их государственной мощи и важный элемент их идентичности, а это намного страшнее, чем военные соображения. Это делает невозможным разговор с ними с рациональных позиций, и тут, к сожалению, нас ждет очень сложная затяжная борьба.

(Текст подготовил Владислав Ленцев)