Из России: «Полицейская провокация»

Уголовное дело против российского журналиста Ивана Голунова было прекращено 11 июня. Но марш в его поддержку 12 июня все равно состоялся – против полицейских провокаций в целом. В Пскове (Россия) в этот день активисты вышли в одиночные пикеты с требованием прекратить преследование политических активистов Артема и Лии Милушкиных. Им предъявлено такое же обвинение, как Ивану Голунову, – сбыт наркотиков – и реальных доказательств вины у следствия точно так же нет.

Артем и Лия Милушкины – известные в Пскове политические активисты. Лия была выбрана координатором псковского отделения "Открытой России", Артем регулярно участвовал в митингах оппозиции, поддерживал штаб Навального и движение националистов. 4 ноября 2018 года он выступил организатором митинга против коррупции и полицейского произвола. Митинг был согласован с властями, но по дороге Артема грубо задержали и на несколько часов закрыли в изоляторе. Позже суд признал его виновным в неповиновении законным требованиям полиции и оштрафовал на 500 рублей.

В тот момент, когда Артема бросали лицом в землю и заталкивали в чей-то автомобиль, с ним была супруга и двое сыновей. Лия сумела заснять эпизод на видео и потом распространить его. На судебном процессе Артем рассказывал, как по дороге до отделения полиции один из оперативников говорил ему буквально следующее: "Я всем скажу, чтобы тебя теперь только так принимали. И в следующий раз у тебя будет десяток граммов на кармане".

Обещание, похоже, сбылось. В ночь с 16 на 17 января 2019 года в частный дом Милушкиных под Псковом, разбив окно, ворвались полицейские – это был обыск в рамках уголовного дела по статье 228.1 Уголовного кодекса России. Артема и Лию обвинили в сбыте наркотиков в крупном размере. С тех пор Артем содержится под стражей, а Лия помещена под домашний арест.

​Система завязана на провокацию

Суд неоднократно продлевал меру пресечения обоим супругам, несмотря на довольно скромные доказательства их вины. Во время обыска наркотиков в доме Милушкиных не нашли. Смывы с рук и срезы ногтей, которые взяли у супругов, оказались чистыми – никаких следов запрещенных веществ. Все обвинение строится на показаниях засекреченного свидетеля, "Дениса" в деле Артема или "Оли" – в деле Лии. Адвокаты обвиняемых уверены, что это одно и то же лицо. Артем во время суда по мере пресечения даже называл его имя – Станислав Павлов, старый знакомый Милушкиных. Возможно, он "был на чем-то пойман" и потому вынужден сотрудничать со следствием, предполагает адвокат Артема Владимир Данилов.

Секретный свидетель "Денис" носил на себе записывающую аппаратуру, и следствие козыряет якобы видеозаписью преступления. Однако защите это видео так и не показали, рассказывает Данилов:

– Нам его отказываются предъявлять, хотя мы заявляли такое ходатайство. Показали в суде избранным – судье, прокурорским, а нам не показывают. Мы говорили: "Покажите, тогда будет о чем разговаривать. Иначе каких вы хотите от нас пояснений?" Была проведена портретная экспертиза, и Артема не идентифицировали, что это он на этом видео.

Уголовные дела Артема и Лии впоследствии была объединены в одно, хотя новое обвинение, как "группе лиц по предварительному сговору", им пока не предъявлено. Впрочем, считает Владимир Данилов, это вопрос времени:

– Раз дела объединены, "группа" в любом случае будет. Муж и жена могут быть организованной преступной группой в извращенном уме правоохранителей.

Артем Милушкин заявляет, что все его дело – это полицейская провокация. Впрочем, бывает, что и невиновные признают вину, когда отчаиваются, чтобы получить ниже низшего порога санкций, объясняет адвокат, например, не десять лет заключения, а семь. Но в таком случае человек лишается возможности оспорить приговор в ЕСПЧ: "Ты лишаешься общественной поддержки, но получаешь меньший срок или ты бьешься до конца и получаешь срок большой. Это очень тяжелый человеческий выбор".

– По вашему опыту, возможно ли, что Артема и Лию подставили?

– Все, что связано с практикой борьбы с наркотиками, это на 90 процентов провокации и подставы, в той или иной степени. Это всегда доказательства, которые невозможно проверить и доказать. То есть это засекреченное лицо, которое не будет представлено нам (засекречивается оно, чтобы не было очных ставок и перекрестного допроса в суде, чтобы он не отвечал на неудобные вопросы). Это сотрудники полиции, которые все организовывают и оформляют. И это понятые, так называемые незаинтересованные лица, которые всегда одни и те же. Я в суде шучу по таким делам, что это "постоянно незаинтересованные лица". ЕСПЧ признавал, что вся эта система привлечения за наркотики абсолютно завязана на провокацию. Это общая практика.

В обмен ей будут некие поблажки

Дом, куда в январе нагрянули полицейские с обыском, сейчас стоит пустой. Зимой там погибли все домашние растения – замерзли. В доме живут только собаки, которых в разное время подобрала, спасла или вылечила Лия. Их приходят кормить друзья или родственники.

Лия отбывает свой домашний арест по другому адресу – по месту регистрации. В маленькой комнате в коммунальной квартире она живет с двумя сыновьями, "со всеми кошками и двумя галками", рассказывает ее адвокат Татьяна Мартынова. По условиям ареста Лия может общаться только с семьей, после очередного продления меры пресечения ей разрешили прогулки по часу в день.

Следственных действий никаких не проводится, подтверждают адвокаты обоих супругов. Ничего не происходит, потому что следствие ждет результатов фоноскопической экспертизы – подтвердить, что голоса на записи, которую принес засекреченный свидетель, принадлежат Милушкиным.

Но 11 июня Лию внезапно вызвали на допрос по совершенно неожиданному поводу, рассказывает адвокат:

– Мне раздался звонок от Лии. Она сообщила, что внезапно пришли сотрудники уголовной исполнительной инспекции, которые повезли ее в Центр Э. Там ее встретил замначальника ГУ МВД по Ростовской области Валентин Краснокутский и предложил ей рассказать все, что она знает об "Открытой России", и в обмен, если Лия согласится на такой разговор, ей будут некие поблажки, – пересказывает Татьяна Мартынова. – Соответственно, Лия заявила, что ей нужен ее адвокат, на что товарищ Краснокутский сказал, что "при адвокате, конечно же, никакого откровенного разговора не получится". Тем не менее, я приехала и Лия была допрошена по уголовному делу Анастасии Шевченко.

​– А что у нее спрашивали?

– Какие-то общие вопросы, касающиеся вступления в "Открытую Россию", какие-то мероприятия, в которых она участвовала, знает ли она других участников, учредителей "Открытой России" и так далее.

По своему собственному уголовному делу Лия Милушкина, как и супруг, не признает вину. "Я как адвокат, безусловно, верю своей подзащитной и буду делать все, что от меня зависит, чтобы доказать ее невиновность", – говорит Мартынова.

​"Открытая рана там"

На очередном суде по продлению меры пресечения журналисты и друзья обратили внимание, как изменился Артем. Уверенный в себе, энергичный парень превратился в замкнутого, медлительного человека. Прошел слух, что Милушкина "держат на препаратах".

Его мать Ирина Милушкина подтверждает: в СИЗО Артем пережил нервный срыв, и психиатр назначил ему лекарства.

– Как следователь сказал, у него плохая адаптация, – рассказывает Ирина. – На что я ему сказала, что у Артема никакой адаптации, он домашний, семейный человек. И оказаться в таких условиях – конечно, стресс величайший, и он к этому не адаптировался. Знаете, я смотрела видео с Иваном [Голуновым], и это мне очень напомнило нашу ситуацию, прямо один в один. И состояние, и поведение у Ивана и Артема было одно и то же. Мужчины – они редко плачут, но если там слезы, то это такое состояние… Живое-живое, открытая рана там.

– А когда-либо раньше у Артема, в детстве, были психологические проблемы?

– Нет, ничего подобного не было. И в детстве, и юношей, и уже во взрослом возрасте он был очень спокойным человеком. То состояние, которое я увидела, меня, конечно, очень обеспокоило, я его таким не видела.

За полгода с момента заключения под стражу мать получила только одно свидание с сыном, и того пришлось ждать полтора месяца после получения разрешения. Свиданий не давали, потому что "не сотрудничают со следствием", поясняет адвокат Данилов. Единственная встреча с сыном произвела на Ирину Милушкину тяжелое впечатление:

– Он так смотрел мне в глаза, как будто я сказать должна была что-то. Что-то хотел спросить, что-то хотел сказать – он был очень растерян. Такое ощущение, он сам не понимает, что происходит и почему это происходит так долго. И у меня такое состояние было, что я хоть что-то должна сделать. Потому что время идет, а он находится там.

Нынешний ход следствия Ирина характеризует как "тупое продление". Мера пресечения и срок расследования раз за разом продлеваются, но новых доказательств вины следствие так и не предъявляет. "Понятно, что человека надо как можно дольше изолировать", – уверена мать Артема.

– То, что вы слышите в судах, укрепило вас во мнении, что Артем невиновен?

– Да, абсолютно. Каждый суд это доказывает еще в большей степени. Если у кого были сомнения, то от незнания, от недостатка информации. Но не у меня, конечно, я знаю своего сына.

– Вы когда-нибудь могли представить, что такое уголовное дело возможно?

– Нет. Даже в голове не было такого!

– А то, что Артем занимался политикой, вас не пугало?

– Пугало, конечно, в определённой степени. Но что за свою гражданскую позицию можно лишиться свободы – честно говоря, не приходило в голову. Я слышала, как на митинге женщина говорила про новый 37-й год. Да, это было раньше в истории, но что бы это происходило сейчас...

Произошедшее с Иваном Голуновым доказывает, как легко можно сфабриковать уголовное дело по наркотикам, говорит Ирина. Но его благополучный исход вернул надежду и в семью Милушкиных. Мама Артема почти решилась: "я оставлю работу и пойду в пикете стоять каждый день".

– Я поняла, что есть такая возможность, что можно отбить, отстоять человека, что эта неправда – она все равно вылезет. Надежда – конечно, появилась, но только как это осуществить?.. Я почему-то на людей надеюсь, – добавляет Ирина Милушкина. – Даже не на законность, а на людей надеюсь, которые смогут объединиться, чтобы не дать детям своим вот так пострадать. Чтобы защитить себя.