«Никакой медицинской помощи». Что происходит с крымскими узниками в СИЗО и тюрьмах России

За две недели января 2020 года как минимум четверо украинских политзаключенных жаловались на ухудшение состояния здоровья в российских тюрьмах. Речь идет о троих фигурантах «дел Хизб ут-Тахрир» Арсене Джеппарове, Джемиле Гафарове, Сервере Зекирьяеве и осужденном по «делу «украинских диверсантов» Владимире Дудке.

Оказывают ли крымским политзаключенным необходимую медицинскую помощь в России? В каких случаях удается добиться реакции Федеральной службы исполнения наказаний? И как международное сообщество влияет на политически мотивированные суды над крымчанами? На эти и другие вопросы в эфире Радио Крым.Реалии отвечают крымская правозащитница Лиля Гемеджи, сын Владимира Дудки Илья Каверников и крымский адвокат Эдем Семедляев.

– Лиля, вы недавно посещали Сервера Зекирьяева. Каково его состояние?

Гемеджи: Мы виделись не в стенах СИЗО, а на судебном заседании – я представляла его интересы в Южном окружном военном суде. В перерыве он пожаловался мне на воспаленные лимфатические узлы, но достоверно, медицинским способом это не установлено. В области шеи у него две огромные шишки, которые видны невооруженным глазом, и они доставляют ему боль. Никакой медицинской помощи ему не оказано, диагноз не установлен. Постоянный адвокат Зекирьяева Алексей Ладин написал не одно обращение и Уполномоченному по правам человека, и в прокуратуру, и в УФСИН – и никакой реакции с их стороны не было. Адвокат по назначению в силу своих профессиональных качеств также не остается равнодушной, но она получила отказ от администрации СИЗО в предоставлении информации о его состоянии здоровья по формальной причине.

– Можно ли как-то улучшить условия, в которых содержат политзаключенных, имеющих проблемы со здоровьем?

Гемеджи: Условия содержания не соответствуют не только нормам международного гуманитарного права, но и требованиям национального законодательства. Это заставляет прогрессировать уже имеющиеся у человека заболевания и добавляет новые. Мы отправляем большое количество жалоб в различные инстанции, зачастую получаем формальные отписки по этим жалобам и обещания направить их в орган, который их рассмотрит. Но, к большому сожалению, это не всегда бывает эффективным. Один из самых эффективных способов реакции на подобные обращения – публичное информирование и привлечение внимание офиса Уполномоченного по правам человека в Украине. Та в свою очередь обращается к Татьяне Москальковой с требованием отреагировать. Также важно привлекать внимание международного сообщества.

БОЛЬШЕ ПО ТЕМЕ:

Крымские политузники: вести из СИЗО

– Накануне пресс-служба ФСИН в комментарии Крым.Реалии заявила, что фигурант второго симферопольского дела «дела Хизб ут-Тахрир» Джемиль Гафаров не нуждается в медицинской помощи, хотя известно, что он тяжело болен. Украинский омбудсмен Людмила Денисова считает, что это «очередная манипуляция со стороны администрации симферопольского СИЗО».

Гемеджи: Действительно, инвалидность Джемиля Гафарова была подтверждена документально, когда он еще находился на свободе. У него тяжелые заболевания сердца и почек, которые препятствуют его нахождению в следственном изоляторе. К большому сожалению, ФСИН не принимает подобные выписки в качестве доказательств и организовывает лишь формальные проверки, обследования и дает заключения, не соответствующие действительности. Мы уже сталкивались с этим в деле Бекира Дегерменджи, который попал в реанимацию, и буквально несколько часов помогли спасти ему жизнь. У него тоже была подтвержденная инвалидность, но никаких реакций со стороны ФСИН не было – и лишь критическое состояние привело к тому, что его поместили в больницу и начали оказывать помощь. По большому счету, доведение до такого критического состояния – единственный способ получить реакцию. Родственники молятся лишь о том, чтобы это не привело к летальному исходу.

БОЛЬШЕ ПО ТЕМЕ:

«Соберите вещи, он сюда уже не вернется»

– Почему так происходит, как вы думаете?

Гемеджи: Сама система связывает руки сотрудникам ФСИН. Нет надлежащих условий, специалистов, которые могли бы проводить обследования и операции. Я думаю, что для удаления фурункула Арсену Джеппарову был приглашен доктор извне – это не сотрудник медсанчасти. Но такие действия вызывают формальные трудности, и иногда проще дать отписку и оставить все на авось, мол, пройдет само. Вопрос в том, что людей, нуждающихся в медицинской помощи, учитывая условия СИЗО, достаточно много, и не все случаи публичные. Не ко всем приковано такое пристальное внимание, как к нашим политузникам, работа адвокатов также играет большую роль. Именно привлечение внимания зачастую дает необходимый эффект для достижения результата.

– Сейчас с нами на связи сын политзаключенного Владимира Дудки, осужденного по «делу «украинских диверсантов, Илья Каверников. У вашего отца также проблемы со здоровьем, сейчас он отбывает наказание в колонии. Как он себя чувствует?

Каверников: Отец позвонил мне, чувствует он себя неважно – как и раньше, в условиях симферопольского и других СИЗО. У него взяли кровь на анализ, и все. При этом в последние четыре месяца у него появилась неизвестная сыпь по всему телу, которая вызывают зуд, а врачи ничего не говорят. Обращения толком не принимают во внимание. У отца был тонометр, который разрешили передать еще в Симферополе, а когда этапировали в колонию, забрали, и только вчера вернули. Целый месяц он страдал от давления. Отец говорил, что у него была дикая, не проходящая головная боль, и ему давали анальгин от нее. Скорее всего, это было из-за давления, и анальгин в таком случае применять неправильно. Про условия он ничего не говорит, только о медицине разговариваем. Когда отец попросил врача-терапевта вернуть тонометр, тот ответил: «Не грузи меня». На этом их разговор закончился. Это показывает уровень медицины в колонии.

– Что планируете с этим делать?

Каверников: Хотелось бы, чтобы туда поехал адвокат и сделал жалобы по поводу медицины, папиного здоровья. Надеюсь, что получится.

– Спасибо. Лиля, удается ли сделать международные институции инструментом влияния на политически мотивированные суды?

Гемеджи: Безусловно, вопросы международной адвокации очень важны, это помогает не оставлять тему Крыма за бортом, помогает международному сообществу из первых рук получить информацию о том, что происходит на полуострове. Результат этого общения – различные резолюции и доклады, фиксирующие нарушения прав человека в Крыму. В дальнейшем они служат нашими доводами в судах при защите политузников и одним из механизмов хоть как-то реагировать на эту ситуацию.

– Эдем, к вам тот же вопрос. Помогает ли международная адвокация в политических делах?

Семедляев: Не всегда удается понять, в связи с чем поменялось отношение к тому или иному делу, но, как мы считаем, международная адвокация очень важна. Возьмем дело гражданского журналиста, стримера Наримана Мемедеминова: после того как поднялась большая волна на международном уровне, ему дали меньший срок, переквалифицировав обвинение. Сейчас Нариман написал апелляцию в вышестоящую инстанцию в Москве. Далее будем обращаться в Европейский суд по правам человека, поскольку считаем, что в российских судах невозможно получить результат и доказать невиновность ребят.

(Текст подготовил Владислав Ленцев)