«Люди боятся сделать шаг влево – шаг вправо»: как международные правозащитники посетили Крым

Как правозащитникам из Азербайджана, Беларуси и материковой Украины удалось побывать в аннексированном Крыму? Какие проблемы они смогли зафиксировать? Легко ли получить украинское разрешение на официальный въезд на полуостров? Чего хотят добиться правозащитники?

На эти и другие вопросы в эфире Радио Крым.Реалии отвечают представители Белорусского Дома прав человека имени Бориса Звоскова – Татьяна Ревяко и Олег Мацкевич.

​– Как вам удалось официально побывать в Крыму?

Ревяко: Мы были с разрешения украинских властей, то есть мы не делали отдельного запроса теперешним властям Крыма. Для нас было очень важно, что мы не скрываем свое присутствие, и когда мы пересекали админграницу с украинским разрешением о пребывании на оккупированной территории, нас, конечно, спрашивали (российские пограничники – КР), имеем ли мы такой документ и с какой целью туда направляемся. Я сказала, что мы будем проводить правозащитное исследование ситуации с правами человека. Сотрудник, который работал с нами, вызвал своего коллегу, и тот немножечко «подвис»: «Так это журналисты или не журналисты?» Нас отвели в загончик, взяли документы, и мы, в принципе, ожидали, что нас развернут. Нам потом сказали бывалые люди, что это помещение ФСБшное. Но мы потом оттуда вышли, нам вернули документы и разрешили пройти. Когда мы уже возвращались назад, буквально вчера, вопросов о нашей работе не последовало, а мы дополнительную информацию выкладывать не стали.

БОЛЬШЕ ПО ТЕМЕ:

Многострадальная свобода слова в Крыму

– Сталкивались ли вы с какими-то препятствиями, замечали ли за собой слежку или что-то в этом роде?

​Мацкевич: Я бы хотел подчеркнуть, что мы себя не засекречивали и сказали, что занимаемся правозащитной деятельностью. Думаю, в том, что наша миссия состоялась, сыграло роль то, что мы все – граждане бывшего СССР и что мы были именно правозащитниками, слово «журналист» для них гораздо более небезопасное. Напряжение там мы испытывали, связанное с моими сложившимися представлениями о том, что происходит в Крыму. С 2014 года лично я был (на полуострове – КР) впервые. Слежки за собой мы не замечали, кроме пары случаев – это была слежка за теми активистами, с которыми мы встречались. Еще нам показывали человека, который с утра до вечера в кафе слушал разговоры посетителей.

– Что вам удалось выяснить?

​Ревяко: Мы были сосредоточены на вопросах свободы выражения мнений, свободы мирных собраний, ассоциаций и осуществления правозащитной деятельности. Конечно, темы оказались значительно шире, их придется отчленить: пытки, ненадлежащие условия содержания, несправедливости судебной системы. Такое присутствует в каждом деле, но для нас не является доминирующим. Нас интересовали жертвы нарушений, адвокаты, журналисты, представители преследуемых в Крыму организаций, родственники заключенных. Мы провели более 20 встреч и встретили около 50 человек. Это была работа на износ, поскольку мы проводили встречи по всему Крыму.

​Мацкевич: Лично меня удивили нарушения права на жизнь. В 18 случаях это – насильственные исчезновения. Правда, за последние два года эта практика уступила место использованию антиэкстремистского законодательства и уголовным преследованиям за разжигание межнациональной, расовой, социальной розни. Уровень давления на людей с активной позицией даже в сравнении с Беларусью достаточно большой. У нас этот факт вызывает удивление. Мне показывали документы с решениями по административному делу от разных лет, когда все скопировано, вписаны только фамилии, даже одну дату забыли переправить. Если человек начинает обжаловать, эта жалоба ходит по кругу и ни к чему не приводит. У меня ощущение, что они стараются на местном уровне все это закрыть и не выпускать на федеральный.

Ревяко: Меня поразили внесудебные признания экстремистами, когда люди ничего не знают об этом, приходят платить за квартиру – и бац, ты экстремист, счета заблокированы без уведомления. Человек случайно узнает о том, что он поражен в правах. Я столкнулась впервые с тем, что судебным решением запрещена публичная деятельность и деятельность в Интернете.

БОЛЬШЕ ПО ТЕМЕ:

Три дела об «интернет-экстремизме» в Крыму

– Как в случае с журналистом Николаем Семеной.

Мацкевич: Это не только одно дело Семены – у нас такие тоже были кейсы. Меня поразило еще то, что люди, которые осуждены и им назначено это дополнительное наказание, не могут уяснить его смысл. Вот фотографию выложить в Фейсбук на свою страницу – это публичная деятельность или нет? Никто не собирается объяснять осужденным, что это такое. Они ходят под страхом и боятся сделать шаг влево – шаг вправо, чтобы снова их прессанули.

– А легко ли было вообще получить от украинской стороны разрешение на въезд в Крым?

​Ревяко: Эта процедура толкает людей на Керченский мост. Не у каждого есть возможность фактически пять дней провести на территории Украины и ожидать получения этого разрешения. Эти пять дней нужно где-то как-то жить и без реального видения, пустят тебя или нет, ты несешь и временные, и финансовые издержки. Если бы не было с нами коллег, которые ходили с нами в миграционные центры, мы бы не смогли написать на украинском цель визита. При всем уважении к языку я не могу сделать это без ошибок. Была бы неправильная формулировка формальным основанием для отказа или нет? Процедуру надо сделать удобнее для людей, чтобы они старались использовать этот механизм, не нарушая законодательство Украины.

БОЛЬШЕ ПО ТЕМЕ:

«Обыски в Крыму – каждый день»

– Когда ожидать официальных результатов вашей поездки?

Ревяко: Доклад будет подготовлен – в октябре, я надеюсь, мы закончим. Конечно, для нас очень важно, чтобы он был адвокатирован в международных организациях, в ООН, и чтобы информация из этого доклада была использована при подготовке резолюций по ситуации с правами человека в Крыму. Надо, чтобы собранная нами информация работала. Это все вопросы наращивания давления и четкой выработки рекомендаций.

(Текст подготовил Владислав Ленцев)