Президентские выборы в Казахстане: «Большинство кандидатов – игрушечные куклы»

В Казахстане 9 июня проходят внеочередные президентские выборы, назначенные вскоре после того, как 19 марта Нурсултан Назарбаев подписал указ о сложении с себя полномочий президента по собственному желанию. Официальный преемник Назарбаева – ​кандидат от его правящей партии "Нур Отан" и нынешний временный глава государства Касым-Жомарт Токаев, бывший председатель Сената, в победе которого мало кто сомневается уже сейчас.

Касым-Жомарт Токаев стал действующим президентом Республики Казахстан согласно конституции, как спикер верхней палаты парламента, 20 марта 2019 года, на следующий день после отставки Назарбаева. Его спикерское кресло в Сенате в тот же день заняла Дарига Назарбаева, старшая дочь ушедшего на покой "Елбасы", то есть "лидера нации". По закону Токаев должен был оставаться главой страны до окончания прежнего срока Нурсултана Назарбаева – а очередные выборы президента Казахстана должны были состояться в лишь апреле 2020 года. Однако 9 апреля этого года в телеобращении к народу Касым-Жомарт Токаев объявил о проведении внеочередных выборов, по его собственным словам, "для снятия любой неопределенности".

На последних президентских выборах в Казахстане, также внеочередных, прошедших 26 апреля 2015 года, Нурсултан Назарбаев одержал победу с результатом в 97,7 процента поданных за него голосов и был избран на пятилетний срок. Он бессменно правил страной фактически 30 лет, с 1989 года, когда занял должность первого секретаря ЦК Компартии Казахстана, и таким образом стал рекордсменом на постсоветском пространстве по длительности пребывания у власти.

Согласно Закону о лидере нации, принятому в Казахстане еще в 2010 году, 78-летний Нурсултан Назарбаев ни при каких обстоятельствах не может быть задержан, арестован, привлечен к административной или уголовной ответственности за деяния, совершенные им в период исполнения полномочий президента, а после их прекращения – связанные с осуществлением своего особого статуса Первого президента Казахстана. Гарантии абсолютной неприкосновенности, предусмотренные в законе, распространяются также на имущество Назарбаева и совместно проживающих с ним членов семьи.

Провластный казахстанский исследовательский институт "Общественное мнение", расположенный в столице, незадолго до выборов 9 июня опубликовал результаты социологических опросов, из которых следует, что сейчас за Касым-Жомарта Токаева готовы отдать голоса более 72 процентов казахстанских избирателей. Любой из шести его соперников не набирает больше 8 процентов.

О нынешних президентских выборах в Казахстане и общем сегодняшнем социально-политическом ландшафте в стране в интервью Радио Свобода рассуждает политолог из Нур-Султана (бывшей Астаны) Досым Сатпаев:

​– За прошедшие несколько месяцев жители Казахстана привыкли ли к тому, что вдруг государством руководит больше не Нурсултан Назарбаев? Или, на самом деле, он никуда не ушел, не исчез и остался "отцом нации"?

– Назарбаев ушел, чтобы остаться. Многие в Казахстане прекрасно понимают, что никакого даже "двоевластия" после 19 марта не наступило. Первый президент остается главным куратором и до сих пор действующей прежней политической элиты, и всей нынешней избирательной кампании. Он никуда не делся. Назарбаев также остается одним из главных, скажем так, контролеров внешней политики Казахстана. Это очень хорошо было видно на некоторых последних международных мероприятиях, где Назарбаев все время позиционировал себя как человека, который до сих пор является важным участником внешнеполитической деятельности Казахстана. Сейчас больше дискуссий идет по поводу того, что будет после него, когда он совсем уже уйдет с политической сцены. Здесь появляется намного больше разных интересных сценариев, чем на данный момент. А сегодня сценарий только один – максимально сохранить существующий политический статус-кво: ничего не менять, лишь какие-то косметические реформы проводить. Но все должно остаться, как было при Назарбаеве.

​– А Касыма-Жомарта Токаева уже начали воспринимать как главу государства хотя бы формально? Какие его действия за последние почти три месяца можно считать самыми показательными?

– Пока его не воспринимают в качестве реального президента даже и внутри правящей элиты. Формально, да, он выполняет те или иные церемониальные функции. Естественно, у него есть своя администрация. Хотя даже эта избирательная кампания хорошо показала, что, в отличие от Назарбаева, он все-таки человек, не привыкший к публичной деятельности. Токаев отсутствовал на теледебатах, которые были недавно, впервые за последние 14 лет (последние дебаты были в 2005 году). При этом сам Токаев подчеркивает, что по всем ключевым вопросам он советуется с Назарбаевым.

​– В нынешних выборах участвуют много кандидатов с разными программами, которые представляют разные политические силы. Но фаворитом, конечно, все заранее называют Токаева, "официального преемника". Так ли уж предопределен исход голосования? Или хоть какая-то интрига сохраняется?

– Интрига у нас была бы, если бы вокруг единственного представителя казахстанской оппозиции, который принимает участие в этих выборах, Амиржана Косанова, сплотилась бы значительная часть казахстанской оппозиции. Но, к сожалению, этого не произошло. Власть сейчас довольно потирает руки, потому что внутри оппозиционного поля страны произошел сильный раскол по поводу кандидатуры Косанова. Часть оппозиции считает, что он вступил в сделку с властью и его задача – легитимировать эти выборы. Другая часть оппозиции, наоборот, считает, что все должны прийти и проголосовать за Амиржана Косанова, чтобы хотя бы был второй тур, чтобы власть не чувствовала себя спокойно. Но этот раскол, конечно, очень сильный удар нанес по мобилизационной части протестного поля. Иначе власти было бы намного сложнее спрогнозировать результат голосования 9 июня. Понятно, что она всеми силами будет пытаться отдать большинство голосов Токаеву, но если бы протестное поле вокруг Косанова объединилось, после выборов организовались бы массовые акции в пользу честных выборов и честного пересчета или подсчета голосов. И тогда элита оказалась бы в более сложном положении.

​– Я когда-то говорил еще с одним казахстанским политическим аналитиком, и он сказал такую фразу: "Демократии по нашей степи еще шагать и шагать, хотя жонглировать демократическими лозунгами у нас в стране очень любят". У вас даже столицу переименовали в честь только что ушедшего с поста, живого и здорового человека. За три последних месяца культ личности Назарбаева как-то стал сдуваться или нет?

– Нет, он абсолютно не сдувается. Конечно, в отличие от, к примеру, Туркменистана, культ личности властителя в Казахстане очень долгое время был латентным. Но и мы за последние несколько лет хорошо заметили, что культ личности Назарбаева стал, уже на официальном уровне, подаваться как данность, как некий политически необходимый мейнстрим. Даже по сравнению с Узбекистаном культ личности в Казахстане уже стал на порядок выше. По крайней мере, в Узбекистане столицу не переименовали в Ислам-Карим. В какой-то степени это связано с тем, что в Узбекистане немного по-другому произошла смена власти, чем в Казахстане. Одна из причин того, почему 19 марта Назарбаев решил оставить свой пост: в первую очередь, он опасался повторить судьбу Ислама Каримова, который скончался неожиданно и не успел подготовить преемственность своей власти.

А дальше культ личности в Казахстане, еще раз повторю, на официальном уровне, будет лишь усиливаться. И это опять же видно даже в рамках избирательной кампании: Касым-Жомарт Токаев обязательно начинает каждое свое выступление с упоминания имени Первого президента и его вклада в развитие страны. Буквально недавно председатель Сената Дарига Назарбаева наделила Нурсултана Назарбаева, своего отца, статусом Почетного сенатора. Это все выглядит довольно комично со стороны, но для Казахстана это, конечно, стало уже частью официальной идеологии.

– Я читал высказывания еще некоторых ваших официальных политологов, которые открыто заявляют, что деспотизм – это нормальная история Азии, со времен Чингисхана и даже раньше, и что западные демократические идеи в Казахстан вообще никогда не смогут проникнуть.

– На то они и официальные, ангажированные властью эксперты… Да, в стране разные эксперты сейчас очень много выступают в поддержку нынешней власти и очень активно – против любых попыток заявить о необходимости политических реформ. Понятно, что эти господа абсолютно не подкованы с точки зрения даже сравнительного компаративного анализа. Далеко за примером ходить не надо. Взглянем на постсоветское пространство, на тот же самый для нас соседний Кыргызстан. Вот центральноазиатское государство, где впервые не так давно прошли самые честные, по сравнению с другими странами Центральной Азии, конкурентные президентские выборы. Сооронбай Жээнбеков стал президентом именно в результате этих выборов. Киргизия сегодня – страна, граждане которой пытаются построить парламентскую республику, в отличие от всех президентских систем, которые в Центральной Азии существуют.

Либо возьмем, чуть дальше географически, Грузию и Армению – страны, где тоже существовали в течение долгого времени авторитарные или полуавторитарные, сильно коррумпированные режимы. Потом их сменили режимы демократические более-менее. Эти все республики, как и Казахстан, вышли из "советской шинели". Но почему-то там мы видим определенные тренды в сторону демократического движения, другие модели более-менее открытого, транспарентного политического развития. И тут вам в Казахстане почему-то заявляют, что "народ не готов к демократии". В принципе, это был любимый тезис самого Нурсултана Назарбаева. Все это от лукавого. Потому что как народ будет готов к демократии, если ему не дают возможности почувствовать себя в демократической среде, не дают возможности участвовать в честных выборах. Эти все тезисы о деспотии, конечно, абсолютно сырые, и они очень сильно разбиваются о реалии, которые мы наблюдали в других постсоветских странах, где народ и оппозиция смогли сформировать иную политическую систему.

​– Токаева некоторые называют будущим казахстанским "мостом" между Западом и Востоком. Он окончил в Москве МГИМО, учил китайский язык, вообще очень много языков знает, потом немало времени работал в Пекине. Вы согласны с таким мнением, если говорить о будущей внешней политике страны?

– Токаев, он везде это подчеркивает, будет послушно продолжать проводить многовекторную внешнюю политику, которую Назарбаев в свое время заложил. В принципе, это единственный, может быть, плюс в правлении Назарбаева. Хотя внутри казахстанского общества мы наблюдаем сегодня сильный рост и антироссийских, и антикитайских настроений. После Назарбаева, когда его уже не будет физически, любому, кто займет пост президента, придется учитывать этот момент, потому что внутреннее давление на руководство Казахстана будет усиливаться. Антироссийские и антикитайские настроения в Казахстане особенно набирают оборот, соответственно, после 2014 года, в связи с аннексией Крыма и агрессии против Украины, а что касается Китая – в связи с "лагерями перевоспитания" для уйгуров и казахов, которые открылись в Синьцзяне. Поэтому у Токаева в любом случае будут проблемы в будущем.

​– На что следует Кремлю обратить внимание после этих выборов? Или вряд ли в отношениях России и Казахстана что-то быстро изменится?

– Нужно исходить из того, что внешняя политика всех постсоветских государств очень персонифицирована и базируется на личных симпатиях и антипатиях лидеров этих государств. Я думаю, что именно Назарбаев был единственным постсоветским руководителем, которого Владимир Путин более-менее уважал и признавал за равного и по причине возраста, и с точки зрения статуса. После ухода Назарбаева любой другой руководитель Казахстана Путиным будет восприниматься по-другому, точно не в качестве равного партнера.

Россия, конечно, сейчас очень внимательно следит за событиями в Казахстане. Естественно, Токаева в Москве будут поддерживать именно как преемника Назарбаева. Но руководство России также, я думаю, будет четко понимать, что в ближайшие 15, а может быть даже лишь 10 лет, в Казахстане может многое измениться. Казахстан – единственный участник Евразийского экономического союза, где изначально уже были сильны антиевразийские настроения. И еще в нашей стране сегодня наблюдается сильный рост национально-патриотических настроений, как в свое время это было на Украине – что также должно тревожить Кремль.

– То есть с учетом наличия немалого русского национального меньшинства в Казахстане, с учетом внешней политики Москвы в последние годы в отношении всех ее соседей в Нур-Султане должны неизбежно с опаской поглядывать на север?

– Если речь идет об официальной позиции, я лично считаю, что наша власть слишком преувеличивает важность партнерских связей с Россией. Проблема Казахстана в том, что Россия воспринимает Казахстан не в качестве равного партнера, а больше, как сателлита. Это наша вина, потому что, входя в Евразийский экономический союз и будучи членом ОДКБ, мы, по сути, попали в некую ловушку. Ведь с точки зрения Москвы, раз мы являемся членами этих организаций, мы должны Россию поддерживать по всем направлениям ее внешней политики. Хотя со стороны российских экспертов и отдельных политиков очень часто, особенно в последнее время, звучат претензии в адрес нашего государства – что Казахстан пытается "сидеть на многих стульях".

Что касается казахстанской общественности, я об этом уже говорил, здесь отношение к России неоднозначное. Оно очень сильно ухудшилось после 2014 года и, скорее всего, будет ухудшаться и далее. Многие в Казахстане воспринимают Россию не в качестве надежного партнера, а как угрозу. В случае некой дестабилизации обстановки после смерти Назарбаева, например, если внутри элиты начнутся открытые межклановые столкновения, в обществе будут конфликты, я думаю, внешний российский фактор начнет очень сильно проявляться и Москва станет активно вмешиваться во внутреннюю политику Казахстана, сильнее, чем другие страны. Опять же это связано с тем, что Казахстан – это соседнее государство для России. Для нас существует очень большой риск, что Кремль попытается использовать некие гибридные методы давления на Казахстан, как это было на Украине: и информационное давление, потом, возможно, военно-политическое, через создание неких искусственных пророссийских движений на территории Казахстана и через поддержку каких-то пророссийских политиков, как и на Украине.

– Стоит ли, при любом результате, обратить внимание на фигуры тех кандидатов, кто 9 июня займет второе и третье места по числу набранных голосов? Это будет барометром настроений в казахстанском обществе?

– Абсолютно нет. Учитывая то, что эти выборы в Казахстане не являются конкурентными, что подсчет голосов будет не транспарентным, рассматривать эти выборы как некую лакмусовую бумажку общественных настроений неправильно. В этом-то и проблема самой нашей власти! Она даже с помощью этих выборов не сможет четко понимать реальный расклад сил в стране, с точки зрения поддержки власти или оппонирования ей. И кто бы ни занял второе место или третье – это не будет играть никакой роли. Потому что большинство кандидатов – игрушечные куклы.

Если даже Амиржан Косанов, представитель оппозиции, займет второе место, это не будет говорить о том, что в будущем у него могут появиться какие-то серьезные шансы. Потому что часть даже казахстанской оппозиции его не восприняла в качестве своего представителя. Но есть и другие, более интересные моменты: в Казахстане появилась более общественно-активная молодежь, которая сейчас пытается войти в политику. И самое интересное то, что эта молодежь не связана со старой оппозицией. Я думаю, что в Казахстане появляется новая оппозиция, среди молодых людей. Возможно, в будущем из их среды вырастут и новые лидеры.

– В казахстанском обществе сейчас уже стало принято говорить о проблемах, связанных с властью, о том, как руководит страной Токаев, а до него, конечно, 30 лет Назарбаев?

– Да, в отличие от других стран Центральной Азии (может быть, за исключением Кыргызстана), в последние годы в Казахстане шла очень мощная дискуссия, в том числе и публичная, по поводу и транзита власти, и постназарбаевского Казахстана. В 2013 году, например, мы с моими коллегами издали даже в Казахстане книгу под названием "Сумеречная зона, или ловушки переходного периода", это первая книга, посвященная именно прогнозу для постназарбаевского Казахстана. Мы на свой страх и риск ее издали, я сам ее профинансировал. Мы пытались понять – будет ли тема транзита власти в Казахстане запретной либо открытой? И на удивление, отношение власти к этой книге было довольно снисходительным. После этого тема "преемника" здесь обсуждалась очень активно. Да, дискуссия идет очень мощная, особенно в социальных сетях, по поводу политического развития страны, о том, что должны делать власти, что не должны, какую власть хотят видеть казахстанцы, а какую не хотят. В этом плане мы, конечно, отличаемся от Узбекистана, Таджикистана или Туркменистана.

​– В январе этого года тогда еще президент Нурсултан Назарбаев в ежегодном послании заявил, что к 2030 году Казахстан обязательно войдет в число 30 наиболее развитых государств мира. В связи со всеми последними событиями можно сегодня верить, что прогноз этот сбудется?

– Нет. Я в этом плане абсолютный скептик. Могу привести, например, точку зрения Азиатского банка развития либо Всемирного банка, которые относительно недавно предупредили Казахстан, что он может оказаться в "ловушке среднего роста". И одна из причин связана с тем, что за 30 лет Казахстан не изменил структуру своей экономики, она до сих пор сырьевая. То есть Казахстан не стал инновационным государством. И это большой риск для будущего государства.

30 развитых стран мира – это в основном государства, которые вошли уже в стадию Четвертой индустриальной революции. У многих из них нет своего сырья, они очень активно развивают инновационную экономику, высокие технологии и так далее. В этом плане Казахстан, к сожалению, сильно от России не отличается. Так что наш шанс войти в этот список – очень мифический. И потом не стоит забывать, что большинство из 30 развитых стран мира – это демократические страны, за определенным исключением. Если вы хотите создать развитую конкурентную экономику, вам нужно иметь более-менее открытую политическую систему, не коррумпированную. Но в Казахстане, к сожалению, такого процесса не видно.