«Всю жизнь работаю на государство»: как в России выживают люди без гражданства

1 ноября президент России Владимир Путин представил новую концепцию миграционной политики, призванную улучшить условия для переселения соотечественников из-за рубежа. При этом многие люди, живущие в России, годами безуспешно пытаются стать ее гражданами. Они не могут официально работать, получать образование, медицинскую помощь и пенсию, заключать брак, регистрировать своих детей. Со времен распада СССР у сотен тысяч людей в России нет документов, подтверждающих личность.

​Девочка ниоткуда

Алике, дочери Шухрата Мамурова и Екатерины Зайнулиной, в декабре исполнится 14 лет. Но паспорт она вместе со сверстниками получить не сможет. У девочки нет свидетельства о рождении – когда его нужно было зарегистрировать на родине, в Новосибирске, маму посадили в тюрьму. Алика осталась с отцом, ранее гражданином Узбекистана, а сейчас – России, в 2008 году они переехали в Воронеж. Екатерина Зайнулина освободилась спустя девять лет, но на просьбы прислать из Новосибирского роддома справку отвечает отказом.

– Мы с мамой насчет этого разговаривали, и она говорит: "Ты понимаешь, мне стыдно обращаться в роддом". И больше мы не общаемся, – говорит девочка. – Ей стыдно пойти взять справку, что я родилась! За 14 лет она не могла сделать ребенку документы.

В школе Алика носит фамилию отца, хотя юридически их отношения не подтверждены буквально ничем. На запросы в роддом или ЗАГС Шухрату неизменно дают понять, что он не имеет права получить дубликат справки о рождении дочери, поскольку его брак с Екатериной был гражданским. Пока что Алике все это не мешает, хотя она знает: если не оформить паспорт, придется платить штраф.

– У нас в классе пока никто паспорт не получал. Я пытаюсь вообще не обращать внимания на то, что у меня нет документов, чтобы не забивать себе голову, – говорит Алика.

Четыре года назад такая же проблема стояла и перед старшей дочерью Мамурова, сводной сестрой Алики. Ее мать тоже оставила Шухрата и ребенка без документов. Но тогда имелась выписка из роддома, благодаря ей и ДНК-тесту установили отцовство. Сейчас девушке 18, она уже работает и живет отдельно.

ДНК-тест, на который надеются Мамуровы и в этот раз, назначается судом. Чтобы дойти до суда, не имея на руках даже справку из роддома, в апреле Алика с бабушкой, матерью Шухрата, подали заявление об установлении личности в Новоусманский паспортный стол.

– Они, когда мы зашли, даже не хотели разговаривать, – вспоминает девочка. – Говорили: "В этом нету смысла". Но потом вроде бы начали расспрашивать, мы им показали собранные документы. Ну, они сказали: "Мы посмотрим и отправим запрос в Новосибирск, через полтора месяца приходите".

Вскоре многих работников паспортного стола уволили. В мае новые сотрудники заявили Алике, что не получали её заявления.

– Нам сказали: "Если мы будем искать каждый пропавший документ, это займет очень много времени, а у нас есть люди поважнее вас". Они сказали: "Это найти просто нереально". Как я понимаю, они даже и не отправили запрос в Новосибирск. Иначе что-то бы пришло, хоть какая-то бумажка была бы, – считает Алика.

Собирать все справки, писать заявление придется заново. Пока Алика юридически как будто не существует. Без документов после школы невозможно ни учиться дальше, ни устроиться на работу.

Иностранец на родной земле

Геннадий Илюхин родился в 1953 году в бывшем Сталино (ныне Донецк). Затем до августа 1990 года жил в Казахстане.

– Потом там стали выдавливать русское население, – говорит Илюхин. – Я перебрался в Читинскую область работать мониторщиком – промывал золото на государственном прииске. В 1992 году получил прописку и встал в очередь на квартиру. А потом вдруг произошла утрата гражданства.

Тогда, в начале девяностых, несколько лет не было новых бланков паспортов. А когда они появились, и в 1998 году Илюхин пришел, наконец, в паспортный стол Красночикойского района, сотрудница отказала в выдаче нового документа.

– Она спрашивает: "А где ты находился 5 месяцев 17 дней?" А я за год до того выписался из одной деревни и прописался в соседней, и в этот срок как раз шли эти изменения. Я работал, у меня была трудовая книжка, – рассказывает Илюхин. – Злонамеренно ли она отказала? Не знаю. Но я 26 лет маюсь. Я пошел в милицию, потом к прокурору. "Мы ее заставить не можем", – отвечали везде. А она говорит: "Езжай за свидетельством о рождении в Донецк".

Помочь обещал глава администрации Красночикойского района Виктор Негодяев – но не просто так, а в обмен на строительство дома. Два года Геннадий работал на его стройке за питание и сигареты. В 2000-м Негодяев сообщил, что Илюхин не получит ни расчета, ни паспорта.

– Тебе, говорит мне Негодяев, все-таки придется ехать в Украину, я уже не глава администрации, я завертелся и забыл о твоих документах. А для заработка денег на дорогу собери в тайге кедровых шишек и продай их, – пересказывает Геннадий. – Я только к весне-лету смог отправиться в Донецк. Снял комнату, встал на учет, получил свидетельство в ЗАГСе Буденновского района. Но возвращаться не стал – а куда? Где там остановиться? Жилья так никому и не дали, потому что прииск развалился. А чтобы документы Украины получить, деньги нужны на поездки в посольство в Харькове. Устроился на завод: работал много, а получал, как дворник. В 2014-м пошли слухи, что за голову россиянина дают награду. Директор вызвал и сказал: "Гена, кто-нибудь тебя сдаст. Уезжай. Мы тебе соберем деньги".

Геннадий направился в село Архангельское Тульской области – был там когда-то на заработках. Прежних знакомых уже не застал, но нашел работу на небольшом частном заводе "Стройтехплюс" – помогал окашивать территорию, сторожить. С одним из хозяев по имени Абдулла Илюхин часто ругался – "поправлял, когда он неправильно произносил слова" – так что, в конце концов пришлось искать новое место. В 2016 соседский фермер увез Геннадия в село Карабали Астраханской области.

– У фермера фактически попал в рабство, – рассказывает Илюхин. – Заикнулся про заработанные деньги – был скандал. Попасть в Воронеж помог друг Саша, сперва он поселил меня в монастырь в Задонске. Это как тюрьма. Курить можно там-то и там-то, а я закурил не там, и меня попросили уйти. Саша нашёл мне жильё в Воронеже. С прошлого октября живу в "Доме милосердия" (проект "Дом милосердия" Благотворительного фонда святителя Антония Смирницкого – РС). Я иностранец на собственной земле. Я же не бухаю. Я всю жизнь работаю на это государство, должно же и это государство для меня что-то сделать!

Илюхин ходил в правительство области и приёмную "Единой России". В департаменте соцзащиты на один из запросов ответили, что "губернатор и правительство не обладают полномочиями вмешиваться в деятельность государственных органов власти (МВД, прокуратура и т.д.)". В конце концов, Илюхин, как и семья Мамуровых, обратился за помощью к Вячеславу Битюцкому в Дом прав человека.

​"ЛБГ не считаются за людей"

Председатель "Воронежского Мемориала" Вячеслав Битюцкий как юрист сети "Миграция и право" дважды в неделю ведет прием в воронежском Доме прав человека. Он помогает мигрантам, беженцам, вынужденным переселенцам и апатридам.

– С возникновением пятнадцати государств из одного появилось огромное количество людей, которые хотели бы иметь гражданство России, но оказались вне ее. Это не так часто бывает на земном шаре, – говорит он о феномене лиц без гражданства. – Причин, почему людям не выдали паспортов Российской Федерации, может быть много. Например, человек потерял документы, или ему не выгодно было показывать их, или он находился в долгосрочном отъезде, но не мог этого доказать, или сидел в тюрьме. Кроме того, когда изменилась экономика страны, множество государственных предприятий попали в частные руки. Документы со старых предприятий передавались редко.

Эксперт Комитета "Гражданское содействие", специалист по проблеме лиц без гражданства Елена Буртина считает, что проблему, созданную распадом Союза, усугубил принятый в 2002 году закон "О правовом положении иностранных граждан в России".

– В нём не был предусмотрен механизм легализации лиц без гражданства, законно проживавших в России: граждан бывшего СССР и их детей. В результате целая группа населения была делегализована, – говорит Буртина.

– Законодательство в отношении них не уточняет, какими правами обладают эти люди, распространяются ли на них права человека, – поясняет Вячеслав Битюцкий. – Эта ситуация не меняется уже 27 лет. В девяностые не было жестких установок следить за людьми, бардак был повсеместным. В нулевые законодательство стало наращивать строгость.

Чтобы предоставить гражданство, МВД обязано установить личность. Для этого нужно принести фотографию, сдать отпечатки пальцев и написать что-то типа автобиографии.

– Вот тут и начинаются сложности, – рассказывает Вячеслав Ильич. – Биографии пишут по самодельным анкетным данным, не только неточным, но иногда и неправдивым. Множество людей не заинтересованы себя проявлять. Потому что проявить себя в государстве – уже попасть под подозрение и наказание.

Битюцкий приводит типичную ситуацию. На вопрос сотрудника МВД апатрид отвечает: "Помню, что родился лет 30 назад на Дальнем Востоке, родители переехали в Азербайджан, там началась война, они уехали в Туркмению, а затем в Москву. Потом они разошлись. Где искать свои старые документы, я не знаю". Среди таких людей, уверяет правозащитник, многие находятся в возрасте 30-50 лет.

– Их отфутболивают: "Напиши что-нибудь и предоставь документы. – Какие? – Свидетельство о рождении, справку о смерти родителей". После такого разговора человек больше в МВД не придет – у него ничего нет. Такие же проблемы у цыган – поди найди, когда и где они родились. Но они же люди! Как правило, совсем не плохие. Но измученные государством, его нежеланием решать эту сложную проблему. И люди идут ко мне, потому что им никто не помогает. С человека без документов ничего не возьмешь. А граждане интересуют наше государство лишь как источник налогов. Это проблема всей России – лиц без гражданства (ЛБГ) не считаются за людей.

Битюцкий подчёркивает, что лица без гражданства часто находятся на грани психологического срыва, многие готовы снова сесть в тюрьму или работать неофициально. Они кладут плитку и красят заборы, получая наличные.

Нежелательные сограждане

Парадоксально, но многих не признают гражданами даже после тюремного срока.

– На мой взгляд, когда человек попал под суд, он уже должен пройти процедуру определения его гражданства, – считает Битюцкий. – Но у нас даже человек, отбывший наказание, не может получить документ о гражданстве. Когда он выходит на свободу, получает лишь справку об освобождении и деньги на билет туда, откуда его забрали. Чего тогда стоит его следственное дело, в котором он указан как гражданин России? Срок он отбывал именно в этом качестве.

Среди ЛБГ, действительно, немало бывших заключенных. Расул Мирзоев (49 лет, отец казах, мать русская) в 1990-е годы сел в тюрьму, вышел и жил по паспорту СССР: женился, работал, платил налоги и отчисления в Пенсионный фонд. Когда ужесточились правила, он попытался сменить паспорт, но в 2009 году снова попал в тюрьму. Мирзоев освободился в январе 2018 года и снова обратился в УФМС, но получил ответ, что архивы утеряны, и он не числится в базах данных. Восемь месяцев Мирзоев провёл в центре временного содержания иностранных граждан (ЦВСИГ). Как специалиста-электрика его готовы брать на работу, но только когда (и если) он получит новый паспорт.

Точно так же без документов, дающих право пребывания на территории России, людей отпускают из ЦВСИГ (Центра временного содержания иностранных граждан). Оказавшись вне центра, человек тут же становится мишенью для полиции – за отсутствие документов и регистрации полагается штраф от 2000 рублей.

– Государство содержит эти центры, кормит людей, которых Минюст записывает в ЛБГ и снабжает справкой о том, что их пребывание в российском государстве нежелательно, – комментирует Битюцкий. – А где их пребывание "желательно", если они вообще нигде никогда больше не были, кроме СССР? По такой бумаге от Минюста МВД обязано депортировать людей за счёт России. И вот они сидят, ждут депортации, которой никогда не будет, потому что ни одно государство их не примет. Минюст и МВД не выполняют своих функций, потому что пытаются депортировать людей в никуда. В законе ЛБГ приравнены к иностранцам, но разве это логично, если их некуда отправить, кроме как на Луну?

Действующее законодательство почти никак не учитывает особенности ЛБГ. Однако летом МВД внесло в Госдуму законопроект об урегулировании правового статуса лиц без гражданства, и Елена Буртина надеется, что это изменит ситуацию к лучшему:

– Законопроект предусматривает выдачу удостоверений личности ЛБГ, дающих право пребывания в России, право трудиться без патентов и разрешений на работу, а также возможность бывшим гражданам СССР получать гражданство России в упрощенном порядке. Это серьезный шаг в правильном направлении. Проект имеет ряд недостатков (например, ограничивает свободу передвижения), тем не менее, крайне важно, чтобы он был принят, – говорит Буртина.

Действовать новый закон, если пройдет Госдуму, начнет не ранее 2020 года.