В селе Сарс Пермского края России сегодня шестиклассник пришел на урок с карабином "Сайга". Подросток поставил одноклассников к стенке и дважды выстрелил – в потолок и стену. Как сообщают СМИ, он был жертвой буллинга, информирует проект русской службы Радио Свобода "Сибирь Реалии". Позднее директору школы удалось уговорить его отдать оружие, никто не пострадал. В октябре СМИ буквально захлестнула волна сообщений о подростковом насилии. В Махачкале школьник убил своего одноклассника ударом ножа в сердце. В Чите 14-летняя школьница погибла от рук своего сверстника. На Чукотке задержали подростка, который угрожал устроить стрельбу в школе, и нашли у него пневматическое оружие. В школах Новосибирска произошло подряд два ЧП: 8-летнему мальчику во время драки сломали позвоночник, а семикласснице проткнули линейкой глаз.
Родители покалеченных детей говорят, что на преследование со стороны других школьников дети жаловались в течение несколько месяцев, но руководство школы ничего не сделало. Эксперты считают, что причина подобных ЧП – в низкой квалификации школьных психологов и социальных работников.
"То урок сорвут, то поколотят"
16 октября в Чите задержали 15-летнего подростка по подозрению в убийстве 14-летней девушки. Об этом сообщили в Следственном комитете по краю, добавив, что он сознался в убийстве на допросе с участием законного представителя, педагога и адвоката. В ведомстве не сообщили детали преступления, но отметили, что в момент преступления оба подростка были трезвыми.
О том, были ли ранее жалобы на агрессию со стороны подозреваемого, в СК не уточнили. Известно, что такие жалобы поступали руководству двух новосибирских школ, в которых за прошедшие две недели произошло сразу два серьезных конфликта между учениками, закончившихся серьезными травмами.
У дочери сильно поврежден хрусталик глаза, его необходимо заменить. Врачи не обещают, что у нее когда-нибудь восстановится зрениеМама пострадавшей
10 октября стало известно, что семиклассник новосибирской гимназии №7 проткнул линейкой глаз своей однокласснице. Девочка попала в больницу. Экспертиза еще не оценила окончательный вред ее здоровью, но по словам мамы, Ксения вообще не видит правым глазом.
– Ксюше пришлось провести серьезную операцию, возможно, будет еще одна. У дочери сильно поврежден хрусталик глаза, его необходимо заменить. Врачи не обещают, что у нее когда-нибудь восстановится зрение. На сегодня одним глазом Ксюша вообще не видит, – рассказывает ее мама Евгения, попросившая не называть фамилию.
По ее словам, в день ЧП три одноклассника преследовали Ксюшу и ее подругу, один из них вытащил из бокового кармана ее ранца треугольник, а несколько минут спустя окликнул девочек и бросил в них угольник с расстояния в несколько метров. Тот воткнулся девочке в глаз.
– Понимаете, это не случайность. Эта травля длится уже два года. Те самые трое одноклассников регулярно приставали к дочери и другим школьникам. В какой-то момент на наши постоянные жалобы на травлю учителя предложили дочери перейти на домашнее обучение! – говорит мама девочки. – После перехода из начальной школы в среднюю Ксюша попала в класс с этими тремя и сразу началось: то они урок сорвут, то толкнут, то у кого-то что-нибудь отберут или поколотят. Год назад один из этих ребят ударил Ксюшу коленкой по голове. После этого инцидента учителя наконец решили поговорить с мамой мальчика – она ответила: "Дети играют, ничего страшного, никакого умысла плохого не было". Через пару недель дочь опять пришла с разбитой бровью: один из этих ребят бросил в нее корректор. Все эти месяцы я регулярно жаловалась на их поведение учителям, но без результата. И сейчас вижу, наказания для виновника того, что дочь частично зрения потеряла – его не будет. Недавно педсовет был – мальчик стоял и ухмылялся, говорил, что несовершеннолетний, и всерьез его не имеют права наказать. И действительно, что ему грозит? Он уже состоит на учете в отделе по делам несовершеннолетних. В итоге решать проблему учителя предложили за счет моей дочери! На этом же педсовете мне вновь порекомендовали рассмотреть вариант домашнего обучения для Ксюши. В итоге им проще выдворить из школы жертву, а не воздействовать на тех, кто травит школьников. Сейчас моя дочь лежит в больнице после операции, а ей в мессенджер эти хулиганы пишут оскорбления и в пабликах пишут разные гадости про нее.
Под этой новостью читательница Сибирь.Реалии Ирина Ганжа написала об аналогичной травле в школе Кемерова:
– Живём в Кемерово, в классе буллинг. В 4 классе дочь избили на уроке физкультуры. Сейчас в пятом, был кибербуллинг, оскорбления, физическая агрессия. Полгода пытаюсь заставить лицей реагировать. Травят не только мою, администрация лицея бездействует, – оставила комментарий Ирина Ганжа.
Неделей ранее – 4 октября – стало известно о том, что в другой школе Новосибирска 8-летний Кирилл получил компрессионный перелом позвоночника на перемене. Ребенок получил травму от других учеников, но сотрудники школы №1 ему не оказали никакой медпомощи, сообщила мама пострадавшего Наталья.
– Подобные преследования с травмами продолжаются в школе уже несколько месяцев. Мы в родительском чате периодически видим сообщения о том или ином нападении. Пишем жалобы в саму школу, но там называют это "играми"! Совсем недавно на гематомы и травмы, полученные в школе, пожаловались родители еще нескольких учениц. Им в ответ другие родители пишут, что дети из-за этих "игр" не хотят идти в школу. Насколько я знаю, виновных никак не наказали. Даже на время не отстранили, – говорит Коротаева. – Волнует не только отношение руководства к проблеме, но и позиция учителей. Я о травме сына узнала только вечером, когда ребенок с трудом сам вернулся домой. К нему никто не подошел, не спросил, почему он пролежал на полу несколько минут, почему с трудом идет. Увезла его в больницу – врач диагностировала компрессионный перелом, ему сейчас нельзя ходить дольше 15 минут в день. Этот режим минимум на три месяца! Поэтому Кирилл в школу не ходит, на лечении. Позже мне прислали видеозапись инцидента – это даже с натяжкой нельзя назвать игрой, это настоящее издевательство, которое длилось всю большую перемену – 25 минут! На видео сына бьют кулаками в спину, зажимают в углу, потом с разбега роняют на пол, пробегают по нему лежащему, таскают за волосы, выворачивают руки, кидают копчиком на порожек между классами! Он умолял проходящих учителей помочь ему – те равнодушно проходили мимо. Какое-то время Кирилл неподвижно лежал на полу, но к нему никто из учителей даже не подошел!
По словам Натальи, о деталях произошедшего она узнала от сына, других учеников школы и их родителей, а из школы ей в итоге так никто и не позвонил.
В самой школе редакции отказались прокомментировать случившееся, сообщив, что "директора нет на месте". В гимназии №7 от комментариев отказались вообще, посоветовав обратиться в пресс-службу департамента образования. Чиновники на запрос редакции также не ответили.
В пресс-службе МВД по региону сообщили, что ведут проверку по случаю в гимназии №7, она еще не окончена. ЧП в школе №1 проверяет Следственный комитет. После известия о том, что у второклассника – компрессионный перелом позвоночника, глава Следственного комитета РФ Александр Бастрыкин поручил и.о. главы СК по Новосибирской области взять на контроль проверку этого инцидента. Те отрапортовали, что выясняют, почему учителя не проследили за безопасностью учеников.
"Практика заметания под ковер"
Нина Королева, учительница одной из школ Иркутска, признается, что в последние несколько лет учителя пытаются не углубляться в личные конфликты учеников из-за "не всегда адекватной реакции родителей и прессинга руководства".
У нас никаких способов воздействия не было, мы после того случая с ножом, максимум, что можем сделать – порекомендовать посетить психологаНина Королева
– Начнешь выяснять, почему ребенок агрессивный, расспрашивать про семью или пытаться поговорить с родителями – тебе еще и прилетит за это. Родители сейчас часто нападают на учителя, чуть только что не так. Понятно, что они должны быть на стороне ребенка в первую очередь, но прояснить ситуацию спокойно тоже ведь иногда надо. А они чуть что – в департамент образования, оттуда разговор простой – наказать, повезет, если руководитель в школе адекватный. Вот у нас не так давно случай был с девочкой, вела себя очень агрессивно, один раз "разбираться" с одноклассницей нож принесла. Повезло, что обошлось без его применения! Перед этим мы несколько месяцев ее маму вызывали на беседы, сами приходили, в ответ: "Вы все неправы, мой ребенок непогрешим". Встать на место родителей детей, которых она обижала – ни в какую, чуть что – писала жалобы на учителей в Минобразования. А у нас никаких способов воздействия не было, мы после того случая с ножом, максимум, что можем сделать – порекомендовать посетить психолога. Это дело добровольное. Выдохнули, когда они переехали и сами сменили школу, – объясняет Королева. – Кроме психолого-медико-педагогической экспертизы – никаких рычагов влияния у нас нет. Но для этого у ребенка должны быть проблемы с обучаемостью. И то к качеству этой экспертизы и последующей помощи – большие вопросы. У меня было три случая, когда пришлось учеников отправить, помогло только одному. А в случае проблем с поведением – никаких рычагов у нас нет.
Анна Копылова, юрист и координатор волонтеров в благотворительной организации "Журавлик", разработавшей первый в России антибуллинговый проект ТравлиNet, уверена, что отвечать за произошедшее будет школа.
– Что касается профилактики буллинга, то мы в "ТравлиNet всегда говорим, что проблема насилия в детских коллективах – это проблема взрослых, им с ней и надо разбираться. Профилактикой должны заниматься и школа – в лице школьного психолога, соцработника и учителей – и родительское сообщество, выступающее вместе со школой в тандеме. Также к проблеме агрессивного поведения детей в школах и травли должно быть привлечено внимание СМИ и некоммерческих, социальных организаций, работающих с детьми, – говорит Копылова. – Что касается конкретных случаев, приведенных вами выше, то отвечать здесь, безусловно, будет школа. В соответствии со статьей "Об образовании в Российской Федерации", именно образовательная организация несет ответственность за невыполнение или ненадлежащее выполнение функций, отнесенных к ее компетенции, за жизнь и здоровье обучающихся при освоении образовательной программы, в том числе при проведении практической подготовки обучающихся, а также за жизнь и здоровье работников образовательной организации при реализации образовательной программы. Именно школу Следственный комитет будет проверять и привлекать к ответственности. Это, кстати, не такая уж и редкая практика, когда за травму, полученную в школе (даже если травма нанесена учениками ученику) несет ответственность школа. Существуют судебные решение о привлечении к ответственности и учителей, и администрации школы. При этом очень странным лично мне представляется поведение учителей в школе, когда они говорят, что не вмешиваются в опасные игры детей под предлогом наказания со стороны руководства или родителей.
Заведующий лабораторией социологии образования Санкт-Петербургского филиала НИУ ВШЭ Даниил Александров считает, что подобное "невмешательство" в большей степени объясняется тем, что школы в России недостаточно подготовлены к работе с детской агрессией. По его мнению, при всех реформах образования подготовка учителей в этом плане не сильно отличается от того, что было 40 лет назад.
– Нужно понимать, что какой-то уровень подростковой агрессии – это, увы, неизбежная норма, она существует в любых странах, по всему миру. При этом причина школьной агрессии не столько в самой школе, сколько в ее социальном окружении. Если во взрослом окружении проблемы решаются силой, например, в семьях есть практики насилия, то дети переносят это в свою среду. Родители агрессивных детей, конечно, при этом склонны винить школу, а не самих себя. Подростки же плохо умеют справляться со своими эмоциями в любой точке мира. К сожалению, в системе образования руководство часто эту проблему воспринимает не как трудную норму, с которой нужно уметь работать, а как неприятную ситуацию, которую нужно спрятать. "И вообще у нас все хорошо, никто не курят, алкоголь не употребляют". Практика заметания под ковер, конечно, ни к чему хорошему не приводит, а приводит вот к таким крайним случаям. И я не думаю, что скрывать повседневные ситуации агрессии школьных директоров вынуждает строгое наказание, которое может последовать – скорее, опасение мелких конфликтов с родителями, боязнь за репутацию школы, недостаток информации о том, что делать в таких ситуациях.
Ведь самое важное, как самих подростков и их учителей учат справляться с агрессией в целом, а не только, как предотвратить крайние формы ее выражения. Большую роль в решении школьных конфликтов играют социальные педагоги и психологи. По крайней мере, они смогли бы ее сыграть. Но нередко они могут даже ухудшать ситуацию, поскольку не обладают достаточными знаниями и навыками. Многие наши социальные педагоги и школьные психологи просто не очень хорошо умеют работать ни с аутичными, ни с тревожными или депрессивными детьми, ни с конфликтными.
В ответ на происходящие ЧП появляются отдельные программы, спускаемые сверху, которые требуют отчетов и т.п. Но практика показывает, что временные кампании и формализованный подход приводит к тому, что бюрократическая нагрузка растет, а толку нет. Я считаю, что нужна долгосрочная программа современной подготовки социальных педагогов и школьных психологов. И это не федеральная задача, а региональная - нужны местные сети профессиональной поддержки социальных педагогов и школьных психологов. Они должны быть готовы к тому, чтобы быть изобретательными и очень чуткими в деле решения конфликтов среди несовершеннолетних. Действовать не по регламенту (здесь шаблонный подход не подойдет), а по ситуации. При этом хорошим специалистам в школах надо хорошо платить, а педагогам и психологам сейчас в школах платят неприлично мало.
FACEBOOK КОММЕНТАРИИ: