Наемники на миллиард. Как Кремль создавал миф, что не воюет с чеченцами

Звонкую песню про иноземных наемников, якобы в громадных количествах обретающихся на службе у Джохара Дудаева, различные центры общественных связей силовых ведомств России завели ещё до начала большой войны в Чечне.

Продолжение темы о мифах "Моздокского фронта". Начало читайте здесь.

Авиамост Кабул – Грозный: сказка про афгано-дагестанскую границу

Ещё в ноябре 1994 года с особым размахом – как факт совершенно установленный (при этом без малейших ссылок вообще на какие-либо источники, даже и "агентурные") – подавались сведения о сотнях и даже тысячах афганских моджахедов, якобы обосновавшихся в Грозном и с нетерпением ждущих момента, когда же наконец можно будет отмстить этим "шурави". Никто при этом не задавался вопросом: что же это за такие моджахеды, которые в самый пик гражданской войны в своей стране вдруг массово рванули в Чечню, хотя у них и в Кабуле, и в Герате с Кандагаром своих дел было достаточно.

Никого не заинтриговал и вопрос, как они в таком количестве телепортировались в Грозном – ведь не существовало ни регулярных пассажирских рейсов Кабул – Ханкала или Кабул – Северный, ни хотя бы таких чартеров – даже и с транзитом, скажем, через Баку. Да и на каком языке, как и с кем они тогда в таком количестве объяснялись, откуда было взяться в Чечне массе переводчиков с пушту или дари – не на языке же жестов было объясняться, планировать боевые операции, исполнять команды? Именно присутствием этих несметных масс афганских моджахедов и мотивировали воздушные налеты российской авиации на Грозный в конце ноября – начале декабря 1994 года (сразу после провала "танкового штурма" 26 ноября).

Официозные СМИ тогда дружно заговорили именно про афганских моджахедов, якобы поселившихся в гостинице "Кавказ". У нас, находившихся тогда в Грозном журналистов, это вызывало лишь приступы смеха: достаточно было лишь взглянуть на эту гостиницу, едва ли не подчистую разгромленную как раз во время ноябрьского "танкового штурма", чтобы убедиться в абсурдности этих утверждений. В ней просто было невозможно жить: стекла выбиты вместе с рамами, выбиты двери, снесены перекрытия, нет ни света, ни отопления, ни воды. А уж бомбежки и вовсе на наших глазах вскоре превратили ту бывшую гостиницу в руины… Да и можно ли скрыть на маленьком пятачке войны сотни бросающихся в глаза чужеземцев? Ни в те дни, ни позже – во время собственно штурма Грозного, да и вообще за всю чеченскую войну афганских моджахедов я не видел ни разу и нигде, как их не увидел никто из множества работавших там журналистов, российских и иностранных.

Между тем афганский сюжет крутили ещё долго, по ходу вплетая в него орнамент про наймитов и из других краёв. "Большинство из них [наемников] из Афганистана, – утверждал на пресс-конференции в Моздоке директор ФСК Сергей Степашин, – 60–70 человек с Западной Украины, некоторое количество из Прибалтики (женщины-снайперы), есть и таджикские оппозиционеры" [Красная звезда, 1994, 31 декабря]. "На территории Афганистана созданы и действуют с середины ноября пункты по набору добровольцев из числа моджахедов для их направления в Чечню" [Коммерсант, 1995, 18 января]. Да и вообще, выдала военную тайну главная газета Минобороны, большая часть воюющих в Чечне – наемники, моджахеды-афганцы, египтяне, иорданцы, азербайджанцы, украинцы, прибалты [Красная звезда, 1995, 8 февраля]. "Наемников – не счесть", – гласил заголовок в "Российской газете". – Среди них 700 человек из Афганистана <…> Около 350 наемников прибыло из Пакистана, 300 – из Турции, по 50 – граждане Хорватии, Палестины, Ирана. Из Иордании – 20, Грузии и Абхазии – почти 1000, стран Прибалтики – около 200, Украины – 150, Азербайджана – 200", да ещё "из различных уголков России, Молдавии, Приднестровья и Белоруссии" [Российская газета, 1995, 22 февраля].

Цифры и география поддержавших Джохара Дудаева ширились день ото дня: "из Дагестана в Чечню убыло около 200 наемников, вербовка которых была организована Исламской партией Дагестана", "часть бойцов полка патрульно-постовой службы и ОМОН Ингушетии убыла в Чечню и участвовала в боевых действиях на стороне Дудаева", "в формированиях Дудаева прошли подготовку около 500 боевиков ингушской национальности и примерно такое же количество учится в спецшколе Республики Грузия, где готовят егерей для разведывательно-диверсионных действий в горах, а также снайперов", "замечены боевики с Украины численностью до батальона", само собой, как уже писал, "в центральных районах Грозного были замечены женщины-снайперы – члены организации "Белый чулок", а "в Грозный прибыл отряд снайперов "Черный тюльпан", да ещё и с карабахского фронта – "отряд афганских моджахедов численностью до 200 человек", там же в куче и "Серые волки" – которые что-то дам делают, "по информации ФСК Дагестана", и инструкторы из Азербайджана, Афганистана, Турции и Пакистана "на базах в Шалинском и Веденском районах Чечни" [Коммерсант, 1995, 18 января].

Судя по всему, порой в СМИ сливали и то, что ложилось на стол высшим руководителям силовых ведомств в качестве официальных донесений. Так, военный журналист полковник Николай Асташкин в своей книге привёл текст шифровки, якобы направленной командованием погранвойск министру обороны России Павлу Грачеву и вице-премьеру правительства Николаю Егорову. По состоянию на 18.00 31 декабря 1994 года, говорилось в документе, "в Грозном находятся наемники из Афганистана и Пакистана, которые занимаются боевой подготовкой с ополченцами (обучают владению различными видами оружия и тактике боевых действий в городе). К боевым операциям они привлекаются только на угрожаемых направлениях и в крайних случаях". Пункт 2-й шифровки сообщал про "статус особого подразделения", которое "имеет формирование "белые колготки", состоящее из женщин-снайперов из Прибалтики", которым якобы ежесуточно "выплачивается по 1 тыс. долларов США", да ещё и по "1,5 тыс. долларов за каждого убитого российского офицера дополнительно".

Также в документе сообщалось, что "на стороне Дудаева задействовано до 400 украинских националистов, прибывающих в Грозный по объездным дорогам из Элисты..." [Асташкин Н. С. По волчьему следу. Хроники чеченских войн. М., 2005, с. 120]. Объездные дороги из Элисты! Как 400 хлопцев, которые, если верить справке, каким-то образом лихо прогарцевали с Украины, прошли незамеченными 550 километров (по прямой) от украинской границы до Элисты? Неудивительно, пишет полковник Асташкин, что "заносчивый и амбициозный" Павел Грачев "и слышать не хотел о каких-то там наемниках, "белых колготках" и прочей нелепице" [Там же]. Кстати, ведь помимо тех украинцев из Элисты, как поведал полковник Асташкин, "в рядах бандформирований Дудаева находились наемники из таких стран дальнего зарубежья, как Шотландия, Саудовская Аравия, Афганистан, Пакистан, Ирак" [Там же, с. 198]. Шотландцы действительно впечатляют. Тем паче, не только этот полковник их поминает: шотландцев будут разоблачать ещё и в мае 1996 года [Известия, 1996, 12 мая], насчитав их целых восемь единиц. Уж почти четверть века прошло с поры выявления тех шотландцев, но всё не перестаю изумляться гениальной прозорливости соответствующих служб: как сумели вычислить именно шотландскую сущность "солдат удачи", которые, хоть и горцы, но по чеченским горам явно не в килтах бегали?

Вскоре и сам Павел Грачев тоже заговорил про наемников, что объяснимо: ему ведь тоже надо было оправдываться за тяжелые потери и страшные провалы. Не признавать же публично, что его танковые колонны остановили и пожгли обычные чеченцы без специальной военной подготовки. Впрочем, дружественные СМИ – с подачи "надежных источников" – делали это намного чаще министра обороны. Например, рассказывали про некий исламский батальон "Фатх", который укомплектован "уроженцами Турции, Иордании, Ливана", что "к Дудаеву прибыли группы иностранных наемников из Боснии", а затем оттуда же "приехали еще 200 наемников-мусульман", в том числе "алжирцы из экстремистской организации "Эмир Абдель Кадер", сирийцы из "Исламского освобождения Сирии", саудовцы из "Организации исламской революции", йеменцы из отрядов "Солдаты Халифа Рашида" [Комсомольская правда, 1996, 16 мая].

Повторяли это столь часто, что, похоже, и сами поверили. Во всяком случае, генерал Геннадий Трошев на полном серьёзе и слово в слово пересказал этот пассаж в своем "Чеченском рецидиве", даже не упомянув первоисточник: воевали, мол, только "отряды ваххабитов, костяк которых составляли иностранцы, в основном – арабы, проникнувшие в Чечню после развала бывшего СССР через не охраняемые тогда границы с Грузией и Азербайджаном. Наиболее известным отрядом иностранных наемников, активно действовавшим во время первой кампании, был батальон "Фатх", укомплектованный уроженцами Турции, Иордании, Ливана и других государств. Вместе с ними в 1996 году на стороне боевиков действовали более 200 боснийских мусульман, алжирцы из экстремистской организации "Эмир Абдель Кадер", сирийцы из "Исламского фронта освобождения Сирии", саудовцы из "Организации исламской революции", йеменцы из отрядов "Солдаты Халида Рашида" [Трошев Г. Н. Чеченский рецидив. Записки командующего. М., 2003, с. 102].

Ещё одной страшилкой начального этапа первой чеченской кампании был сказ про орды украинских наемников-националистов, количество которых исчисляли сотнями. Украинцы (точнее, люди с Украины) действительно воевали – факт неоспоримый, журналистами подтверждаемый, да никем и не оспариваемый. Но только количество их явно исчислялось не сотнями, а в лучшем случае несколькими десятками. Так что полагать, что именно они оказали решающее воздействие на ход боевых действий, по меньшей мере наивно. Да и к концу войны их практически не осталось: кто-то погиб, а кто-то уехал. А были то классические наемники или идейные бойцы, судить трудно. По крайней мере ни одного процесса по украинским боевикам тогда не было. И только в 2016 году осудили Николая Карпюка и Станислава Клыха, задержанных в 2014 году при въезде в Россию. Доказательств их участия в боевых действиях, по сути, не было, но самое интересное содержалось в показаниях, вошедших в обвинительное заключение. Там утверждалось, что во время штурма Грозного в декабре 1994-го – январе 1995 года "членов УНА-УНСО было около 500 человек" – и это только лишь на одной площади Минутка. И там же сразу говорилось, что "общая численность отрядов, направленных в Чеченскую Республику" теми же организациями, "составляла около 140 человек". То есть украинские организации отправили в Чечню 140 человек, из которых воюют – 500.

"Краснозвездная" липа

Если верить зафонтанировавшим тогда сводкам спецпропагандистов, против российской армии в Чечне воевали чуть ли не исключительно иноземцы: афганские моджахеды, пакистанские спецназовцы, турецкие и азербайджанские "серые волки", иранцы, иракцы, палестинцы, ливанцы, иорданцы, саудовцы, боснийцы, египтяне, алжирцы, казахи, таджики, узбеки, чехи, украинцы, литовцы, эстонцы, латыши, шотландцы и даже африканцы неизвестного происхождения. Однако в середине января – начале февраля 1995 года активно продвигали и ещё одну тему – русских наемников у Дудаева. Причем инициатива слива чаще исходила от источников как бы военных. Так, генерал Лев Рохлин на вопрос "правда, что на стороне Дудаева воюют наши пленные?" безапелляционно выдал: "Правда. …Иногда приходят из плена и работают разведчиками Дудаева" [Аргументы и факты, 1995, № 5].

Отметился по этой части и Михаил Леонтьев, отписавший в статье "Грязная война против российской армии" (в соавторстве с Марией Дементьевой): "Майор на передовой заводит нас в укрытие и показывает паспорт. Его нашли в кармане "заваленного" дудаевского наемника. Это русский с Алтая, Сергей Богачев. Штамп: женился 5 ноября. После отправился на войну подзаработать. 6 января его не стало. Майор попросил нас напечатать, чтобы другим неповадно было. К русским наемникам, воюющим за Дудаева, у наших солдат особый счет. Будьте уверены – в плен брать не станут" [Сегодня, 1995, 17 января]. Подано более чем доходчиво, почти открытым текстом: вот и этого специально не стали брать в плен, "чтобы другим неповадно было". На той же газетной полосе поместили и снимок, подписанный "Паспорт российского наемника, убитого в Грозном": разворот паспорта с фотографией симпатичного парнишки, виден номер документа – XI-ТО № 572276, дата рождения – 24 октября 1970 года, национальность – русский, место рождения – село Ермачиха Мамонтовского района Алтайского края, дата выдачи, печать отдела внутренних дел…

Отметилась насчет этого же убитого и "Красная звезда": тоже было расписано про наемников и как доказательство помещено фото паспорта того же Богачева. Смачнее всех по этой теме прокатился в очерке "Сорок четвертое декабря" "капитан" Владислав Шурыгин. Опубликовал он его в газете "Лимонка", но текст перепечатывался и в газете "Завтра", и в выпущенных позже книгах и сборниках о чеченской войне:

"Мертвый наемник лежит на спине запрокинув руки за голову. Первое, что бросается в глаза – русское молодое лицо.

– Кто такой? – спрашиваю у офицера, стоящего рядом. Тот держит в руках автомат убитого.

– Спроси вон у десантника. У него кажется его документы.

Спрашиваю. Усатый крепкий майор в камуфляже долго шарит по карманам, наконец вытаскивает паспорт.

Богачев Сергей Владимирович, родился 5 ноября 1976 года в селе Ерначиха Алтайского края. И точно, отметка о браке, пятого ноября 1994 года с Людмилой Буханцевой.

Месяц только и прожили. Что погнало его сюда? Почему он тут оказался, зачем взял в руки оружие, чтобы стрелять по своим, по русским?

Наемника уже не спросишь. Его удел теперь – безвестная позорная могила предателя. Но горечь остается".

Здесь человек – тот же, только вот иная дата рождения – какая-то совершенно нелепая, слишком уж "юная" и для "наемника", да и для молодожена, – попутно переврано название села, зато на всю страну названо имя молодой жены, точнее, уже вдовы… В более поздних публикациях Шурыгин текст подредактировал: убрал явно вымышленную дату рождения, изъял имя жены погибшего, но зато добавил: "В паспорте фото молодой женщины – наверное, жена". Но основной посыл остался тот же: вот, чуть не на глазах убили "наемника", вот, мол, и оружие его, и паспорт у меня на глазах извлекли…

У всех – один и тот же паспорт, все красочно описывают, как этот документ у них на глазах некий майор извлек из карманов боевика-наемника, убитого тоже чуть ли не только что, вот здесь. Все дружно сходятся в том, что убитый – это и есть тот самый человек, чьё фото на паспорте, все дружно клеймят, расходятся лишь в "мелких" деталях: то ли человека уже нашли убитым, то ли он отстреливался и был убит, то ли его все же взяли живым, но затем расстреляли… Загадка разрешилась вскоре: 3 февраля 1995 года газета "Красная звезда" публикует совершенно неожиданный материал, из которого следует, что Сергей Богачев вовсе не наемник, а кадровый офицер, армейский разведчик: он пошел в разведку и не вернулся. А потом его нашли…

Согласно той версии, служебное удостоверение офицер потерял, потому ему, мол, и пришлось воспользоваться паспортом. Тема "русских наемников" оказалась дутой "уткой", а "наемник" – армейский офицер, погибший при исполнении боевого задания: лейтенант, выпускник Новосибирского высшего общевойскового командного училища 1993 года, заместитель командира роты (по другим данным, командир взвода разведроты) 276-го мотострелкового полка. И вот его – с подачи, прежде всего, военных пропагандистов и главной военной газеты страны – уже после смерти опорочили на всю страну. Но затем "Красная звезда" хотя бы сделала попытку, пусть жутко неуклюжую, хоть как-то всё исправить. Другие же распространители этой лжи не сделали и попытки. А опус Шурыгина вышел уже после признаний "Красной звезды", 6 февраля, так что и у автора, и у редакторов было время внести правки.

Хотя, безусловно, с паспортом Богачева тоже много неясного: согласно всем тогдашним армейским нормам, никакого паспорта на руках у офицера и быть не могло – только служебное удостоверение личности. По версии начальника штаба полка, удостоверения офицер якобы лишился, когда был в отпуске, потому, мол, и в ЗАГС пошел, взяв свой гражданский паспорт. Возможно, что командование части послало лейтенанта в разведку именно под прикрытием гражданского документа, которого у военного человека тогда быть не могло.

Много нестыковок и с обстоятельствами смерти: начальник штаба 276-го мотострелкового полка утверждал, что погиб офицер 5 января 1995 года так: попал в плен к боевикам, а те "связали колючей проволокой, привязали ноги к автомобилю и таскали по улицам, пока он не умер. Боевики над ним глумились. Когда мы его нашли через пару дней, на теле обнаружили семь пулевых ранений. Опознали Богачева легко. Тело не успело разложиться. Ясно, что это – он, но документов при нем не нашли..." Конечно, поскольку его документы оказались у того "усатого крепкого майора" – у тех , кто, по всей видимости, задержав человека с гражданским паспортом, да ещё и выданным в Алтайском крае, принял его за разведчика боевиков. Тем паче, ещё и множественные слухи, истерически раздуваемые пропагандой, про кучу русских наемников у Дудаева. Потому церемониться и даже слушать не стали, тем паче у офицера не может быть паспорта. Да ведь в том же материале Шурыгин попутно красочно описал ещё и расстрел пленных…

Так или иначе, но и байка про русских наемников Дудаева оказалась очередной дутой "краснозвездной" липой.

"Утки" по-лефортовски

Если есть реальные наемники, должны быть и попавшие в плен: не всех же тут же на месте расстреливали, надо же было хоть какую-то доказательную базу добыть – для международных протестов, для убедительности пропаганды. Да и вообще, любой захваченный боевик с иностранным паспортом был бы для любого контрразведчика на вес золота: это же не только и не столько пропаганда, сколько ещё и ценная информация, и новые звезды на погонах, ордена на груди и продвижение по службе. И ведь о таких задержаниях поначалу регулярно сообщали. "По данным Центра общественных связей Федеральной службы контрразведки Российской Федерации, – сообщала правительственная "Российская газета", – в Чеченской Республике и на подступах к ней задержаны около двух десятков наемников" [Российская газета, 1995, 22 февраля]. Директор ФСК Сергей Степашин тоже рапортовал: "Уже взяты в плен несколько человек из Афганистана. Два египтянина. Взяли одного украинца… Литовец в Лефортово содержится. Иорданцев несколько человек. Абхазцев достаточное количество, таджики есть. Общую цифру сказать не могу, потому что многие были уничтожены – сами понимаете. Пленных иностранцев у нас до 30 человек" [Аргументы и факты, 1995, №5]. Странная цифра – "до 30 человек": неужели руководитель российской спецслужбы не мог сказать точнее?

Ещё в декабре 1994 года практически по всем СМИ прошла сводка, что "задержаны два гражданина Иордании с автоматами и тремя гранатами" [Известия, 24 декабря 1994]. Эти иорданцы прославились тогда на весь мир: их показывали по телевидению, даже генерал Анатолий Куликов (на тот момент заместитель министра внутренних дел – командующий внутренними войсками МВД РФ) написал о них в своей книге. По его версии, захватили их чуть не у него на глазах: "Оказалось, иностранцы – чеченцы иорданского происхождения. Взяли их с оружием в руках чуть ли не на соседней улице <…> Есть документы – это значит, покажем их всему миру и назовем вещи своими именами: Чечня как магнит притягивает к себе самый разношерстный сброд – наемников, религиозных фанатиков и практикантов из самых громких террористических организаций". Ведь "подобно иорданцам, где-то тут с автоматами бродят еще несколько десятков арабов, украинцев, из УНА-УНСО и называющих себя моджахедами афганцев, пакистанцев, турок и таджиков. <…> Но вот эти иорданцы – первые "солдаты удачи", что попадутся нам на пути. Желая убедиться, что все-таки не ошибаюсь, задаю вопрос законный и ключевой: "Зачем приехали в Чечню?" Мнутся: "Воевать…" Все ясно, и я даю команду отправить иорданцев в фильтрационный пункт" [Куликов А. С. Тяжелые звезды. М., 2002, с. 287].

Сводки о наемниках, их окладах, суточных, командировочных, взятых в плен и содержащихся в Лефортове, заполонили газетные страницы к весне 1995 года, но при этом ни одного конкретного имени так и не было названо. Тогда автор этих строк и обратился в ЦОС ФСК с запросом от редакции (работал тогда в газете "Собеседник"), попросив предоставить хоть какие-то конкретные сведения об иностранных наемниках в Чечне. В ЦОСе со мной охотно общались по телефону на любые отвлеченные темы, неделя за неделей принимали редакционные факсы с вопросами, но конкретного ответа так и не последовало. Разве лишь тогдашний заместитель начальника ЦОС Владимир Томаровский в разговоре честно признал, что каких-либо документальных свидетельств наличия в Чечне женщин-снайперов из стран Балтии у них нет. Александр Зданович, тогда еще полковник, тоже лишь в устной форме – по телефону – столь же честно поведал, что в Чечне, предположительно, имеется несколько сот "солдат удачи", но ничем подтвердить или опровергнуть эти данные он не может. Хотя больше всего представлены граждане исламских государств – вот, двух иорданцев захватили... Достоверны, мол, данные и об украинцах – один гражданин Украины уже захвачен. Прошу устроить с ним встречу, но в ответ слышу, что тот уже… передан украинской контрразведке и судить его, мол, должны теперь в Киеве. Спрашиваю: "Почему не в России?", и ответ: "У нас нет закона о наказании наемников, а вот в Украине – есть, вот ему на родине и светит до 15 лет лишения свободы". Еще сказали, что якобы задержано двое турок, но относительно них доказать что-либо не представляется возможным, так что им грозит лишь… 30 суток пребывания под стражей – на время дознания, с последующим освобождением. Когда же стал спрашивать про пресловутых "до 30" – по словам Степашина – взятых в плен иностранцев, которые якобы уже сидят в Лефортове, ничего вразумительного от сотрудников ЦОС так и не услышал: как оказалось, там совершенно ничего не знали ни про каких-либо египтян и афганцев с таджиками; единственного украинца, как выяснилось, уже отправили на родину, а литовец и вовсе оказался …татарином, да к тому же не наемником, а …провалившим задание агентом!

Но после двух-трех месяцев непрестанных ежедневных звонков из редакции меня всё-таки вызвали на Лубянку, любезно предложив посмотреть видеозаписи допросов подозреваемых в наемничестве. Видеозаписи посмотрели вместе с сотрудницей ЦОС ФСБ. На одной пленке был тот самый украинец, некий Олег Харчук, 1968 года рождения: он вообще с трудом реагировал на любые вопросы, с задержкой и явным затруднением уныло и монотонно лопотал что-то совсем невразумительное – как по заготовке – о каких-то долларах, которые якобы должен был получить от чеченцев в Моздоке. В армии не служил, никакой военной подготовки нет. Судя по записи допроса, инкриминировать ему было совсем нечего: потому сплавили с глаз долой, в Киев?

На другой пленке запись допроса столь же невразумительного, несуразного и откровенно непрофессионально слепленного – тех самых двух иорданцев. У них были свежие черно-сизые синяки под глазами, кровоподтеки, распухшие лица. Задержанные обнаружили полнейшее незнание и непонимание русского языка и знание лишь буквально пары-тройки английских слов. Допрашивающие, напротив, совершенно не владели ни арабским, ни чеченским языками. Так что это был не допрос, а диалог глухонемых. Тем не менее, даже из этих пленок – из задаваемых вопросов – следовало, что задержаны иорданцы были совсем не в Чечне и вовсе не с оружием в руках! Оружие появилось потом – непонятно откуда и чье. И всё, совершенно никакой конкретики: ни имен, кличек, явок и паролей, да вообще никаких улик и вещественных доказательств. От силы им можно было "пришить" лишь тогдашнюю статью 218-ю УК – "Незаконное ношение, хранение, приобретение, изготовление или сбыт оружия, боевых припасов или взрывчатых веществ". Может, что посерьезнее за ними и было, но доказательств – ноль. Как оказалось, въехали в Россию они совершенно законно – по туристической визе, но та просрочена вот уже как три года. То есть целых три года они неизвестно где были и чем занимались, но никого это совершенно не занимало: в розыск их не объявляли. Спросил: "Почему?" – "Так они же, –ответили мне, – были в Чечне, как мы их могли достать"? Но это еще вопрос, где реально были те иорданцы. Существеннее иное: контрразведку совершенно не встревожило, что два подданных Иорданского Хашимитского Королевства как в воду канули, въехав в Россию… Так или иначе, выяснилось, что работникам ЦОС ФСБ нечем оказалось подтвердить слова своего самого главного босса, Степашина, о десятках взятых в плен "диких гусей" арабской, прибалтийской и прочих национальностей. И ни одного судебного процесса над теми якобы плененными наемниками, которые якобы обитали в Лефортове, так и не было проведено.

Занимательная арифметика

Но самое занимательное, видимо, во всем этом – прикладная арифметика. Например, поистине сногсшибательные цифры оплаты труда гипотетических наемников – каждый из которых, по версии "Красной звезды", получал в сутки от 800 до 1000 долларов [Красная звезда, 1994, 21 декабря]. Правда, согласно тому же источнику, "час действий прибалтийских "белых колготок" стоит 50 долларов" [Красная звезда, 1994, 27 декабря]. Получается, по части оплаты обделили именно профессионалов – не может же снайпер работать по 20 часов каждый день. Странно… Так ведь и расценки в 800–1000 долларов в сутки – просто ненаучная фантастика, мировая практика наемничества таких огромных гонораров не ведала, по крайней мере тогда. Например, во время грузино-абхазской войны 1992–1993 гг. писали, что такса за операцию высшей сложности по проникновению в тыл противника якобы составляла примерно 5000 долларов. Хотя, конечно, в какой бухгалтерии или налоговой инспекции это проверить? Так ведь и в Африке, судя по доступным публикациям, стандартные гонорары наемников тогда колебались в пределах 1500–4000 долларов. Тем не менее, директор Федеральной службы контрразведки Сергей Степашин тоже утверждал, что "по 800–1000 долларов ежесуточно выплачивается боевикам" [Красная звезда, 1995, 21 января]. Уже даже и не одним лишь наемникам, а вообще всем боевикам.

Итак, на 21 декабря 1994 года главная газета Министерства обороны РФ находит в Чечне 2,5 тысячи наемников из разных стран, получающих от 800 до 1000 долларов в сутки: это выходит уже от 2 до 2,5 миллионов долларов в сутки – посильно ли такое было кассе Дудаева? А за месяц это потянет уже на 60–75 миллионов долларов.

В феврале 1995 года на слушаниях в Госдуме помощник министра обороны РФ, начальник Управления военной политики генерал-лейтенант Геннадий Иванов поведал, что "в Чечне сейчас воюет около семи тысяч наемников" [Российская газета, 1995, 22 февраля]. Правда, уже другие "компетентные источники" тогда же поведали, что "диких гусей" всё же поменьше: "На стороне Дудаева воюет примерно пять тысяч наемников" [Там же]. Но дальше на повышение пошел уже сам министр обороны Грачев. 2 марта 1995 года опубликовано интервью Павла Грачева, в котором тот утверждал, что "Дудаев завербовал за высокую плату до 6 тысяч наемников из Прибалтики, Таджикистана, Азербайджана, Украины, Афганистана, других иностранных государств" [Красная звезда, 1995, 2 марта]. И вот это уже новая арифметика: 6000 наемников, получающих в сутки (если верить Степашину и Грачеву) от 800 до 1000 долларов каждый. Тут уже на круг выходит от 4,8 до 6 миллионов долларов в сутки.

Но так, многими тысячами, их и считали вплоть до конца войны. "По оценкам Генштаба, – заверял в начале лета 1996 года "Московский комсомолец", – в Чечне действует почти 2 тыс. иностранных наемников, в числе которых двести афганских моджахедов, проникающих в Чечню через горные районы Дагестана" [Московский комсомолец, 1996, 5 июня]. Но если ограничиться официальными данными хотя бы на конец весны 1995 года, то получится, что с 11 декабря 1994 года (формальной даты начала боевых действий) до 31 мая 1995 года на наемников было израсходовано от 825,6 миллиона до одного миллиарда 32 миллионов долларов. И это за неполные полгода войны. Даже если и предположить, что генерал Дудаев был не самый бедный человек, то уж миллиарда долларов на оплату труда наемников у него и близко быть не могло.

Но и это ещё не всё: оказывается, сколь много наемников бы ни истребляли, количество их никак не убывало, держась на том же уровне. Даже в августе 1995 года, утверждал генерал Трошев в своей книге "Чеченский рецидив", было "6 тысяч иностранных наемников, воевавших против российских войск в Чечне" [Трошев Г. Н. Чеченский рецидив. М., 2003, с. 118]. То есть приплюсуем тогда сюда ещё 441,6–552 миллиона долларов. Не говоря уже о том, что наемники обычно предпочитают получать наличными, а не на банковские карты – как провозить такие штабеля денег, где это всё хранить "кассирам", да и самим наемникам? Не таскать же в разгрузках взамен боезапаса. В ряде интервью, правда, Сергей Степашин говорил, что "сам Дудаев мешки себе набил долларами, положил в банки", но на резонные вопросы "В какие? Вы знаете счета?" всегда отвечал туманно: "Счета его мало кто знает. Но они есть, и у нас есть об этом информация" [Аргументы и факты, 1995, № 5].

Безусловно, боевики-иностранцы в Чечне были – это факт неоспоримый. В том числе и "лица арабской национальности" – тот же Хаттаб, в апреле 1996 года участвовавший в разгроме российской колонны у села Ярыш-Марды. Но все равно и список стран, откуда добирались до Чечни те "энтузиасты", явно выглядел скромнее того экзотичного набора, который предлагали спецпропагандисты. Да и численность иностранных боевиков никак не дотягивала до названных величин: несколько десятков. А даже если и 200–250 – такую цифру, например, в апреле 1996 года представил министр внутренних дел РФ Анатолий Куликов [Коммерсант, 1996, 24 апреля], то неужели такая горстка злодеев могла сначала успешно сдержать огромную группировку федеральных сил, а затем и нанести ей тяжелейшее поражение?

Остается, конечно, ещё вопрос: а для чего вообще творили все эти мифы, зачем нужны были газетные "утки" про "диких гусей", неужели лишь для оправдания провалов? Однако эти сказки стали рассказывать задолго до первых и тяжелых неудач федеральных сил. Значит, они должны были доказать нечто иное. Например, как утверждал центральный орган Министерства обороны России, что "на стороне Дудаева сражается не чеченский народ, <…> …а "дикие гуси" из ближнего и дальнего зарубежья: чехи, абхазы, прибалты. Воюют не за идею – за деньги" [Красная звезда, 1994, 27 декабря]. Ведь "воюющих чеченцев осталось очень мало" [Красная звезда, 1995, 8 февраля], значит, воюют лишь иноземцы-наемники… Не чеченский народ. Не было войны против людей в части Российской Федерации. А значит, руки развязаны.