Крымский поход весны 1592 года не был нацелен на взятие Москвы. Калга и нуреддин даже не стремились пересечь Оку. Но по своим последствиям это ограниченное нападение значительно превзошло неудачную полномасштабную кампанию прошлого года.
Крымский поход 1592 года
Пока в Бахчисарае московский гонец Михаил Протопопов пытался ускорить проведение посольского размена, крымские войска пересекли российскую границу.
Приходили на государевы украйны
13 мая 1592 года 40 тысяч крымцев под командованием калги Фетха и нуреддина Бахты «приходили на государевы украйны: на Михайловские места, и на Каширские, и на Дедиловские, и на Веневские, и на Рязанские». При этом о походе на Москву или хотя бы форсировании Оки речь не шла вообще – ставка «царевичей» находилась под Михайловым на Рязанщине. На перехват им выдвинулись пограничные воеводы во главе с князем Борисом Черкасским из Тулы.
18 мая на реке Осетр столкнулись ногайцы Арсланая и сводный отряд конницы «голов изо всех полков» Ивана Писемского и Федора Колтовского. После короткого боя противники «разошлись, а урону на обе стороны мало было». Тем временем на Осетр на помощь Черкасскому прибыл из Каширы его брат Василий, а из Москвы – окольничий Михаил Салтыков «со многими людьми».
На следующий день к воеводам приехал сын боярский Дмитрий Сухотин и «сказал, что крымские царевичи пошли от Михайлова города со всеми людьми из государевой земли вон». Получив эту новость, Черкасский отправился за противником в погоню, «чтоб над отставшими людьми государева дела поискать». Но боя не случилось – «ходили за царевичами до Епифани, а с Епифани пошли все воеводы по своим местам в украинные города».
Но на этом дело не кончилось. 21 мая из Москвы прибыли Федор Огарев и Тимофей Лазарев и забрали у Черкасского литовских и немецких наемников, а также «детей боярских разных городов» и отправились в Ливны к воеводе Ивану Бутурлину. Туда же были переведены и Артемий Колтовский и Афанасий Зиновьев. «А как придут на Ливны литва и немцы, и дети боярские разных городов, государь велел Ивану Бутурлину с товарищами идти, собравшись с людьми, на поле за крымскими царевичами, чтобы им над ними поискать государева дела».
1 июня «сборная» рать двинулась в путь, но, скорее всего, никого не нагнала, потому что уже 14 июня Федор Иванович отозвал Черкасского из Тулы, а 22 июля утвердил новую роспись пограничных полков. «И государевы воеводы боярин князь Борис Черкасский и все государевы воеводы по тому государеву указу вышли из тех изо всех украинных городов со всеми людьми на поле, и стояли, от тех городов отошедши версты по две и по три». Рати простояли в поле 9 недель – до 24 сентября, но крымцы так и не появились.
Крымцы так и не появились
Если вчитаться в сухие строки Разрядной книги, то может создаться впечатление, что речь шла об очередном пограничном нападении, отбитом без особого труда. На самом же деле крымский поход весны 1592 года обернулся для Московии настоящей катастрофой.
Немногочисленная порубежная рать (главные силы воевали со Швецией), воеводы которой погрязли в местнических спорах, оказалась совершенно неготовой к вторжению. «В том же году пришли на государеву украйну царевичи крымские безвестно», – свидетельствовал Новый летописец. Результат не заставил себя долго ждать. Пока воеводы спешно собирались с силами, крымцы «воевали те места и разоряли, и многих людей побили, и села и деревни многие пожгли; дворян же и детей боярских с женами и с детьми и множество православных христиан в полон взяли и свели, а полону многое множество, яко и старые люди не помнят такой войны от поганых».
Судя по красноречивому молчанию Разрядной книги, отбить пленников так и не удалось.
Но и крымцев на обратном пути подстерегал неприятный сюрприз. Узнав о походе на Московию, «каневские черкасы» напали на лишенные защиты крымские и ногайские улусы и захватили там «тысяч с десять» пленников. Возглавлял их князь Михаил Ружинский (в московских документах Ружицкий), бывший запорожский гетман. Нанесенный урон был так велик, что, по сообщению московского посланника в Стамбуле Григория Нащокина, «многие люди ногайские на зиму хотят перейти за Дон в Казыев улус», поскольку «им с Днепра от черкасов теснота великая». Вступать в бой с главными крымскими силами казаки не стали, вместо этого потрепав их обозы и перехватив часть московского полона.
В начале августа Фетх и Бахты вернулись в Крым.
Крымско-московские переговоры осени 1592 года
Окончание похода означало возобновление переговоров – или, хотя бы, попытку. 12 августа беи Ахмед-паша Яшлавский и Иссей Кипчакский поинтересовались у Протопопова, почему он не хочет уезжать – «не просится к государю своему». Тот заявил, что сначала он должен выполнить свою миссию – узнать, согласен ли Гази II на обмен посольствами. Затем Протопопов сам спросил, продолжили ли калга с нуреддином поход на Московию или же прервали, как было обещано ханом. Беи нехотя признали, что «царевичи не хотели поворотиться». На этом все и закончилось.
9 октября Протопопова внезапно позвали на ханскую охоту, после которой ему объявили о скором «отпуске». Гонец потребовал аудиенции у Гази II «прежним обычаем» и получил ее, правда, только 31 октября.
Официальная часть была короткой. Протопопов перечислил причиненные и ему лично, и его предшественникам «неправды» и напомнил, что все еще ожидает ответа Крыма на предложение об обмене посольствами. Гази II, в свою очередь, пожаловался на нападения донских казаков на османские владения и на задержания крымских гонцов в Москве. Протопопов ответил, что все это происходило уже после его приезда, что донцы – «воры», и «государь за тех воров не стоит». Тогда хан объявил, что оправляет в Москву для «доброго дела» Джан-пашу-мурзу Амашалукова, с которым вернется домой Протопопов, и выразил надежду на установление «дружбы и братства».
Выпив чашу меда «за государево здоровье»
Затем последовал пир. Выпив чашу меда «за государево здоровье», Гази II принялся вспоминать о собственном походе на Москву, похваляться успехами «царевичей» и расписывать будущее нападение на Речь Посполитую. Хан сказал Протопопову: «Дивлюсь я больше всего тому, что около Троицына дня у вас прибылых больших людей ни на берегу, ни на украйне не было, а которые украинные люди и собрались, и они были все в лесу, на поле не вышли и с нашими людьми не бились, только и побились немного литовские люди. Сказывали мне царевичи и все князья: такой войны нашим людям не бывало никогда: наши люди ни сабли, ни стрелы не вынимали, загоняли пленных плетьми».
Тот ответил: «Ты присылал к государю гонцов своих с любовными грамотами, и от того людей на украйне в сборе не было; если теперь так оплошали, то вперед уже так не будет, не оплошает государь наш, положившись на твое слово». Тогда Гази II вновь сказал, что хочет «с вашем государем любви и братства», и одарил Протопопова «золотым платьем».
На следующий день московский гонец выехал было из Бахчисарая, но 4 ноября возвращен обратно для переговоров с «ближними царевыми людьми»: Муртозой-агой, Дербышем Кулюковым и «князем Казы Тобулдеевым». Протопопову вновь напомнили требования Крыма перед посольским разменом: отпуск задержанных гонцов и выплата «запросных денег». 14 ноября Протопопова принял калга Фетх, подтвердив позицию хана, и лишь затем москвич смог уехать. На Перекопе он наблюдал подготовку крымцев к войне с Речью Посполитой, так что ему посоветовали «беречься от литовских казаков».
7 января 1593 года Протопопов и Джан-паша-мурза прибыли в Ливны. Московский гонец немедленно отправился в Москву, куда приехал 13-го, крымцев перевезли в Калугу, где они оставались до 17 января.
И хотя за время миссии Протопопова в Крыму никаких дипломатических прорывов не произошло, даже нападение калги и нуреддина на пограничье не нарушило крымско-московских сношений.
Закрытие турецкого вопроса
Как уже говорилось, над головой Гази II несколько лет дамокловым мечом висела возможность его смещения с трона султаном Мурадом III. Как сообщал в июле
прибыл в Стамбул и «бил челом, чтоб брату его Алп-Кирею царевичу (султан) велел быть в Крыме царем, а ему калгою». Затем в столицу Порты приехал сам Алп, и, казалось, вопрос о его воцарении решен, «и крымский Казы-Кирей царь от них добре боится». На случай утверждения нового хана Гази собирался откочевать «за Дон в Казыев улус, а с ним Араслан князь Дивеев и иные ногайские мурзы Казыева улуса, которые в Крыме».
Так что когда весной 1592 года в Бахчисарай прибыл чауш Сулейман с предписанием Стамбула идти на Кавказ «под Тереков город», Гази II не мог его проигнорировать. Поэтому он приказал Фехту и Бахты, едва те вернулись из Московии, не распускать людей и готовиться к новому походу. Именно этим можно объяснить странный перерыв в беседах беев с Протопоповым с 12 августа до 9 октября. С другой стороны, Гази явно не стремился втягиваться в еще одну войну и поэтому совершенно не торопился выступать.
Тактика затягивания принесла свои плоды – осенью в Порте ситуация стала меняться в пользу действующего хана. В октябре Нащокин сообщил, что Мубарак выслан из Стамбула, и Мурад III велел ему «помириться с братом». В этом случае ему была обещана должность калги, а Фетха султан собирался перевести в нуреддины вместо Бахты. О замене хана речь уже не шла.
Однако и перемены вторых ролей (а, следовательно – и очередного раскола крымских элит) не случилось. В том же году Мубарак скончался в своей кавказкой резиденции, так и не доехав до Крыма, и власти Гази II больше ничего не угрожало.
Теперь хан мог полностью сосредоточиться на заключении мира с Московией.
Роскомнадзор пытается заблокировать доступ к сайту Крым.Реалии. Беспрепятственно читать Крым.Реалии можно с помощью зеркального сайта: https://d39ksty8vnpjab.cloudfront.net/ следите за основными новостями в Telegram, Instagram и Viber Крым.Реалии. Рекомендуем вам установить VPN.
FACEBOOK КОММЕНТАРИИ: