Муса Сулейманов из небольшого поселка компактного проживания крымских татар на окраине Симферополя прожил всего три года. За свою короткую жизнь он успел увидеть два вооруженных обыска, «маски-шоу» в детской комнате и неожиданную разлуку родителей. Помнил ли он перед своей собственной смертью об этом? Вероятно, нет. Но его запомнил весь Крым.
«Дело обещали прекратить»
Когда год назад трехлетний Муса исчез с территории своего двора на улице Армут в поселке Васиет (Строгоновка), мать ребенка сразу обратилась в российскую полицию. Параллельно с обращением к правоохранителям семья связалась с «Крымской солидарностью», «Крымскотатарскими волонтерами» и волонтерами поискового отряда «Лиза Алерт». Началась двухдневная масштабная поисковая работа.
Через сутки следственные органы предварительно возбудили уголовное дело по статье «убийство несовершеннолетнего». «Будет дана оценка действиям родителей в части надлежащего исполнения обязанностей по воспитанию малолетнего ребенка», – говорилось в сообщении пресс-службы российской прокуратуры Крыма. Позже, по словам адвоката Лили Гемеджи, были опрошены все члены семьи, а также дети, живущие в этом районе, с которыми играли дети Руслана Сулейманова. Эльзара Сиферша, мама Мусы Сулейманова, несколько раз добровольно прошла полиграф и давала все необходимые следствию показания.
О нынешнем состоянии этого дела нам не сообщалиЛиля Гемеджи
Последний диалог следователя по делу Мусы Сулейманова с семьей состоялся несколько месяцев назад. О ходе дела и результатах проведенной экспертизы мать ребенка не информировали.
«Дело обещали прекратить, но о нынешнем состоянии этого дела нам не сообщали. Первоначально дело было возбуждено по 105-ой статье «Убийство несовершеннолетнего лица», потом обещали переквалифицировать в 109-ю «Причинение смерти по неосторожности», с учетом того, что вины матери в гибели ребенка нет и это был несчастный случай», – рассказывает Лиля Гемеджи.
«Не смог навестить могилу»
Отца Мусы, гражданского журналиста и фигуранта второго симферопольского «дела Хизб ут-Тахрир» Руслана Сулейманова, увезли из Крыма через полгода после смерти сына. Сейчас он содержится в СИЗО-1 ГУ ФСИН России по Ростовской области, а в военном суде с марта 2021 года рассматривается его уголовное дело. За это время прошло больше 50-ти судебных заседаний, и это только начальная стадия судебного процесса.
В день пропажи сына, а затем обнаружения его тела Руслан был еще в СИЗО Симферополя. О массовых поисках его ребенка он впервые услышал от сотрудников ФСБ, пришедших в камеру – они требовали рассказать им, где находится Муса. Когда через сутки он получил сообщение о гибели ребенка, не смог совладать с собой и упал в обморок. Пережить эту утрату ему помогли сокамерники. В тот момент он находился в камере с Алимом Суфьяновым – еще одним политическим заключенным, задержанным по аналогичному обвинению. Соседи по камере по-мужски заботились о нем, исходя из скупого арсенала тюремных возможностей, которые у них были.
Соболезнования Руслану после смерти сына выражали не только они, но и сотрудники СИЗО Симферополя. За поисками они следили по новостям и публикациям в социальных сетях.
Я до последнего надеялся, что вот-вот мой сын найдется живым и невредимымРуслан Сулейманов
«Я до последнего надеялся, что вот-вот мой сын найдется живым и невредимым. В каждой сводке новостей, когда закрывались опасные участки поиска, моя надежда усиливалась. Но произошло то, что неминуемо. Да, три года Муса был в нашей семье – недолго, но я всем сердцем благодарен Всевышнему за то, что Он дал нам такого лучезарного сына. Потеря тяжелая и невосполнимая. Я ощутил то, что переживают каждый день родители, у которых без вести пропали дети, и надеются, что вот-вот они вернутся», – напишет Руслан в одном из писем к общественности спустя несколько дней после гибели ребенка.
Администрация СИЗО дала возможность Руслану после этой трагедии увидеться с родным братом – Эскендером Сулеймановым. Его арестовали через несколько месяцев и поместили в тот же следственный изолятор. Кроме того, ему предоставили психолога, который должен был общаться с ним и поддерживать – во избежание суицида или других последствий. «Но психолог задавал вопросы, которые, на мой взгляд, были больше интересны следствию», – вспоминает адвокат Лиля Гемеджи. В те дни она навещала своего подзащитного постоянно. Сопереживание Лиля чувствовала и от коллег-адвокатов, которые пропускали ее в изолятор без очереди.
В феврале 2021 года Руслана этапировали в другой следственный изолятор. Посетить могилу сына он так и не смог.
В душе боль от несовершенного, самого главного, я не смог навестить могилу моего сына, Мусы – частички моего сердцаРуслан Сулейманов
«Тебя заказали!» – прозвучало в камере, словно приговор, в ночь 1 февраля 2021 года. В камере с грустью восприняли новость, как и я сам. Мы друг к другу привыкли за это время. Не думайте, что здесь какие-то заядлые преступники сидят. Да, есть кто отступился, но в большинстве они стали заложниками системы. В этот миг много мыслей проскользнуло: прощай снова Крым, мои родные: мама, отец, дети, жена, как они перенесут эту новость? В душе боль от несовершенного, самого главного, я не смог навестить могилу моего сына, Мусы – частички моего сердца, суд отказал мне в этом», – написал о пережитом Руслан уже из Ростова-на-Дону.
«Теперь крымские татары под большим контролем»
Мусу Сулейманова искали тысячи людей: и сотрудники российской полиции, и кинологи, и сотрудники управления МЧС России по Крыму, и волонтеры. Они прошли пешком и проверили все близлежащие районы, отсмотрели записи десятков камер наблюдения, реагировали на каждое сообщение о похожем по приметам ребенке. Но Муса все эти два дня находился в сточной яме возле дома. При осмотре судмедэксперт сказал, что даже по первичным признакам очевидно, что тело находилось в яме с момента исчезновения. Ребенка опознали два координатора поисков – Шевкет Семедляев и Мухаммад Мустафаев.
«У «Лиза Алерт» и Следкома появились прецеденты, когда можно подключать людей, волонтеров массово. Спустя год очень разные люди, с кем я встречался и с кем мы говорили об этом, представлялись как «третья группа, мы по лесам ходили». Там не было «бородачей», татар, русских, «СТОшника», «заряженных». Там все были только «Группа 8», «Группа Река», – делится воспоминаниями Шевкет.
Где Муса? Тысячи людей ищут пропавшего в Крыму мальчика (фотогалерея)
После поисков сотрудники МЧС собрали персональные данные самых активных волонтеров под предлогом возможного представления их к награде. Тех, кто координировал, направлял, руководил, было немного, но их активность оказалась слишком заметной и масштабной для полуострова. В толпе вместе с тысячами добровольцев тогда «растворились» десятки сотрудников ФСБ и центра «Э» в гражданской одежде. Они контролировали развитие ситуации вплоть до похорон ребенка.
Теперь крымские татары под еще большим контролем, интересом. Еще больше спецов будут пытаться «отработать» нашу повесткуШевкет Семедляев
«Теперь крымские татары под еще большим контролем, интересом. Еще больше спецов будут пытаться «отработать» нашу повестку. Мы показали, что за три часа, с отсутствием вертикали власти и органов управления, мы смогли собрать пару десятков тысяч людей, когда это стало нужно. И в этот процесс включились абсолютно все, несмотря на внутренние разногласия», – уверен Шевкет.
Телефонные разговоры президентов
26 июля 2020 года, после обнаружения тела Мусы и завершения поисков, президент Украины Владимир Зеленский обсудил с президентом России Владимиром Путиным вопрос освобождения его отца – гражданского журналиста и фигуранта второго симферопольского «дела Хизб ут-Тахрир» Руслана Сулейманова. Он и его родной брат, Эскендер Сулейманов, уже третий год находятся в СИЗО. Российское законодательство, которым сейчас руководствуются в Крыму, квалифицирует их религиозные и политические убеждения как террористические.
На какое-то время родственники и односельчане поверили в эффективность этого диалога. Кульминацией, в хорошем смысле слова, этой трагической истории было бы освобождение Руслана Сулейманова из СИЗО или хотя бы разрешение ему приехать на похороны собственного сына. Но чуда не случилось. Экс-руководитель следственной группы по делу Руслана Сергей Махнев сослался на волю «руководства» в таких вопросах и отказался давать разрешение. Похороны маленького Мусы прошли без отца.
Спустя год семья Сулеймановых продолжает жить порознь – Руслан остается в СИЗО, его родители, жена и дети ждут его в доме, из которого безвозвратно ушел трехлетний Муса. Односельчане и волонтеры стараются поддерживать их – на праздники приносят помощь и подарки, интересуются судьбой арестованных членов семьи. Как проехать к дому №8 на улице Армут в Строгоновке, люди помнят без навигаторов и карт.
Террористам и их семьям никто бы не протянул руку помощиЗера Сулейманова
«Когда мой внук пропал, его искали сотни людей разных национальностей, волонтеры. Мусу провожали в последний путь тысячи людей. В память о нем проводили молебны в Грозном, Киеве и во многих других городах мира. Соболезнования шли со всех концов мира. Значит, весь мир по понятиям этой власти – пособники терроризма? Террористам и их семьям никто бы не протянул руку помощи», – с горечью объясняет бабушка Мусы Зера Сулейманова.
22 августа 2020 года президент Украины Владимир Зеленский провел еще один телефонный разговор, на этот раз с президентом Турецкой Республики Реджепом Тайипом Эрдоганом, и обсудил, в частности, судьбу 20-ти крымских татар, которых удерживает Россия.
«У нас есть новый список, куда входят более 20-ти крымских татар, которых незаконно удерживает Россия. Среди них – отец трехлетнего мальчика, погибшего в Крыму, Руслан Сулейманов», – сказал он Эрдогану.
Итоги этих переговоров никому неизвестны, но сейчас, спустя год после гибели Мусы, публично о возможных обменах никто из представителей власти России и Украины уже не говорит.
С целью привлечения внимания международного сообщества к репрессиям в Крыму МИД Украины реализует инициативу адвокационного менторства публичными иностранными лицами из числа влиятельных политиков, правозащитников, журналистов над гражданскими журналистами, которых сейчас удерживает Россия.
Концепция инициативы предусматривает, что каждый из девяти незаконно заключенных гражданских журналистов получит поддержку индивидуального ментора, который будет транслировать историю политзаключенного всему миру. Дело друга Руслана и его соседа по месту жительства до ареста – гражданского журналиста Османа Арифмеметова – в международном пространстве будет презентовать философ и политолог из США Фрэнсис Фукуяма. Семья Сулеймановых пока не знает, кто будет обеспечивать публичную поддержку Руслана, но с нетерпением ждет сообщения.
Накануне на сайте МИД Украины опубликовали письмо Руслана Сулейманова, которое он написал для проекта «Несокрушимые», направленного на поддержку узников Кремля.
«Мы не научились жить без него»
Мама Мусы пережила смерть сына молча, без истерик в день похорон и после них. Характер и менталитет не позволили ей сделать публичной личную драму. Слезы женщины видели только близкие родственники, соседи и дети.
Зера Сулейманова, бабушка Мусы, несмотря на возраст, активно борется за возвращение своих сыновей домой. Она дает интервью международным журналистам, украинским изданиям, встречается с активистами. Но когда речь заходит о гибели внука, не может справиться со слезами.
Муса рос очень смышленым, развитым мальчиком. Каждое утро мне приносил цветы со двора, я высушенные цветы храню до сих порЗера Сулейманова
«Муса рос очень смышленым, развитым мальчиком, начал ходить, говорить уже без отца, дяди. Мы показывали ему фотографии, чтобы он не забывал их. Как-то показали фото Руслана, он потом все ходил и удивлялся: баба молодой? Каждое утро мне приносил цветы со двора, я высушенные цветы храню до сих пор. Я научила его первым словам», – вспоминает пожилая женщина.
За этот год местные активисты помогли семье построить забор вокруг дома и благоустроить двор.
Старший сын Эльзары Сиферши Мухаммад в этом году пойдет в шестой класс, младшая дочь Асия – в первый. Она растит их с надеждой на возвращение мужа: «Мы не научились жить без него. Я просто живу, другого выхода нет. Я приняла это испытание сразу. Детям тяжело это далось психологически, это видно по ним. Сын стал эмоционально другим, подросток же, и не говорит о своих переживаниях, но я как мама все вижу. Дочь Асия постоянно вспоминает Мусу и вообще говорит о нем как о живом, как будто он где-то здесь, рядом. Мы ждем возвращения Руслана и Эскендера домой, чтобы все было как раньше».
Лутфие Зудиева, крымская правозащитница, координатор общественного объединения «Крымская солидарность»
Мнения, высказанные в рубрике «Блоги», передают взгляды самих авторов и не обязательно отражают позицию редакции
Крымские «дела Хизб ут-Тахрир»
Представители международной исламской политической организации «Хизб ут-Тахрир» называют своей миссией объединение всех мусульманских стран в исламском халифате, но они отвергают террористические методы достижения этого и говорят, что подвергаются несправедливому преследованию в России и в оккупированном ею в 2014 году Крыму. Верховный суд России запретил «Хизб ут-Тахрир» в 2003 году, включив в список объединений, названных «террористическими».
Защитники арестованных и осужденных по «делу Хизб ут-Тахрир» крымчан считают их преследование мотивированным по религиозному признаку. Адвокаты отмечают, что преследуемые по этому делу российскими правоохранительными органами – преимущественно крымские татары, а также украинцы, русские, таджики, азербайджанцы и крымчане другого этнического происхождения, исповедующие ислам. Международное право запрещает вводить на оккупированной территории законодательство оккупирующего государства.
FACEBOOK КОММЕНТАРИИ: