"Лукашенко выиграл выборы в 1994 году, предложив альтернативу тому, что происходило, в частности, в России: отсутствие приватизации. В Белоруссии сделать это было легче, поскольку не было ожесточенной борьбы за активы, не было нефтяных скважин, которые, как ими ни управляй, все равно приносят деньги. Решение отказаться от приватизации в 90-е годы было для граждан Белоруссиии во многих отношениях лучше, чем шоковая терапия. Но в 2020 году это лукашенковское решение устарело. Ему и 10 лет назад приходилось арестовывать десятки людей, потому что они были недовольны. А сейчас решение, принятое в 90-х, устарело настолько, что все всё знают и видят, поэтому Лукашенко утратил популярность во всех слоях общества", – говорит экономист Константин Сонин.
Александр Лукашенко, находившийся на посту президента 26 лет, был вновь объявлен победителем на выборах 9 августа. К голосованию не допустили всех его основных конкурентов, однако по независимым подсчетам выборы выиграла не имевшая никакого политического опыта Светлана Тихановская, вокруг которой внезапно объединилась оппозиция.
В массовых протестах, последовавших за этим, участвовала не только оппозиция. К ней присоединились рабочие, до сих пор считавшиеся надежной опорой Лукашенко: он всегда заявлял, что защищает их от приватизации.
– Рабочие в Белоруссии – это же не какие-то статичные персонажи какой-то экономической модели, – говорит Сонин, – каждый рабочий видит, как его одноклассники или дети работают в IT-секторе, видит, что они вынуждены уезжать из-за того, что Лукашенко мешает IT-сектору развиваться. Он, может, не знает точные цифры, что половину экономического роста Белоруссии дает IT-сектор, который составляет лишь примерно 6 процентов ВВП. Сводить мнение рабочего к единственному вопросу – приватизируют ли его личное предприятие – неправильно. Я думаю, не так он боится этой приватизации. Он думает, что, по сравнению с уровнем жизни 25 лет назад, жизни на государственном предприятии, может, и хорошо, если бы попробовали приватизировать предприятия, и появились лучшие технологии, новые подходы.
Константин Сонин описывает нынешнюю ситуацию как следствие отсутствия конкурентных выборов, что приводит к неадекватному управлению государством:
В демократических странах мира не бывает президентов, которые избираются на 20 лет
– Жизнь меняется, а президент, его окружение, его политика меняются мало. Мир меняется. Многие вещи были экономически адекватными 20 лет назад. Но то, во что превратилось управление государственными предприятиями сейчас, – это уже неадекватно. И чем дальше, тем это виднее. Трудно себе представить, чтобы министры могли эффективно работать 10, 15, 20 лет, но Лукашенко трудно их заменить. Вот почему в демократических странах мира не бывает президентов, которые избираются на 20 лет. Только в парламентских республиках бывает, чтобы один человек много лет возглавлял правительство, как в случае Гельмута Коля или Ангелы Меркель. Но надо понимать: люди выбирают новых людей, и эти новые люди в парламенте избирают того же лидера, хотя правительство и парламент все время меняются. В президентской республике возникает застой.
В условиях конкурентной демократии избиратели вообще не склонны сильно слушать то, в чем их убеждает политик, если экономические обстоятельства не очень хорошие, – продолжает Сонин. – Американских президентов меняют каждый раз, когда происходит экономический провал, а периодически это происходит, если дела просто идут не очень хорошо. При двух последних президентах США, которые не были переизбраны на второй срок, не было спада, тем не менее экономический рост был низким, а избиратель считал, что этого недостаточно. То есть, если бы выборы 2012 года в России [были конкурентными], мне кажется, обязательно победила бы оппозиция.
Нечестно говорить, что в Белоруссии – экономическая катастрофа. Там в последние годы просто стагнация, нет быстрого роста
С Лукашенко было бы нечестно говорить, что в Белоруссии – экономическая катастрофа. Там в последние годы просто стагнация, нет быстрого роста. Но, судя по тому, что большинство белорусов поддержало оппозицию, да еще, можно сказать, любую оппозицию, значит, они этим недовольны. Мне нравится сравнение политики с футболом. Представьте, что президент клуба говорит: я купил хороших игроков задорого, мы им платим высокую зарплату. Я могу понять, что болельщики не будут обращать на это внимания, если при том, что президент футбольного клуба сделал все хорошо, команда играет плохо, – болельщики все равно будут недовольны, будут требовать, чтобы поменяли тренера, поменяли президента. В политике так же. В каком-то смысле неважно, что человек делает, важен результат.
По мнению Сонина, основным триггером снижения популярности Лукашенко в 2020 году стало отрицание пандемии коронавируса:
– Он абсолютно неадекватно отреагировал. Он просто отрицал, что есть какой-то кризис, даже когда этому появилось огромное количество свидетельств. Белоруссия была единственной страной в Европе, продолжавшей футбольный чемпионат, даже не было запрета на посещение болельщиками стадионов. Это болельщики объявили, что не будут ходить на стадионы из-за опасности коронавируса. То есть вся страна увидела полную неадекватность. Даже если ты рабочий, который боится приватизации, если ты видишь, что твой президент неадекватен, твоя поддержка президента падает. Потом Лукашенко подтвердил представление о своей неадекватности августовскими событиями, всеми этими комическими выступлениями с автоматами, разговорами про НАТО. Мы это сейчас видим в прямом эфире, когда он появляется с автоматом и в бронежилете, от этого у него не появляется никакой новой поддержки, потому что люди знают, что автомат и бронежилет – это неадекватный ответ на мирные демонстрации.
Теперь, полагает Сонин, поддержка Лукашенко так низка, что, что бы он ни делал, что бы он ни обещал, вернуть ее ему не удастся:
– Не было случаев, чтобы люди, чья популярность упала до такого уровня, эту популярность каким-то образом возвращали. Падение популярности бывшего политического лидера – это нормальная часть жизни. Михаил Горбачев, который одно время был очень популярен, участвовал в президентских выборах 1996 года и набрал менее процента, проиграв кандидату "против всех", который набрал 1,5 процента. То, что Лукашенко получил на выборах, по каким-то оценкам, 30 процентов или меньше, – это никак невозможно повысить, [прежний уровень популярности] никогда не вернется.
Путинское государство гораздо более гибкое, более встроенное в современную жизнь России, у него такой непосредственной угрозы, как у Лукашенко, нет
В России популярность президента Владимира Путина, находящегося у власти 20 лет и только что обеспечившего себе возможность оставаться у нее еще 16 лет, снижается. Летом Путин столкнулся с массовыми протестами в Хабаровске против ареста губернатора Сергея Фургала – и эти протесты обратились против федеральных властей и лично Путина. При этом, по опросам, около половины россиян положительно относятся к участникам протестов. Константин Сонин считает, что ситуация в России существенно отличается от белорусской и Путин находится в значительно лучшем положении в сравнении с Лукашенко:
– Я не вижу у Путина такого феномена [как у Лукашенко], что предложено одно решение, которое потом 20 лет остается неизменным и полностью устаревает. Путин, конечно, эволюционирует. У него есть некоторые вещи, которые остаются неизменными, например, зацикленность на укреплении в некотором номинальном смысле государственных структур – это уже давно не нужно, давно не повышает эффективность, но продолжается. Но вообще путинское государство гораздо более гибкое, более встроенное в современную жизнь России, соответственно, у него такой непосредственной угрозы, как у Лукашенко, нет.
Сонин не видит резкого сокращения поддержки Путина: "На его популярности, по всей видимости, сказывается просто усталость, с каждым годом она накапливается, в том числе из-за экономических проблем, но такого резкого сокращения я не вижу". Экономист считает, что, в отличие от Лукашенко, эпидемия коронавируса не создала особенных проблем для российского президента. Само существование коронавируса его администрация не отрицала: "Есть много людей, которые недовольны тем, как власти отреагировали, но была сделана огромная работа, по всей видимости, не худшая в мире. А те, кто поддерживают Путина, считают, что [реакция на эпидемию] была очень хорошей. То есть был обычный спектр реакций".
Что касается Хабаровска, там, по мнению Сонина, Путин и его окружение загнали себя в некоторую ловушку:
То, что сейчас произошло, спровоцировано арестом популярного губернатора. Более популярного, чем Путин
– На протяжение всех 30 лет постсоветского периода голосования на Дальнем Востоке всегда были против власти. Поэтому уровень поддержки Путина, судя по демонстрациям в Хабаровске, примерно такой же, как и если судить по результатам прошлых выборов. То, что сейчас произошло, спровоцировано арестом популярного губернатора. Более популярного, чем Путин. Я не уверен, что это значит что-то большее. Если дадут возможность демократически избрать нового губернатора, он будет негативно относиться к Путину, потому что там большинство негативно относится к Путину, то этот кризис, может, уляжется. Если будут настаивать на том, чтобы там были какие-то "московские" губернаторы, то есть заведомо непопулярные, типа Михаила Дегтярева, тогда это будет продолжаться.
Нет ничего необычного и плохого, что какого-то лидера в какой-то части страны поддерживает меньшинство населения. Если посмотреть на Америку, кто бы ни стал президентом в ноябре, этого президента будут очень не любить в одних штатах и очень любить в других. В принципе, в том, что популярность Путина в Хабаровске, например, 30% или даже 15%, нет ничего ненормального. В этом смысле арестовывать губернатора за то, что он просто отражает то, как чувствуют себя там люди, – это ловушка, в которую власть сама себя загнала. Если бы хабаровские депутаты избирались не с помощью фальсификаций, а с помощью голосования, в парламенте сидели бы люди от Хабаровского края, которые отрицательно бы относились к президенту, но в этом нет ничего плохого, как-то договаривались бы, страна бы управлялась более эффективно. То есть это неоправданное нежелание верить, что где-то ты можешь быть непопулярен, загоняет в ловушку, – говорит Сонин.
Авторитарные правители, если это не военные диктатуры, тоже ищут поддержки населения и часто находят ее методами, напоминающими популистскую политику в демократиях. Лукашенко, как и президента России Владимира Путина, нельзя назвать популистом в полном смысле этого слова, поскольку популизм предполагает конкурентные выборы и политика с невыполнимыми лозунгами. "Ни Путин, ни Лукашенко последние 20 лет не пытаются выиграть выборы, они удерживают власть не на выборах, а другими способами", – замечает Сонин.
При исследовании ситуации в Белоруссии и России есть полезные параллели с анализом популизма. "Для популистов характерны не только невыполнимые обещания, для них характерна опора на какую-то странную, необычную картину мира", – замечает Сонин, в свое время вместе с экономистами Дароном Асемоглу и Георгием Егоровым написавший книгу "Политическая теория популизма". С их точки зрения, избиратели действуют рационально, даже когда осознают невыполнимость обещаний политика, расценивая это как знак его готовности действовать: "Ему сильнее верят, что он хотя бы что-то сделает".
В 2010-х у Путина был поворот к патриотической риторике: аннексия Крыма, антизападные настроения. И это нашло отклик у населения
"Картины мира" Путина менялись. В 2000-х он воспринимался как человек, который покончил с олигархией, с "проклятыми 90-ми", на его правление пришлось экономическое процветание, вызванное ростом цен на нефть, – и большая часть населения благодарно поддерживала его. После экономического кризиса, в 2010-х у Путина был поворот к патриотической риторике: аннексия Крыма, антизападные настроения. И это нашло отклик у населения, причем, вероятно, у значительной части жителей Хабаровска, которые сейчас выходят на протесты.
"В 2014 году популярность президента сильно выросла. Это означает: граждане сочли его действия по отношению к Крыму адекватными. Но с тех пор прошло шесть лет. Действия президента в 2014 году большинство считают правильными, но этот вопрос отошел не на третий, а на 20-й план, потому что 2020 год – не 2014-й. Почему сейчас важно, что Путин что-то сделал правильно много лет назад? Сейчас граждане Хабаровска видят, что, возможно, он правильно, с их точки зрения, действовал в 2014 году, но в 2020-м они протестуют против того, что он снял популярного губернатора, которого они избрали. Здесь противоречия нет. В 2020 году люди недовольны тем, что он делает в 2020 году.
Существует дискуссия об определении популиста: считалось, что это левацкий политик, предлагающий неэффективное перераспределение ресурсов в пользу бедных и тем ухудшающий экономическую ситуацию в стране. События последнего десятилетия изменили эти представления. Дональд Трамп в США и Борис Джонсон в Великобритании показали, что правые политики тоже могут быть популистами. Есть попытки переопределить популизм как движение, склонное к авторитаризму: "Для Барри Эйшенгрина, одного из крупнейших мировых экономических историков, книжку которого я рецензировал, у популиста обязательно должны быть авторитарные тенденции. То есть популист – это тот, кто выигрывает с [популистскими] лозунгами, после чего пытается изменить [систему власти], чтобы не отвечать на выборах перед избирателями за то, что он обещал, – говорит Сонин.
По его словам, между Лукашенко и Путиным есть разница: у Лукашенко поддержка потеряна во всем обществе, у Путина она в каких-то группах может быть значительно ниже, чем была раньше, но по-прежнему велика в других: "Если бы сейчас в России были демократические конкурентные выборы, то я могу себе представить пары, в которых президент Путин выиграл бы один на один. У него есть демографические группы поддержки, в которых он реально популярен, без обмана, – его взгляды популярны, по-прежнему высока оценка того, что он делал. Это не значит, что он победил бы любого кандидата от оппозиции. Если политик не идет на конкурентные выборы, это значит, что он скорее считает, что их не выиграет", – подчеркивает Сонин.
FACEBOOK КОММЕНТАРИИ: