В Кыргызстане за 2018 год права представителей ЛГБТ-сообщества нарушались 34 раза, при этом 13 нарушений были со стороны силовиков, сообщают в организации "Кыргыз Индиго". "Это лишь задокументированные случаи, а в реальности их может быть больше, так как не все заявляют о нарушениях", – говорит Темир Орозтегин, медиаспециалист "Кыргыз Индиго".
Нарушения касаются физического насилия, вымогательств, угроз раскрытия принадлежности к ЛГБТ, незаконного задержания и угроз принудительного лечения.
"Настоящее время" собрало истории представителей ЛГБТ-сообщества о том, как им живется в Кыргызстане.
"10 лет была замужем и мне там не понравилось"
Мире 45 лет. Она активистка, феминистка и лесбиянка. "Я такой родилась. Некоторые говорят: может, ты попробуешь с мужчиной, вдруг получится. Я 10 лет была замужем и мне там не понравилось", – говорит она.
Мира рассказывает, что бывший муж избивал ее, привязывая к батарее: "В больнице я писала сыну прощальное письмо, прощаясь с жизнью".
Мира ушла от мужа и уехала на заработки. "Мне надо было поднимать сына, и я уехала. В Кыргызстане женщине трудно быть материально независимой. Тут женщина занимает низшую позицию. Многим приходится уезжать".
Сначала Мира работала в швейном цехе в Москве, а потом некоторое время в строительной фирме в ОАЭ. Однако решила вернуться, чтобы своим примером показать, что женщина может реализовать себя и в Кыргызстане.
В Кыргызстане женщине трудно быть материально независимой. Тут женщина занимает низшую позицию. Многим приходится уезжать
Она стала активисткой в организации "Бишкекские феминистские инициативы" и в правозащитной ЛГБТ-организации "Кыргыз Индиго". Также Мира решила признаться семье, что она лесбиянка. "Когда я уже разведенная призналась семье, что лесбиянка, я ничего не потеряла. "Лишь бы ты была счастлива", – сказала мама. Сын немного не понял, но тоже поддержал".
После марша 8 марта в 2019 году Мира выступала от лица феминисток в телеэфирах. После чего стала получать угрозы. Но отступать она не собирается: "Я довольна своей жизнью", – говорит Мира и отмечает, что только начала по-настоящему жить.
"Брату я сам не решусь сказать"
Дину 22 года. Он гей. "Как в обычных кыргызских семьях, парню после 20 лет сразу начинают говорить: когда ты женишься? И чтобы мне этого не терпеть, я с мамой договорился, что я женюсь только после 30 лет".
Дин – дизайнер. Он работает в швейном ателье вместе с матерью, но она так и не приняла его гомосексуальность.
"Первый раз меня маме аутнули (аутинг – раскрытие сексуальной ориентации и гендерной идентичности человека без его согласия – НВ) родственники. Мои двоюродные братья, к которым я приходил сидеть в интернете и не очищал историю, увидели и рассказали".
Сейчас они не возвращаются к этой теме, хотя рано или поздно он хочет поговорить об этом с мамой. Брат и сестра тоже пока не готовы принять гомосексуальность Дина: "Сестра знает, но она очень религиозная, мы с ней об этом не говорим. Брату я сам не решусь сказать. Возможно, только когда куплю квартиру и съеду от них".
Дин мечтает заработать себе на жилье.
"Я очень хорошо отношусь к лесбиянкам, но это не я"
Диана называет себя бисексуалкой. "Мне не очень приятно, когда меня называют лесбиянкой. Это не потому что лесбофобия, а потому что мою идентичность – то, что я бисексуалка, – не ценят, не уважают и считают переходной. Я не считаю, что это так, поэтому я бисексуалка. Я очень хорошо отношусь к лесбиянкам, но это не я".
Диана работает в ЛГБТ-организации "Лабрис" с 18-ти лет. Однажды напали на их офис, но в это время там никого не было.
"У одной из активисток родственники имеют связи в службе национальной безопасности. Мы начали понимать, что скорее всего наши телефоны прослушиваются. Приближенные этой активистки замечали, что за ними следят", – рассказывает Диана.
Она работает в отделе адвокации и ежедневно сталкивается с проблемами дискриминации людей из ЛГБТ-сообщества.
"Ты слишком милый, чтобы быть парнем"
Артему 19 лет. Он трансгендер. "Я сказал маме: "А что, если я сменю пол?" Я тогда это так называл. Она мне ответила: "Ты вообще не похож на парня, что за херню ты несешь. Ты слишком милый, чтобы быть парнем".
У Артема, как и у многих трансгендеров, была гендерная дисфория – непринятие человеком гендера, в котором его воспитали: мужчины или женщины. Артем столкнулся с этой проблемой в 14 лет.
2 октября 2018 года Артем прошел комиссию, чтобы сменить имя в документах. Комиссия заключалась в том, что Артема посадили перед десятком психиатров, которые должны были определить, действительно ли он ощущает себя человеком другого гендера.
"Сейчас я научился принимать свое тело и просто хочу сменить имя в документах. Мой парень меня в этом поддерживает"
"Меня они спрашивали, что я уже сделал для того, чтобы стать парнем. Потому как часто трансгендерные люди начинают сами принимать гормоны, но лучше это делать, когда ты уже точно прошел комиссию, когда есть направление от эндокринолога. Я сказал комиссии, что я не начинал гормонотерапию, – они так на меня посмотрели, вроде того: это точно транс?"
Психиатры из комиссии спросили, есть ли у него девушка, на что Артем ответил, что у него есть молодой человек. Артем – трансгендерный мужчина-гей.
"Сейчас я научился принимать свое тело и просто хочу сменить имя в документах. Мой парень меня в этом поддерживает", – говорит Артем.
"Как представитель нации я должен быть примером"
Алишеру 24 года, он трансгендер: "В ЛГБТ-сообществе меня знают как Ведьму. Иногда приходится прикрываться именем Олег, так как в детстве меня называли Олешкой".
Ведьма шьет и мечтает стать дизайнером, но пока готов на любую работу, так как неоднократно сталкивался с дискриминацией по гендерной идентичности.
"Доходило дело до групповой расправы надо мной”, – рассказывает он.
"С работой сложно. Особенно трансгендерам. Когда работаешь – на тебя косо смотрят в коллективе, клиенты. Когда устраиваешься – работодатели. Как-то я пришел на очередное собеседование в фирму по продаже жилья. О работе там даже не было и речи – директор мне сразу начал заливать о моей внешности: я являюсь позором. Как представитель нации, я должен быть примером, а не вот этим".
Ведьма хотел бы уехать из страны и как представитель ЛГБТ-сообщества попросить политическое убежище за границей: "Но у меня нет такого богатого кейса. Я практически не выхожу из дома, а сижу в своих четырех стенах".
