Станет ли 18 мая в Крыму 19-м?

Была в советские времена очень популярная «Литературная газета». Одно из немногих изданий, в котором можно было найти что-нибудь именно для чтения. И был там такой юмористический фотоконкурс «Придумай подпись к фото». Так вот, как-то раз в этой рубрике опубликовали фотографию пожилой бабушки в платочке, ватнике и кирзовых сапогах, которая огромным топором рубила полено, причем ракурс фотограф взял очень необычный – со стороны именно полена на колоде.

В общем, автор фото блестяще вскрыл всю гендерную составляющую советской ментальности. Где на словах была одна сплошная забота о женщинах, а в жизни эти женщины укладывали асфальт и грузили уголь, а после смены часами стояли в очередях за продуктами и до глубокой ночи стирали в корыте, так как стиральная машина для большинства была недоступной роскошью. Или рубили дрова.

В конкурсе победила короткая подпись: «9 марта».

В годы уже независимой Украины вполне можно было проводить подобный конкурс на тему отношения и власти, и населения Крыма к вернувшимся из депортации крымским татарам. То есть о них вспоминали – власти с раздражением, некрымскотатарское население с недоумением, а в начале, в 90-е, и со страхом (все ходили слухи о какой-то предполагавшейся «резне»), именно 18 мая, в годовщину депортации, когда Симферополь парализовали многотысячные демонстрации крымских татар, завершавшиеся грандиозным митингом.

Все остальные дни в году, если говорить об актуальности проблем крымских татар в обществе, в СМИ и в деятельности властей, можно было считать именно «19 мая», если проводить аналогию с рассказанной мной вначале историей. И только упорная и последовательная борьба крымских татар за свои права с годами давала свои плоды – и в законодательстве, и в межнациональной политике, и в реальных шагах властей. Но вот темой посиделок «на кухне» той же интеллигенции или разговоров в курилке автобазы крымскотатарские проблемы так и не стали.

Не стали именно в интернациональных коллективах. Крымские татары в своем кругу обсуждали свои проблемы, остальные – свои, а если собирались вместе – как-то избегали крымскотатарских тем. Тем не бытовых, а политических, фундаментальных. Кто прав, кто виноват, что делать – не в смысле, как, например, заливать фундамент нового дома, а как законодательно решить вопрос о праве на этот дом вернувшемуся из депортации.

Почему избегали таких разговоров в межнациональном общении? Сложный вопрос. Возможно, из-за щекотливости темы. Потому что некрымскотатарскому населению, в массе своей «понаехавшему» в Крым после войны, тогда бы пришлось признать и свою вину, пусть даже моральную, и, как следствие, свою ответственность за нынешнее положение крымских татар. А крымским татарам из-за врожденной деликатности наверняка не хотелось ставить своего соседа или коллегу по работе в неудобное положение, обсуждая с ним свои национальные проблемы, очень часто сводившиеся к скрытой дискриминации со стороны властей по этническому признаку. Ведь по умолчанию в Крыму еще с советских времен русскоязычным населением власть считалась «своей», во всех вопросах сочувствующей именно этой группе крымчан.

Сами же крымские татары в общении в быту с крымчанами других национальностей своих чисто крымскотатарских проблем «на люди», как правило, не выносили.

Я не претендую на истину в последней инстанции и полный охват всего, происходящего в те годы в Крыму. Но я крымчанин не в первом поколении, всю жизнь жил в Крыму, активно интересовался общественной жизнью и такое ощущение складывалось, я думаю, далеко не у меня одного.

БОЛЬШЕ ПО ТЕМЕ:

Как я стал крымским татарином

Оккупация Крыма Россией в 2014-м и все последующие события показали, что единственной группой, оказавшей и продолжающей оказывать сопротивление агрессору на полуострове оказались именно крымские татары. Как результат в украинском обществе произошел сдвиг в отношении к крымским татарам, не столько качественный, сколько информационный. Действительно, еще десять лет назад проблемы крымских татар для жителя Закарпатья или Волыни были крайне далеки. Война поменяла многое, в том числе и информационные ориентиры. Теперь, надеюсь, в Украине почти все знают, кто такой Мустафа Джемилев.

А вот в Крыму игра в «ничего не вижу, ничего не слышу» возродилась с новой силой. Фактически запретив отмечать День депортации, пророссийские власти пытаются его сделать «19 мая», я уж не говорю обо всех остальных днях в году.

БОЛЬШЕ ПО ТЕМЕ:

«Траурное гетто» для крымских татар

А недавно провластные СМИ по вполне логичному почину крымских силовиков прорвали, наконец, информационную блокаду вокруг крымских татар, но как! Теперь на каждый рейд ФСБ в крымскотатарские поселки, которые, кстати, очень походят на настоящие карательные операции немецких оккупантов времен Второй мировой, приглашаются «корреспонденты» крымских СМИ, публикующие отчеты типа «за причастность к террористической деятельности арестован уроженец Самарканда».

Те, кто в курсе, отлично понимают и всю подлость этого самого посыла про «уроженца Самарканда», крымского татарина, родившегося в депортации, и просто наглую ложь про «терроризм». Хотя для жителей «материковой» России такое сойдет запросто. Меня же интересует, окончательно ли жители Крыма разучились читать между строк? Или старый советский навык еще действует?

Буквально позавчера популярный крымский блогер, обсуждая волнения в Екатеринбурге, в своих рассуждениях об ответственности властей вспомнил, что 18 мая – день рождения Николая Второго. И ни слова о трагедии целого народа, случившейся в этот же день, народа, с которым он уж точно знаком. В отличие от царя.

Для этого блогера 18 мая уже стало 19-м.

А для нас?

Максим Кобза, крымчанин

Мнения, высказанные в рубрике «Блоги», передают взгляды самих авторов и не обязательно отражают позицию редакции