Вике 20 лет, это живая, весёлая девушка, которая не теряет бодрости, несмотря на то что уже два месяца не выходит из квартиры, где скрывается от родственников. Она просит не писать её настоящего имени и даже не упоминать региона, где она выросла. "Глухое село на Северном Кавказе" (на самом деле аэропорт не так далеко). Она впервые в жизни по-настоящему счастлива, ибо обрела свободу, пусть даже пока в четырёх стенах, пишет Радио Свобода. Редакции известны имена всех героев этой истории, в распоряжении также есть обращения Вики в правоохранительные органы, игнорировавшие её просьбы о помощи.
Я прихожу однажды со школы, захожу во двор, вижу – мать лежит без сознания, рядом отец и палки, которыми он её избивал
Отец Вики похитил её мать. Та не хотела выходить за него замуж, но осталась с ним, чтобы "избежать позора". Брат Вики похитил свою жену. Сестру Вики сосватали в 13 лет, но к 18 годам она передумала выходить замуж, пришлось похищать и её. На фото времён Викиной бабушки женщины без хиджабов, раньше обстановка в селе была светская. "С горных аулов начали приезжать чересчур набожные люди, к моему времени нельзя уже было увидеть женщину с непокрытой головой", – рассказывает Вика. Женщины в её селе носили не просто хиджабы – чёрные платья в пол. "Из моего селения многие уезжали в Сирию, даже мои знакомые. Там это поощряли, там просто ненавидели представителей закона". Музыка запрещалась, за это могли побить. Без сопровождения можно было ходить только в магазин в 50 метрах от дома. Отец при этом был мусульманином только на людях: намаз не совершал, пост не держал, часто напивался и бил боем жену, не раз ломал ей руки и нос. "Я прихожу однажды со школы, захожу во двор, вижу – мать лежит без сознания, рядом отец и палки, которыми он её избивал. Я начинаю плакать, кричать на него. Я никогда не боялась, отчаянно пыталась защитить мать, так что доставалось и мне. Когда он трезвел, просил у меня прощения, но потом всё повторялось".
Вику забрали из школы после 7-го класса, в 15 лет сосватали за парня на 9 лет старше. "Я его не знала, ближе к свадьбе мне показали его фотографию", – говорит Вика. С мужем она прожила всего год: у него были женщины в разных городах, он месяцами не появлялся дома, родители приняли её назад. "Хотя отец, когда напивался, говорил, что, вот, бери пример с сестры, а ты не смогла с мужем ужиться". Вике даже купили аттестат о среднем образовании, но сказали, что учиться она сможет, только если выйдет замуж и муж разрешит.
Жизнь годами тянулась без просвета: работа по дому и в коровнике, ожидание, пока кто-нибудь не возьмёт замуж. "Я никогда не чувствовала себя частью этого общества, я себя чувствовала чужой. Лет с 17, когда у нас появился вайфай, я начала общаться в интернете, у меня появились друзья. Я им говорила, что я из Саратова, учусь. Я представляла ту жизнь, которую хотела бы, жила в этом, но, когда вечером закрывала ноутбук, осознавала, что всё это лишь иллюзия". Однажды Вика напилась крысиного яда, не могла так больше, но наутро проснулась, как ни в чём не бывало. "Я думала, неужели у моих детей будет такая же судьба, неужели они будут такими же рабами. Для меня это было немыслимо, я решила, что надо бежать".
Этот чувак просто связывает того чеченца, запирает в машине и поджигает её. Его посадили в итоге, он и сестру свою убил
Побег был делом рискованным и практически невозможным. Село хоть и сравнительно недалеко от столицы региона, но на отшибе, маршрутка приходит раз в день, и на неё без лишних глаз не сядешь, у Вики не было ни банковской карты, ни наличных денег, да она вообще никогда никуда одна не выезжала. Более того, на Кавказе у всех на устах "убийства чести": отец вроде как кого-то убил ещё до Викиного рождения, а лет пять назад "один чувак обнаружил машину у дома сестры, а там был какой-то парень-чеченец, выяснилось, что он общался с его сестрой. И этот чувак просто связывает того чеченца, запирает в машине и поджигает её. Его посадили в итоге, он и сестру свою убил".
Первый побег
В начале 2020 года Вика начала планировать побег. На сайте знакомств она познакомилась с Даниилом из Москвы, он согласился ей помочь. Девушка в какой-то момент открылась маме, надеясь на поддержку: "Она была для меня лучше любой подруги, я с детства защищала её от отца, я ей рассказывала абсолютно всё. Я всегда ей говорила, что не хочу такой жизни, не хочу носить платок, хочу учиться. Она мне отвечала, что ты родилась в таком месте, это невозможно. И в этот раз она сказала, что ты, видимо, одержима, тебя надо отвести к экзорцисту, у тебя с головой не в порядке. Для меня это стало ударом".
Даниил купил Вике билет, нашёл на "Авито" таксиста, которому рассказал, что надо забрать его жену. "Была ночь. Все заснули уже, я оставила записку и потихоньку вышла в окно. Шёл сильный дождь, таксист минут 40 не мог меня найти, я стояла под дождём и боялась, что может проснуться мать и обнаружить, что меня нет. Наконец, он приехал".
Даниил встретил Вику в московском аэропорту, привёз с собой джинсы и ветровку: "Таксист ещё обернулся и спросил: "У меня никаких проблем не будет?" Мы остановились, я в кустах переоделась, там же выбросила это чёрное платье, представляете, как таксист офигел".
Дома тебе этот маникюр снимут вместе с ногтями
В Москве Вика сдала золото, оставшееся от мужа, выручила 140 тыс., на эти деньги сняли квартиру. "Через два дня я просыпаюсь, Даниил мне пишет, что у его подъезда ошиваются какие-то чуваки кавказской внешности, бери вещи, убегай в многолюдное место". Вика поехала в торговый центр в районе, где жил Даниил (первый раз одна на метро!) "Сижу на скамейке жду. Он мне звонит, спрашивает, где я, и говорит: "Мы идём". Вот этот момент я не расслышала, он пытался так намекнуть, когда сказал "мы". Через две минуты он подходит, а с ним два мужчины-кавказца. Я вижу, как они приближаются, и я просто не могу шевельнуться, меня парализовал страх. Они садятся по бокам. Один сразу схватил мою руку, у меня до сих пор след на руке не проходит. Он смотрит, как я одета, на мне джинсы, и я впервые в жизни сделала маникюр. Он говорит: "Дома тебе этот маникюр снимут вместе с ногтями".
Как рассказал Радио Свобода сам Даниил, Викин брат с друзьями знали его имя и фамилию, а также подъезд, где он живёт: вместе с местным участковым они опрашивали соседей, продавцов в магазине, но найти Даниила не могли, пока тот не вышел к ним сам. "Я айтишник по профессии, я знаю, что такое информационная безопасность, – говорит Даниил. – Я билет ей покупал по левой карте, такси заказывал вдали от дома, до сих пор не пойму, как они меня нашли. Они сказали, что отследили по камерам. Я к ним вышел, они на меня налетели, схватили за шкирку, я сказал: "Уберите руки, какого хера". Они отобрали у меня телефон, мы зашли в квартиру, они посмотрели, что там никого нет. Я сначала прикинулся, что не в курсе, где она, но они знали уже и адрес съёмной квартиры, пришлось поехать туда, там на лавочке сидел её отец. Она в это время была уже в торговом центре, я понимал, что от этих ребят уже не отвертеться, но хотел, чтобы они встретились в общественном месте".
В ТЦ к мужчинам присоединился брат Вики, пошутил, что, мол, неужели она думала, что сбежит. "Я встала, хотела перелезть через скамейку, брат меня хватает за ногу, я падаю, начинаю плакать. Люди обращают внимание, снимают на телефоны, я плачу, кричу: "Помогите, меня хотят похитить". Я помню, что один парень кавказской внешности хватает за руку моего брата, говорит: "Отпусти её". Брат отвечает: "Это моя сестра", а тот говорит: "Ну и что, это не даёт тебе права вот так вот её". Я в этот момент очень удивилась, я не думала, что кавказцы могут не придерживаться таких взглядов. Пришла охрана, кто-то вызвал полицию".
Всю группу препроводили в отдел полиции, где Вика написала заявление с просьбой снять её с розыска и просидела до позднего вечера, пока полицейские тайком не отвезли её на служебной машине в ближайший хостел.
Из хостела Вика ушла рано утром (её регистрировали по паспорту, и в час там уже были её родные), она тут же уехала за город к другому интернет-знакомому, надеясь, что о ней забудут. "Однажды я проснулась с чувством вины: брат в торговом центре говорил, что мать из-за меня попала в больницу. Я позвонила ей, слышу её очень слабый голос. Начинаю плакать, говорить, что со мной всё хорошо. Она поклялась, что не будет никому говорить, что я ей звонила. С этого времени она звонила мне раз в день. Это была ужасная ошибка".
Деньги заканчивались, Вика вернулась в Москву и устроилась официанткой в бар на Новом Арбате, Даниил помог найти комнату, Вика вздохнула спокойно. "Мне мать клялась, что они перестали меня искать, говорила: "Делай, что хочешь, главное, говори мне, что ты жива". В итоге она мне говорит: "Хочу тебе перевести немного денег, открой карточку", а у меня тогда деньги почти закончились. Я открыла карту, указала свой адрес. Думаю, понятно, к чему это приведёт. Это был последний раз в жизни, когда я ей доверилась".
Похищение
"Через несколько дней я с утра выхожу на работу, передо мной останавливается чёрный минивэн с тонированными стёклами, меня сзади хватают, берут на руки и суют в машину. Это был последний день на свободе. В машине были мои братья и отец. Они забрали у меня телефон и паспорт, брат звонил какому-то парню, как он сказал, из ФСБ, говорил: "Спасибо, мы её нашли, деньги тебе переведут".
Следователь попросил передать ей трубку, они не передали. Он мне сказал ещё: "А твоё какое дело? Каждый день таких увозят"
Узнав об этом, Даниил помчался в ОМВД по району, где произошло похищение, написал заявление. "Следователь при мне позвонил её брату, брат сказал, что всё нормально, она отдыхает. Следователь попросил передать ей трубку, они не передали. Он мне сказал ещё: "А твоё какое дело? Каждый день таких увозят". Потом мне пришло постановление об отказе в возбуждении уголовного дела", – говорит Даниил.
До дома Вику везли на машине. Она говорит, что плакала всю дорогу, но дважды попыталась сбежать: просилась в туалет на заправках и то попросила кассира вызвать полицию, то пробовала вылезти через окно, но каждый раз её с пощёчиной возвращали.
По приезде Вику повезли к экзорцисту – "изгонять демона". Она пыталась протестовать, сказала даже, что больше не будет читать намаз, потому что покрестилась: "В машине были сестра и её муж. Он останавливает машину, оборачивается на меня и говорит, что если это правда, то домой ты не доедешь. У него на штанах была кобура, может, травмат, может, нет, но мне стало страшно, и сестра стала плакать, я сказала, что я обманула, просто хотела посмотреть реакцию".
Другую девочку муж принёс на руках, она не могла ходить, у неё всё тело было в синяках, у неё был такой процесс, когда демон уже почти вышел, он бил её палкой достаточно сильно
Экзорцист, тучный, грозный мужчина, проводил групповые сеансы: помимо Вики у него было ещё несколько девочек младше и старше её. По словам Вики, они лежали на полу, накрытые с головой простынями, пока он читал молитвы в микрофон. Двигаться было нельзя, дышать через простынь было сложно, но если попытаться отодвинуть ткань, экзорцист бил палкой – это, мол, демону трудно дышать. "Одна девочка выбежала, её схватили, начали бить палкой. Другую девочку муж принёс на руках, она не могла ходить, у неё всё тело было в синяках, у неё был такой процесс, когда демон уже почти вышел, он бил её палкой достаточно сильно. Меня тоже бил палкой, хотя я старалась не шевелиться", – рассказывает Вика. Сеансы продолжались неделю, но демон так и не вышел. Разочаровавшись в этом экзорцисте, Вику стали возить к другому, потом к третьему, а потом и вовсе к психиатру в медицинском учреждении. Врач, по словам Вики, поставила ей диагноз, поговорив с её матерью, назначила ей уколы и капельницы. Вика в какой-то момент поняла, что сопротивляться бесполезно, и стала делать вид, что "осознала свои ошибки".
Дома Вику сначала посадили на цепь: приковали к батарее рядом с кроватью, мать или сестра спали в её комнате и сопровождали её в туалет, иногда её на ночь забирал брат. Вика дважды пыталась порезать себе вены, но сдаваться не собиралась. "Брат мне сказал, что если я буду предпринимать попытки побега, меня убьют, и показал место, где меня похоронят – поле в несколько гектар, где меня бы не нашли никогда. Но это была не жизнь, в моём понимании, лучше было умереть".
Товарищ Бортников
Пришёл участковый, заставил подписать заявление, что я претензий не имею, звонок в полицию был ошибочный. Я не хотела писать, отец мне при нём дал пощёчину, я подписала
"В начале сентября я нашла старый телефон, позвонила в 112 в отдел полиции в [столицу региона], попросила отправить сотрудника оттуда. У матери племянник – начальник дежурной части в [райцентре], туда звонить смысла не было. Через 20 минут в комнату врываются сестра и мать, мать начинает меня избивать. Я сижу улыбаюсь, я знаю, что сейчас приедет полиция и меня спасут. Я говорю: "Бей меня сильнее, оставляй больше синяков, будет что показать полицейским". Приходит полицейский из [райцентра]. Я начинаю им всё говорить, плачу, на что сотрудник улыбается, смотрит на мою мать и спрашивает, почему вы свою дочь так плохо воспитали, если бы я была его сестрой, меня просто убили бы. У меня такое разочарование, я говорю: "Давайте вы будете действовать по закону". Он говорит: "У нас тут закон один, надо слушать родителей". На следующий день пришёл участковый, заставил подписать заявление, что я претензий не имею, звонок в полицию был ошибочный. Я не хотела писать, отец мне при нём дал пощёчину, я подписала".
В кладовке стоял старый компьютер с клавиатурой, но без мышки, считавшийся сломанным. Вика обнаружила, что он работает, хоть и очень медленно, и начала писать с него заявления: в МВД Московской области (по ошибке), в МВД Москвы, в ФСБ, в прокуратуру, лично директору ФСБ Бортникову, лично министру внутренних дел Колокольцеву. Сначала это были крики о помощи, потом грамотные заявления о похищении человека, незаконном удержании, жалобы на бездействия органов. Сообщения регистрировались, им присваивались номера КУСП, на этом всё заканчивалось.
"30 ноября наш дом посетили двое оперативников Следственного комитета. Человек этот говорит: "Нам пришло сообщение, что вас удерживают. Вас удерживают?" – и на меня смотрит. Отец говорит: "Нет, не удерживают". Я начинаю плакать, говорю: "Помогите, меня удерживают, избивают, считают ненормальной, отобрали документы". Появляется мать, молча даёт мне пощёчину, разбивает мне губу, оперативник оттаскивает её". Поскольку информацию в местный СК спустили из Москвы, просто уехать сотрудники не могли, все вместе поехали в райцентр. Впрочем, толку от этого не было: "Следователь мне говорит с презрением: "Как ты могла написать заявление на родственников?" Позвал в кабинет моих родных, говорит им, что она хочет написать на вас заявление, вас всех посадить. Они на меня смотрят, я говорю: "Да, я хочу". Следователь обвёл девушку вокруг пальца: написал за неё объяснение, в котором не было ничего про уголовное преступление, пообещал отправить на экспертизу, чтобы зафиксировать побои, но ничего это не сделал. Следующие трое суток Вика провела в ОВД, начальником которого был племянник её матери. Оттуда её снова забрали родные и снова повезли к очередному экзорцисту (современному, он звонил "какому-то арабу", и тот читал молитвы по видеосвязи). Тот же экзорцист сказал родителям, что к нему ходит изгонять джиннов неженатый парень, которому Вика понравилась на фото – вот, была бы хорошая партия. "Меня никто не спрашивал. Я сначала говорила, что не оправилась после развода, потом ещё придумывала причины, но они поняли, что я тяну время. Мне сказал муж сестры, что меня выдадут замуж без спроса – похитят и увезут в горы".
Русский жених
В интернете Вика познакомилась с русским военным, который проходил службу в её регионе. Звания его она не знает, но помнит, что ему было 34 года. Она рассказала ему свою историю, он предложил жениться на ней: не фиктивно, всерьёз. "Я не была против, я понимала, что так у меня будет возможность учиться и мои дети не будут рабами". Одна проблема: отец не соглашался отдавать дочь за православного. "Он мне сказал, что примет ислам, я сказала, что я это не поддерживаю: как можно отрекаться от своих взглядов?" Всё-таки военный этот сходил в мечеть и принял ислам, но отец Вики заявил, что отдать дочь за русского – позор. По словам Вики, её жених собирался приехать свататься со своими кавказскими друзьями, но в последний момент получил запрет от командования. "Он мне пишет: "Солнышко, от меня к тебе никто не придёт, мне сказали, чтобы я удалил твой номер", – рассказывает Вика. – Это была последняя надежда, что я вырвусь, но я сказала ему, что ничего, хорошо, что ты постарался. У меня опять началась депрессия, я у отца воровала сигареты, запиралась в ванной, немного курила и тушила их о ноги где-то в районе ягодиц, где было не видно. У меня была такая душевная боль, что хотелось заглушить её физической. В один из дней я просто забила в Гугле "[Регион] положение женщин", листала что-то и наткнулась на статью о том, как [Организация] спасла девочку. У меня отвисла челюсть, я поняла, что ей кто-то помог, что есть люди, которые помогают".
Я хочу, чтобы это дело было предано огласке, чтобы, если я исчезну, какой-то след хотя бы остался и чтобы девочки в такой же ситуации поняли, что всегда стоит бороться, нельзя с этим мириться никогда
Вика связалась с правозащитниками, те организовали настоящую спецоперацию по её спасению. Месяц она провела в своём регионе, ещё два месяца в другом, всё это время родные не переставали искать её: её снова подали в розыск, командир её друга военного приходил искать Вику к нему, в шелтер, где она жила, пришёл имейл: мы знаем, что наша девочка у вас – пришлось бежать дальше.
"До сих пор я пью таблетки, которые мне назначил психиатр, хотя я от них постоянно хочу спать. Но без них я не могу спать ночью, приходится ждать рассвета, чтобы уснуть. И ни разу я ещё не видела ни одного хорошего сна: мне снится, что моё спасение было лишь сном, а реально я всё ещё взаперти. Я хочу, чтобы это дело было предано огласке, чтобы, если я исчезну, какой-то след хотя бы остался и чтобы девочки в такой же ситуации поняли, что всегда стоит бороться, нельзя с этим мириться никогда".
FACEBOOK КОММЕНТАРИИ: