Кремль хоронит иллюзии. Нефть и газ из США срывают планы Путина

Что означает прибытие первой крупной партии американской нефти в Украину? Почему наполовину подешевел природный газ в Европе? Американские нефть и газ вытесняют российские с мировых рынков? Безнадежно ли отставание России от ведущих нефтедобывающих стран? Предчувствует ли Путин конец нефтедолларового дождя?

В передаче участвуют: американский эксперт, старший научный сотрудник Атлантического совета в Вашингтоне Агния Григас. Ее последняя книга "Природный газ и новая геополитика" посвящена последствиям американской сланцевой революции. Российский участник передачи – партнер консалтинговой компании "РусЭнерджи" Михаил Крутихин.

В последние дни в американской прессе почти незаметно, поскольку такие новости стали рутинными, проскочили несколько заголовков, которые тем не менее обещают большие проблемы для Кремля. Как сообщило информационное агентство Reuters, в начале июля Украина получила первые 80 тысяч тонн американской нефти, которые были выгружены в одесском нефтяном терминале. Следующий груз нефти должен прийти в последние дни июля, еще несколько прибытий танкеров планируется на август. Первая партия американской нефти, доставленная в Украину, как объясняют трейдеры, лишь фрагмент совершенно новой картины масштабного вторжения американской нефти на европейский рынок. Около четырех месяцев назад американские экспортеры нефти моментально предложили европейским импортерам свою нефть, как только появились сообщения о поступлении в Европу загрязненной российской нефти. В результате Европа сейчас импортирует около двух с половиной миллионов тонн американской нефти в месяц и покупателями американской нефти стали даже надежные и давние российские клиенты Хорватия и Греция.

Героем еще одного заголовка был "Газпром", доходы которого от экспорта газа рухнули во втором квартале нынешнего года на 40 процентов. Очевидная причина была названа в заголовке несколькими днями раньше: "Европа стала свидетелем самых низких за десятилетие цен на газ".

Около трех с половиной лет назад от газового терминала в Техасе в Бразилию отправился американский супертанкер с первой партией американского природного газа. Сегодня США стали третьим в мире экспортером сжиженного газа.

– Доктор Григас, можно сейчас сказать, что американская сланцевая революция, начало экспорта американской нефти и газа, перетряхнула энергетические рынки и обеспечила падение цен энергоресурсов?

– Это, без сомнения, является фактором, – говорит Агния Григас. – С 2010 года мы стали свидетелями уникальной трансформации глобального рынка энергоресурсов, в ходе которой Соединенные Штаты превратились в энергетическую супердержаву, одного из ведущих производителей нефти, ведущего мирового производителя природного газа, они опередили Россию. США также мировой лидер в производстве топлива и различных продуктов переработки нефти и газа. Одновременно мы видим растущий спрос на природный газ в сравнении со спросом, скажем, на нефть и уголь, что отчасти является результатом беспокойства по поводу изменения климата. Все это превращает США в ведущего игрока на мировом рынке энергоресурсов, который формируется сейчас в результате воздействия самых разных факторов.

– Вы употребили словосочетание "энергетическая супердержава". Лет так пятнадцать назад Владимир Путин заявлял о намерении превратить Россию в энергетическую супердержаву. Супердержавой стали США, причем в считанные годы. Главной причиной многие называют сланцевую революцию, которая привела к созданию технологий, позволивших извлекать нефть и газ из сланцевых пород. Как этого удалось достичь?

– Начало усилиям обеспечить США самодостаточность в производстве нефти и природного газа было дано в семидесятых годах во время так называемого нефтяного кризиса. Американское правительство тогда инвестировало значительные средства в исследования, но реальный рывок в этом направлении был сделан американскими предпринимателями, в основном мелкими компаниями, которые взяли на вооружение существовавшие технологии и сумели на фоне очень высоких цен на нефть улучшить эти технологии в небывало короткие сроки, спровоцировав сланцевый бум. Причем это касается производства и природного газа, и нефти. Интересно, что пока неясно, могут ли другие страны повторить этот успех. Пока лишь в четырех странах мира были предприняты успешные попытки добычи сланцевой нефти и газа – Соединенных Штатах, Канаде, Китае и Аргентине, причем в Китае и Аргентине объемы добычи очень малы. Внедрение таких технологий оказалось непростым делом.

– Да, всего десяток лет назад руководство "Газпрома" утверждало, что сланцевый газ – это блеф, его добыть рентабельно невозможно. У него, кажется, и сейчас мало что получается. В чем заключается трудность?

– "Газпром" тогда выдавал желаемое за действительное. Также он относился и к экспорту сжиженного газа. Одна из трудностей заключается в том, что технологии сланцевой добычи создавались, исходя из геологических особенностей американских месторождений. Например, именно поэтому попытки коммерческой добычи природного газа в Польше оказались неудачными. Плюс чрезвычайно важен доступ к финансированию. Американские производители смогли получить значительное кредитование, несмотря на риск, сопряженный с возможным провалом новых технологий. К этому нужно добавить права собственности на землю и недра. В США в этой добыче глубоко заинтересованы владельцы земли, получающие прибыль от сдачи земли в аренду. В других странах то, что находится под поверхностью земли, не принадлежит ее владельцу. И это тоже важный фактор.

– Что известно о себестоимости этой нефти и газа? Считается, что немалая часть производителей все еще работают в убыток?

– Можно сказать, что американское производство сланцевой нефти и газа крайне эффективно и экономично. Это пришло со временем. Технологиям сланцевой добычи уже больше ста лет. Прорыв в их улучшении произошел в последние годы. Ответ на ваш вопрос дает практика. Американский природный газ оказался конкурентоспособным на мировом рынке. После начала экспорта американского сжиженного газа в 2016 году он нашел потребителей по всему миру. Сначала его потребителями являлись азиатские страны, где цены природного газа были выше, чем в Европе, но сейчас он экспортируется и в Европу.

– А способна ли Европа принимать этот американский газ?

– Терминалы по приему сжиженного газа существуют в Европе. Но они в основном сосредоточены в южной и северо-западной частях Европы. Поэтому для центрально- и восточноевропейских стран, которые хотели уменьшить или избавиться от зависимости от российского природного газа, вопрос заключался в том, как получить доступ к американскому газу. В последнее время были пущены в эксплуатацию терминалы по приему сжиженного газа в Польше, Литве, у других стран Балтии и Финляндии есть планы сооружения таких терминалов. Но, помимо этого, в последние двадцать лет Евросоюз методично создает единую систему энергоснабжения континента, которая позволит получать, скажем, американский газ любой европейской стране, подключенной к европейским трубопроводам. И нужно сказать, что американский газ уже оказывает влияние на цены природного газа в Европе. Ведь еще в начале двухтысячных годов было немало прогнозов о том, что в силу роста экономики, роста потребления энергоресурсов США будут импортером природного газа. К 2019 году США стали третьим в мире по объемам экспортером сжиженного газа. Нет сомнений, что такой приток газа на мировые рынки оказал влияние на цены.

– Что можно сказать о России: отстает по всем пунктам?

– Россия не добывает сланцевый газ. Российские производители объясняли, что у них нет нужды в этом, поскольку у них есть достаточно, так сказать, традиционных запасов природного газа. Но Россия серьезно отстала в том, что касается экспорта сжиженного газа. Кремль это признал. В российской национальной энергетической стратегии заявлена задача превращения России в лидера по производству и экспорту сжиженного газа. Но сейчас они приблизительно на седьмом месте в производстве сжиженного газа. Вопрос, произойдет ли это, остается открытым.

– Иными словами, Россия теряет позиции?

– Ее позиции на рынке природного газа ослабли, особенно в том, что касается европейского рынка. Россия была не столь давно крупнейшим производителем природного газа, она пока остается крупнейшим экспортером. Она вовремя не признала принципиальную важность сланцевой добычи газа и нефти, она поздно осознала значимость сжиженного газа как экспортного продукта. Да, она пока экспортирует больше всех, но у стран – соседей России появились альтернативные варианты. Москва утеряла монополию на диктат условий газовых контрактов, а вместе с этим возможность использовать газ в качестве политического инструмента. Теперь европейские страны могут импортировать природный газ из США, Катара, Каспийского региона, то есть их выбор значительно расширился. Нечто подобное происходит и в Азии. Некоторое время назад природный газ был своего рода козырной картой России в отношениях с Китаем, но теперь и у Китая появились разные варианты. Они соорудили газопровод, соединивший их с Центральной Азией, они импортируют газ из Мьянмы, они импортируют американский сжиженный газ, плюс Китай пытается создать свою собственную сланцевую индустрию. Пока эта индустрия в зачаточном состоянии, но цель Китая – попытаться удовлетворить свой спрос за счет внутреннего производства газа.

– Как в этом контексте выглядит "Северный поток – 2"? Он действительно резко изменит ситуацию к выгоде Москвы или в условиях реальной конкуренции с разными поставщиками в Европе еще один российский газопровод в Европу не так много значит?

– На мой взгляд, "Северный поток – 2" представляет собой попытку "Газпрома" сохранить свою экспортную долю на европейском рынке в среднесрочной перспективе. Помимо этого, он гарантирует особые отношения России с Германией в течение десятилетий, и это, конечно же, и политический проект, попытка удержать Германию в своей орбите. Но если говорить о долгосрочной экономической перспективе, этот газопровод не будет иметь большого значения, потому что Европа уже расширила круг поставщиков природного газа, и этот процесс будет продолжаться, Европа все больше полагается на возобновляемые источники энергии. Вполне возможно, что "Северный поток – 2" замедлит этот процесс, потому что он более тесно привязывает Германию к российскому газу, предусматривает заключение длительных двусторонних контрактов, что противоречит общеевропейской стратегии формирования гибкого рынка природного газа с ценами, которые формируются реальным спросом, с инфраструктурой, рассчитанной на прием сжиженного газа.

– Доктор Григас, очень соблазнительно задать вопрос, открывают ли эти технологии доступ к неисчерпаемым запасам нефти и газа, то есть гарантируют их сравнительную дешевизну со всеми вытекающими последствиями, скажем, для России, которая, как известно, финансирует очень значительную часть бюджета благодаря экспорту энергоресурсов?

– На этот вопрос нет ответа. Здесь очень много переменных. Это и технологический прогресс, это и природные катастрофы, это и геополитические сдвиги. Существует немало оценок объема глобальных резервов нефти и газа, и они изменяются в зависимости от появления новых технологий, делающих нефть и газ более доступными. Помимо этого, если взять, например, Туркменистан, то до сих пор нет полной ясности масштабов запасов природного газа, которыми обладает эта страна. Они огромны. Еще один важный фактор – спрос на энергоресурсы. Продолжаются дебаты о том, достигли ли мы пика спроса, и он застынет на этом уровне или даже начнет снижаться. Исходя из того, что известно сегодня, учитывая нынешние тенденции – энергетический бум в США, попытки других стран начать разработку своих собственных сланцевых месторождений, – трудно предположить, что цены нефти возвратятся к рекордным уровням двухтысячных годов. Но, повторюсь, этот вывод основан на нынешних тенденциях – резком росте производства и предложения энергоресурсов на рынках, – говорит Агния Григас.

– Михаил Крутихин, ситуация вообще-то парадоксальная: в Персидском заливе взрывают и захватывают танкеры, Иран и США сбивают беспилотники, в совсем недавние времена цены нефти взмыли бы в поднебесье. Сейчас они, можно сказать, не шелохнутся и даже хорошо упали с пика последних месяцев, достигнутого в апреле. Как вы это объясняете?

– Главная причина – это что на рынке нефти вполне достаточно, нет никаких проблем с ее приобретением, – говорит Михаил Крутихин. – И это несмотря на то, что с рынка уходят целые страны типа Ливии, Венесуэлы и Ирана, несмотря на то что в рамках ОПЕК идет некоторое сокращение добычи, потребление вполне удовлетворено, нефти достаточно.

– Можно ли сказать, что главной причиной этого феномена, как говорит моя американская собеседница, стала американская сланцевая революция? Высокие цены нефти разбудили спящего американского гиганта, и мы получили потрясающий технологический рывок, инвестиции в технологии и экспорт и стали свидетелями не только бума производства, но и бума экспорта?

– Да, совершенно верно, это одна из причин, но это самая главная причина. Потому что сланцевая революция, начавшаяся примерно в 2011 году, перевернула все представления о рынке, она перевернула представление о роли ОПЕК, сделала Соединенные Штаты определяющей силой в мировой торговле нефтью.

– Если сложить эти успехи с прогнозами замедления или даже снижения роста потребления энергоресурсов, вырисовывается картина счастливого энергетического будущего для мира, неисчерпаемых запасов нефти и не очень хорошего будущего для тех стран, кто живет за счет экспорта нефти и газа?

– Я думаю, что не только эффективное применение таких технологий в комплексе, но и других технологий, особенно энергосбережение и энергоэффективность – это ведущие факторы для того, чтобы притормозить рост потребления в мире, выйти на то, что действительно энергии более чем достаточно для любых целей человечества.

– Михаил, что эта новая ситуация означает для России? Я посмотрел заголовки: российские представители заявляют, что выход на европейский газовый рынок новых поставщиков для них не проблема, поскольку они не конкурируют с их газом. Это правда или поза?

– Что касается газа, то там идет соперничество не между Россией и Соединенными Штатами, например, идет соперничество по ценам на рынке торгов самим газом. Газ сжиженный могут получать в Соединенных Штатах, в Катаре, в Австралии, в Европе, где угодно. С ними как раз идет конкуренция российского газа, поставляемого по трубам. Так что картина здесь не так проста и не так политизирована, как кажется.

– Ну а представляет ли сжиженный газ реальную конкуренцию российскому, доставляемому по трубам, ведь, по определению, он должен быть ощутимо дороже, на что, как я понимаю, и рассчитывали в "Газпроме", отмахнувшись от идеи сжижения газа 10–15 лет назад?

– По определению он, конечно, дороже. В той же самой Европе, где изобилие газа, поставляемого по трубам, строятся и строятся новые терминалы по приему сжиженного газа, и роль сжиженного газа резко увеличилась за последние полтора года. Это гарантия энергобезопасности Европы. Потому что все помнят, что начиная с 2005 года Россия 15 или 16 раз сокращала или полностью прекращала поставки газа по политическим причинам. Для того чтобы обеспечить свою энергетическую безопасность, европейцы переключаются в том числе и на сжиженный природный газ, роль которого все время возрастает. Газ, который поставляется по трубам, он, конечно, дешевле. Я могу привести цифры: где-то на 20 процентов он оказывается дешевле газа сжиженного. Но опять-таки это не показатель, потому что поставщики сжиженного газа поставляют его очень часто ниже полной так называемой себестоимости, чтобы завоевать рынки, и потом уже, списав свои издержки на строительство заводов, тут уже соревноваться на рынке с трубопроводным газом будет легче.

– Михаил, если взглянуть на более широкую картину: в США мы видим энергетическую революцию, нефтяной, газовый бум, революционный рост экспорта, с российской стороны мы видим попытки манипулировать ценами нефти в связке с ОПЕК и сплошные упущенные возможности: ни сланцевой нефти, ни сжиженного газа. Остается ли Россия конкурентоспособной или безнадежно отстает?

– По нефти я сразу скажу, что по объективным причинам России суждено постепенно уходить с мирового рынка, поскольку оставшаяся в России нефть в основном трудноизвлекаемая, 70 процентов ее трудноизвлекаемы. И довольно скоро, по предсказаниям российского министра энергетики господина Александра Новака, сделанном на заседании правительства, то есть к 2035 году Россия потеряет до 40 процентов своей нефтедобычи. А что касается газа, то здесь ситуация тоже немножко чувствительная для российского бюджета, поскольку рынка для расширения поставок трубопроводного газа больше нет, очень незначительно можно увеличить эти поставки. И поэтому правительство вынуждено субсидировать проекты экспорта сжиженного природного газа и фактически ничего за него не получать, чтобы хотя бы в будущем когда-то иметь возможность считать себя главным игроком на этом рынке.

– Причинили ли боль российскому энергетическому сектору американские санкции? Американские аналитики говорят, запрет на передачу технологий как раз может быть очень болезненным, ощутимым для российской нефтяной промышленности?

– Они сейчас для России, для нефтяной отрасли, не для газовой, наносят ущерб в финансовом плане, поскольку из-за невозможности доступа к долгосрочному кредитованию на Западе и даже на Востоке на выгодных условиях российские компании вынуждены на короткие сроки получать деньги на грабительских условиях у российских банков – это сильно тормозит их инвестиционные способности. Но где-то года с 2025-го, когда преимущественно придется добывать трудноизвлекаемую нефть, будет чувствоваться нехватка передовых западных технологий, в результате санкций доступ к ним очень сильно ограничен, тогда-то это будет серьезнейшей проблемой.

– Лет пятнадцать назад Владимир Путин объявил, что Россия намерена стать энергетической супердержавой. Приблизительно в то же время глава "Газпрома" отмахивался от сланцевого газа как от ерунды. Сегодня про супердержаву не вспоминают и, можно сказать, судорожно пытаются ухватиться за сжиженный газ, который "Газпром" тоже всерьез не воспринимал. Провал по всем пунктам? Или не совсем, ведь Россия, вопреки некоторым прогнозам, все-таки смогла увеличить добычу нефти?

– Россия не добывала и не будет добывать сланцевую нефть и газ, поскольку сланцевых пород в России не так много, там совершенно другие породы трудноизвлекаемых запасов, это не сланцевые породы, по-другому они называются, по-другому там технология складывается. Действительно, пока легко было добывать нефть благодаря старым технологиям, сейчас нам на старых промыслах легко добывать нефть. Россия поддерживает добычу и даже увеличивает ее невысокими темпами, но эта легкая нефть скоро кончится. А что касается газа, то да, Россия очень сильно отстала, недооценивая роль сжиженного природного газа. Мало того, "Газпром" показал, что он абсолютно не способен работать на этом рынке, у него очень простой подход – добыть газ, по трубе его отправить потребителю. Никакой газохимии "Газпром" не развивал, не развивал сжиженного природного газа, административным давлением влез в проект "Сахалин-2", сильно нажав на Shell и на японские компании, чтобы стать владельцем контрольного пакета, в том числе проекта экспорта сжиженного природного газа. А сейчас Россия пытается нагнать, и проекты по сжиженному природному газу фактически бесплатные для инвесторов, поскольку Россия не получает ничего взамен, никаких налогов на протяжении 12 лет. Это такие налоговые каникулы беспрецедентные. Очень хорошо начал работать "Ямал СПГ" – это проект частной компании "Новатек", где есть и иностранные инвесторы. Он получил в подарок фактически огромные запасы газа, государство еще построило порт для экспорта этого газа за свой счет. Консорциум за этот газ не платит России ничего, ни налог на добычу полезных ископаемых, ни экспортные пошлины, ни пошлины на ввоз оборудования, много чего. Это подарок.

– Известно ли, кто главный бенефициар этого подарка?

– Да, конечно. Благодаря тому, что господин Тимченко имеет очень хорошие личные отношения с Путиным, удалось получить беспрецедентные льготы для этого проекта и для следующих проектов компании "Новатек", которые тоже будут осуществляться с помощью международных консорциумов.

– Последней громкой новостью на энергетических рынках было падение цен природного газа в Европе за год наполовину. Выручка "Газпрома" резко упала. Это ощутимо для России, причинит ей боль?

– Россия пока не очень потеряла. Потому что, сколько нефти она сейчас может добыть, столько она и продает. Российская добыча нефти будет сокращаться не из-за того, что спрос на нее будет падать, а из-за того, что по идеологическим условиям, по условиям рентабельности добыча будет в будущем сокращаться. А что касается газа, то да, цена его очень резко упала в Европе, упала в Азии, "Газпром" несет потери на этом. Однако для российского бюджета "Газпром" не так важен, как, например, экспорт нефтяных компаний. Из 42 процентов доходов от нефтегаза в государственном бюджете, на долю газа приходится где-то 7 процентов, а остальное – это все-таки доходы от нефти.

– А перспективы нефтяной добычи в России, с вашей точки зрения, совсем плохие?

– Перспективы совсем плохие. Это очень реалистичный сценарий, что к 2035 году Россия потеряет 40 процентов объема своей добычи нефти, фактически превратится в страну, которая производит только для собственного внутреннего потребления, а не для экспорта.

– Тем не менее нужно сказать, что Россия сумела посрамить скептиков и смогла увеличить добычу нефти в последние годы чуть ли не до рекордного уровня? Как это вписывается в вашу картину?

– Может быть, на пик она выйдет в этом или в будущем году. Согласно Министерству энергетики, пиком будет уровень 570 миллионов тонн в год. Возможно, путем каких-то усилий удастся на этот пик выйти, но дальше начнется все-таки падение из-за объективного ухудшения качества этих запасов – это будет трудноизвлекаемая нефть. Компании не вкладываются в эти проекты, поскольку, во-первых, там дороже на новых проектах, на трудноизвлекаемых в основном. И во-вторых, трудно сказать, что будет в будущем. Потому что любой нефтяной проект – это долгоиграющая затея, где-то окупаемость может наступить через 7, а то и через 15 лет в разных условиях, что будет с Россией через 15 лет – непонятно.

– Михаил, "Газпром" был хорошо известен на Западе как источник обогащения людей из окружения Владимира Путина. Американский политолог Карен Давиша, написавшая знаменитую книгу про коррупцию в России, говорила мне, что бесследно исчезла приблизительно треть вырученного "Газпромом" капитала. То есть можно предположить, что в действительности российский бюджет получает меньше, чем можно представить, исходя из цен нефти и газа?

– У нас есть компании негосударственные. "Сургутнефтегаз", загадочная компания, неизвестно, куда там деньги идут, или чисто коммерческие компании типа ЛУКОЙЛа, например, где все инвесторы, она очень прозрачная компания, там нет государственной доли. Но есть, например, компания "Роснефть", она все свои дивиденды, которые должна платить государству, перечисляет в государственную компанию под названием "Роснефтегаз" то, что причитается государству. Все бюджеты этой компании "Роснефтегаз", прокладки такой между бюджетом и "Роснефтью", они засекречены решением правительства, ими лично распоряжается президент Путин – это его личный кошелек, вопреки Конституции. У нас по Конституции федеральной собственностью должно правительство распоряжаться, и оно же должно выделять деньги на содержание президента. А в данном случае мы видим появившийся неизвестно откуда личный кошелек – это все дивиденды "Роснефти". Куда их тратит лично Путин – это вообще неизвестно. Вот маленький пример того, как в России работают государственные нефтегазовые компании.

– Иными словами, они карманные компании Кремля, используемые им в определенных целях? Интересно было бы сравнить, сколько приносит бюджету частный ЛУКОЙЛ и сколько приносят государственные гиганты.

– Выручаются налоги и с той, и с другой компании. Но чем отличается ЛУКОЙЛ от "Роснефти"? ЛУКОЙЛ никогда не возьмется за проекты, где внутренняя норма рентабельности или доходности, как в России говорят, меньше 16 процентов, она отказывается от такого бизнеса. А "Роснефть" берется за заведомо провальные политизированные проекты типа нефтяных проектов в Венесуэле, например, и на этом сильно теряет. Государству, конечно, было бы выгодно иметь налоги с прибыльной частной компании, в данном случае мы видим, что государственные компании, такие как "Роснефть", они государству столько, сколько надо, прибыли не приносят.

– Видите ли вы сейчас реальную опасность для Кремля в результате падения доходов от экспорта энергоресурсов? Дональд Трамп называет американский природный газ, экспортируемый в Европу, "газом свободы", критики Путина в России предсказывают, что дешевая нефть подорвет фундамент его власти. Тем не менее большинство американских экспертов считают, что так, ни шатко ни валко, нынешняя система сможет продержаться долго, нефтедолларов пока хватает.

– Пока прибыль есть, она сокращается, но генеральная тенденция уже налицо. И вот сейчас можно сказать, что от эксплуатации природной ренты в пользу режима власти переходят к получению прибыли из других источников. Если нет возможности заработать на экспорте и получить очень хорошую прибыль на этом, то надо переключаться на внутренние источники. Как сказал один из руководителей: наша новая нефть – это люди. Это значит увеличение пенсионного возраста, увеличение внутренних налогов, много тут источников есть внутренних. Мы видим, что активно идет переход именно на такие источники потребления властей.

– Словом, Владимир Путин проявил большую прозорливость, выступив за очень непопулярный подъем пенсионного возраста, ожидая худшего, чем когда он торжественно обещал россиянам превратить Россию в энергетическую супердержаву?

– Да, конечно. Это, пожалуй, основная причина. Это одна из немногих таких вещей, где власти действительно заглянули вперед.