90 лет назад был вздута первая домна Кузнецкого металлургического завода и появился город Новокузнецк (через год его переименуют в Сталинск), на долгие годы ставший одним из символов советской индустриализации. Лишь недавно стало известно то, что скрывалось многие годы: сталинская индустриализация оплачивалась в том числе и раритетными изданиями, которые были изъяты из уникальных фондов Научной библиотеки при Томском университете. Для этого в Сибирь приезжала специальная бригада. Изъятые, вопреки протестам местных ученых, библиографические ценности были затем проданы на Запад.
Исполнение амбициозного проекта сталинской индустриализации требовало огромных финансовых затрат. Почти бесплатная рабочая сила энтузиастов-строителей, воспетых Маяковским в поэме "Город-сад", проблемы не решала. Станки и оборудование приходилось покупать за границей, расплачиваясь твердой валютой. Иностранные специалисты, американские и европейские инженеры – менеджеры великих строек Первой пятилетки – также получали солидные гонорары в долларах или марках.
Для того чтобы обеспечить валютный бюджет экономического скачка, в середине 1920-х годов было создано Всесоюзное объединение "Антиквар" (Главная контора Госторга РСФСР по скупке и реализации антикварных вещей), подчинявшееся Наркомату внешней торговли и занимавшееся продажей за границу культурных ценностей из запасников музеев и фондов библиотек. Как у всякого советского учреждения, у "Антиквара" был план – экспорт произведений искусства и редких книг на сумму 5 миллионов рублей в год (два с половиной миллиарда нынешних рублей).
Первыми жертвами "Антиквара" стали ленинградские музеи – Эрмитаж и пригородные дворцы – Павловский, Гатчинский, Строгановский и другие. По оценкам историков искусства, эти музеи "почистили" на 16 миллионов рублей (в ценах 1927–28 гг.). Через берлинские аукционные дома за несколько лет было продано около 300 полотен западноевропейских мастеров, сотни предметов антикварной мебели, более тысячи предметов из дворцовых сервизов.
В 1930 году сотрудники "Антиквара", почти исчерпав музейные резервы двух столиц, отправились на гастроли в провинцию. За Уралом их внимание привлекла Научная библиотека Томского университета. В апреле 1930 года в город прибыла "ударная бригада" из трех ленинградских товарищей, которые должны были оценить и изъять часть раритетов научки. Надо сказать, что контора по экспорту антиквариата пользовалась всяческой поддержкой другой могущественной конторы – ОГПУ. Поэтому в Томске перед дорогими гостями были открыты все двери, в том числе железная дверь Кабинета графических искусств, где хранилась Строгановская библиотека, состоявшая (на момент прибытия "бригады") из 24 тысяч томов. Именно это собрание оказалось главной целью ленинградских визитеров.
Едва ли найдется другой университет, который ко дню своего открытия обладал бы таким богатым запасом книг
– Строгановская библиотека была подарена основателю Томского университета Василию Флоринскому, который провел переговоры с наследниками графа Григория Строганова, русского дипломата и общественного деятеля, – рассказывает Валерия Есипова, заведующая сектором изучения и раскрытия фонда НБ ТГУ. – Строганов большую часть жизни провел за границей и всю жизнь собирал книги. Будучи франкофоном, он обращал особое внимание на французскую букинистику. После смерти графа его книжное собрание хранилось в упакованном виде в Гостином дворе Санкт-Петербурга. Василий Маркович Флоринский всем наследникам графа говорил примерно одно и то же: когда-то Строгановы покорили Сибирь для московского царя оружием, а теперь пришло время покорять её с помощью культуры. Наследникам эта мысль приглянулась, и они подарили первому сибирскому университету это собрание, содержавшее в том числе средневековые рукописи, Библии 13-го века, книги из библиотеки французских королей, на что указывал штемпель фамилии Бурбонов (три лилии в круглом щитке и над ним корона), прижизненное издание писем Вольтера с собственноручными правками и заметками автора, газеты и журналы времен Великой французской революции и много других раритетов.
К открытию университета фонд библиотеки насчитывал свыше 96 тысяч томов. Среди бывших владельцев личных библиотек были графы Строгановы, князья Голицыны, поэт Василий Жуковский, цензор Никитенко и сам Василий Флоринский, который 22 июля 1888 года, выступая на церемонии официального открытия Императорского Томского университета особо отметил:
"Едва ли найдется другой университет, который ко дню своего открытия обладал бы таким богатым запасом книг по всем отраслям знания, каким в настоящее время обладает Томский университет. Мне особенно приятно указать здесь на эти богатые приобретения, потому что все они составлены из добровольных пожертвований частных лиц, и при этом не одних сибиряков, но по преимуществу ревнителей просвещения из Европейской России".
Именно дарами ревнителей просвещения из европейской России особо заинтересовались "антиквары" из Ленинграда. Путеводителем по томским книжным сокровищам для них была статья "Библиотека гр. Строганова в Томском университете", опубликованная журналом "Русский библиофил" в 1914 году.
Автор статьи сообщал читателям, что "в библиотеке немало "уник", особых подносных экземпляров, напечатанных на пергамене, принадлежавших лицам королевской фамилии, украшенных оригинальными рисунками иллюстраторов, или пробными оттисками гравюр".
Галина Колосова, главный библиотекарь НБ ТГУ, первой опубликовала документы, посвященные "ограблению научки" в 1930 году (статья Г. Колосовой "История изъятия книжных раритетов из фонда Научной библиотеки Томского государственного университета"). Она предполагает, что строгановское собрание могло бы остаться нетронутым, если бы не "реклама" в "Русском библиофиле", попавшаяся на глаза сотрудникам "Антиквара".
Означенные книги признаны экспортными и оценены на общую сумму руб. 34.500
– Мы всегда знали, что когда-то, ещё до войны, из Томска в Ленинград вывезли несколько десятков ящиков с редкими книгами, – рассказывает Галина Колосова. – Но подробности стали известны только в конце 1980-х годов, благодаря папке, которую собрал бывший директор Научной библиотеки Михаил Филимонов. Уходя с должности директора, Михаил Родионович передал в отдел редких книг и рукописей небольшой том, который долгое время хранился у него в сейфе, так как имел гриф "Не подлежит оглашению"… Позднее мне удалось найти в архиве библиотеки ещё несколько документов, с помощью которых была восстановлена картина изъятия книжных раритетов товарищами из ударной бригады. Из-за их действий сильно пострадало не только Строгановское книжное собрание, но и библиотека Жуковского, – говорит Колосова.
"Не подлежит оглашению. Томск 25 апреля 1930 г. Мы, нижеподписавшиеся: Член Штаба Ударной Бригады по выделению и изъятию музейных и Библиотечных ценностей для нужд .экспорта т. Эпштейн Л.З., действующий на основании Мандата Правительственной комиссии т. [Л.М.] Хинчука и Наркомпроса Р.С.Ф.С.Р. от 3 февраля 1930 г. за № 570/С, члены той же Бригады — т. Петровский А.С., т. Шик М.Я., Директор Томской Университетской Библиотеки т. Курдыба Г.И. и представитель Томского Окружного отделения О.Г.П.У т. Батищев – произвели, на основании секретного постановления Совнаркома Р.С.Ф.С.Р. от 6/1-1930 г. (протокол 10/16), обследование книгохранилища Главной библиотеки Томского университета и признали имеющими экспортное значение – книги, рисунки, гравюры и проч., перечисленные в прилагаемых при сем списках на 46 стр[аницах] в количестве 830 номеров, состоящих из 2093 корешков общей ориентировочной оценкой в сумме 185 090 рублей, в чем и составили настоящий Акт".
Большую часть списка составляют издания XVIII в. Из изданий ХV1–ХVП вв. отобрано около 100 названий и все 7 инкунабул, причем два экземпляра – из библиотеки М.В. Сурина, а остальные из Строгановского собрания. Своим вниманием члены бригады не обошли и прижизненные издания произведений французских писателей XIX в., таких как О. Бальзак, А. Дюма и др.
"нами (ударной бригадой. – С.Р.) произведена экспертиза и оценка книг, выделенных из Томской библиотеки и находящихся в помещении Антиквариата. Означенные книги признаны экспортными и оценены на общую сумму руб. 34.500".
– Галина Иосифовна, в вашей статье говорится, что местные власти пытались сопротивляться изъятию книг. Что-нибудь удалось отстоять?
– Томская профессура тоже выступала против этой спецоперации. Несмотря на то что мероприятие по отбору книг из фонда библиотеки старались произвести без широкой огласки, представители научной общественности университета попытались противостоять изъятию книг. Профессор Ревердатто (директор университетского гербария) вступился за библиотеку и составил список книг по биологии, которые необходимо оставить в Томске. Причем в своей записке Ревердатто, с профессорской иронией указывая на нелепость совершаемых действий, писал, что научная и преподавательская работа получит серьезный ущерб и придется некоторые книги вновь выписывать из-за границы, то есть платить за них валютой. Краевые власти, а Томск входил тогда в Западно-Сибирский край, пытались помешать "ударной бригаде". В своей статье я привожу телеграмму из Новосибирска: "Категорически воспрещается выдача материалов библиотеки Строгановых. Выезжает наш представитель".
Приехавший из Новосибирска представитель Крайисполкома Н. Кутафьев, ознакомившись с актом и списком отобранных книг, также выразил свой протест против изъятия из библиотеки ряда изданий, о чем свидетельствует сохранившийся в архиве документ под названием: "Мотивировка протеста представителей Сибкрая к списку книг намеченных к изъятию из Томской университетской библиотеки".
В документе говорится:
"Поддерживая всецело заявление университета и представителя Главнауки о недопустимости изъятия из библиотеки книг, перечисленных в списках представленных ими, со своей стороны считаем необходимым к указанному списку книг составить добавочный из 22 названий (прилагаемый к настоящей мотивировке), руководствуясь следующими соображениями, которые не были учтены представителями университета в виду отсутствия в их составе компетентных лиц.
I. Мы считаем необходимым оставление в самой крупной библиотеке Сибири, каковой является библиотека Томского университета, всех книг имеющихся в единственном экземпляре по вопросам связанным с изучением Сибири и сопредельного с нею Дальнего Востока, органически связанных с ее жизнью (Китай, Япония и др.).
II. Считая совершенно бесспорным и необходимым наличие в условиях Сибири одной библиотеки, содержащей возможно более полное собрание материалов по истории книги и книжному искусству, особенно в связи с открытием в Томском университете педагогического факультета и кафедры искусства в Новосибирске, мы полагаем необходимым оставление в библиотеке главнейших представителей гравюрного искусства XVIII в., имеющихся в единственном экземпляре".
В документе перечислялись конкретные издания, против изъятия которых возражал Кутафьев.
– Это помогло?
– Нет. Из "центра" поступали телеграммы в Томск и Новосибирск с требованием как можно быстрее упаковать и отправить в Ленинград книги, отобранные для продажи за границу.
В архиве библиотеки, рассказывает Галина Колосова, сохранился еще один интересный документ, датированный 29 апреля 1930 г. Оказывается, после проведения работы по отбору книжных редкостей члены "ударной бригады" произвели обследование деятельности библиотеки ТГУ с точки зрения правильности хранения, каталогизации и комплектования фонда. В акте, который был ими составлен, отмечены недостатки и достоинства университетской библиотеки, высказаны предложения по проведению ремонта здания, об увеличении штата, расширении читального зала за счет актового зала, а также что библиотека настоятельно требует к себе неизмеримо большего внимания, чем она получает в настоящее время. Причем ими особо было подчеркнуто: "Библиотека имеет громадное культурное и научное значение не только для Томского университета. Значение ее значительно больше и шире, поскольку она является фактически одним из наиболее мощных коллекторов книги и печатного слова в Сибири и таким образом далеко переросла в своем развитии типичные университетские библиотеки". Однако, несмотря на такую высокую оценку, а также многочисленные просьбы ученых и руководства университета, члены "ударной бригады" распорядились упаковать отобранные книги в ящики и затем переправить в Ленинград на адрес "Антиквариата".
Книги были уложены в 49 ящиков и стояли в книгохранилище. Их не спешили отправлять, но требования Наркомпроса были жесткими. Сохранившиеся в архиве библиотеки несколько телеграмм подтверждают это. Так, 22 июня 1930 г. Л.Д. Горфин, ректор университета, получил из Наркомпроса телеграмму следующего содержания:
"Отправьте немедленно все упомянутые акте ударной бригады книги спорные так бесспорные адрес антиквариат Ленинград набережная девятого января 18. Вопрос спорности будет решен здесь книги признанные спорными возвращаем вам" .
Затем было получено еще две телеграммы. Первая, датированная 20 июля, была прислана на имя ректора университета с требованием "срочно отправить отобранные упакованные книги" .
Следующая телеграмма, датированная 22 июля, прислана уже на имя директора библиотеки Г.И. Курдыбы:
"Просим немедленно отправить все книги Ленинград упаковав еще неуложенные. Телеграфируйте исполнение".
Требование центра, поддержанное авторитетом ОГПУ, было исполнено. Весной того же года в Ленинград из Томска отправилось 49 ящиков с двумя тысячами экземпляров экспортных книг. Примерно 10 процентов Строгановской библиотеки – среди них очень ценные издания, такие как письма Вольтера, 7 книг XVI века и 5 инкунабул, изданных до 1501 года, на заре европейского книгопечатания.
Впрочем, неизвестно, насколько ограбление библиотеки Томского университета помогло святому делу сталинской индустриализации. Скорее всего, "Антиквару" не удалось реализовать "уники" из собрания графа Строганова за те деньги, на которые рассчитывало руководство Наркомвнешторга. Массовый выброс на продажу книжного антиквариата сильно "перегрел" европейский рынок. Цены упали настолько, что агенты американских букинистических компаний, активно работавшие в Европе, скупали редкие книги оптом и на вес, а затем получали большую прибыль, продавая их среди библиофилов США и других западных стран.
FACEBOOK КОММЕНТАРИИ: