Олег Панфилов: Дележ ворованного по-абхазски

Специально для Крым.Реалии

Даниил Убирия из Общественной палаты Абхазии считает, что «суды и прокуратура нередко занимаются отъемом жилья у граждан Абхазии и передачей его гражданам, вступившим в наследство за пределами Абхазии» –​ то есть отдают ворованное законным владельцам. В Абхазии считают, что это нечестно.

После всякой оккупации начинается процесс, который, согласно различной терминологии, называется или трофеем, или воровством. В Абхазии соединили оба этих понятия, поскольку после изгнания в 1993 году 60 процентов населения, преимущественно этнических грузин, в автономной республике, назвавшей себя «независимой», начался дележ недвижимости. Бежавших от этнической чистки было более 300 тысяч, в числе которых были и этнические абхазы из смешанных браков, и армяне, и русские. Абхазию покинула эстонская община, практически не осталось этнических украинцев, греков.

Кому повезло, не из грузин, те смогли за бесценок продать свое жилье. Грузинам не повезло больше всего – у многих дома сожжены или пострадали от снарядов еще во время войны, почти все были разграблены «победителями». Редкость, когда соседи оказывались честными людьми и обещали присмотреть за имуществом, пока хозяева скитаются. Практически сразу после изгнания грузин более-менее приспособленные для жилья здания начали захватывать: одни для себя, в качестве «награды», другие – для сдачи в наем туристам. При прямом попустительстве российских покровителей новые абхазские власти позволяли себе заниматься не только мародерством, но и захватом чужого имущества.

Со временем в Сухуми стали понимать, что имидж грабителей надо исправлять. Новое «государство» и так никто из приличных держав не воспринимает, а тут еще постоянное напоминание о грабеже и этнических чистках. Общественное мнение в Абхазии имеет двойное дно: с одной стороны, родственники «ветеранов» войны 1992-1993 годов требуют их «наградить» чужим имуществом, то есть официально признать их право на трофеи; с другой стороны, есть люди, которые понимают, что официальная конфискация чужого жилья может ударить по имиджу Абхазии.

В современной Абхазии, 60 процентов бюджета которой держится на вливаниях российской «помощи», сохранились многие атавизмы советского прошлого. К примеру, существует очередь на получение жилья, в которой сейчас состоят более 2,5 тысяч человек только в одном Сухуми. Начальник жилищного управления администрации Сухуми Сергей Матосян сообщил, что при выделении жилья они руководствуются решениями судов, которые признают жилье бесхозным или подтверждают право наследования. «Мы не можем за всем следить и приставить к каждому спорному дому или квартире милиционера», – косвенно признав, что чужое жилье до сих пор захватывают, заявил Матосян.

Другим советским атавизмом, который на самом деле спасает ситуацию, является закон, принятый еще в советское время и действующий до сих пор (в Абхазии до сих пор нет своего Жилищного кодекса). Но и он не может нарушать право людей на частную собственность. Член Общественной палаты Абессалом Кварчия был вынужден обратить внимание на то, что обсуждаемая тема связана не только с правовыми проблемами, но и с морально-этическими: «Если кто-то занял жилье живого человека, насколько это соответствует нормам морали и нашему менталитету?»

У противников правового решения проблемы есть другие аргументы, которые напоминают ситуацию 100-летней давности, когда большевики самовольно отбирали дома у «буржуазии», раздавая недвижимость «заслуженным революционерам». Аргументы противников один в один повторяют мотивы большевиков. «Сегодня ветераны и инвалиды Отечественной войны народа Абхазии судятся с гражданами Грузии, с теми, чьи родственники принимали участие в войне на грузинской стороне. Я считаю, что такие граждане не имеют права наследования имущества своих близких родственников. Я считаю, что в данной ситуации на первом месте должно стоять национальное, а не международное право. Нельзя поступаться своими интересами ради наших врагов. Этот вопрос напрямую связан с государственной безопасностью», – сказал представитель рабочей группы Общественной палаты Абхазии Зураб Зухба. Он, кстати, один из тех, кого «обидели» судьи, запретив ему занимать чужой дом.

На заседании Общественной палаты он привел два примера: «Эмма Инапшба, ветеран войны, судится с энным гражданином, который получил наследство от своей матери, которая умерла в Грузии. Свидетельство о смерти, полученное в Грузии, он везет в Москву, переводит этот документ на русский язык, привозит сюда и почему-то здесь эти документы принимают в производство. Начинаются судебные тяжбы с ветераном войны, она и так больная женщина, начинают ее одергивать и пытаются отсудить недвижимость. Второй вопрос. В Гаграх очень долгое время наш ветеран, инвалид войны Анатолий Басария пытается разобраться с одной женщиной. Она вступает в наследство. По архивным данным СГБ, Чарквиани, муж этой женщины, по оперативным данным, был убит в 1992 году при освобождении г. Гагры. Его сын, Чарквиани Н.Н. проходит по спискам личного состава 1-го Гагрского батальона. При освобождении г. Гагры он покинул территорию Абхазии. Дочь Гугниной, этой женщины (Чарквиани, она сменила фамилию), по оперативным данным, является гражданкой Грузии».

Правовая ситуация запутана из-за того, что архивных документов не существует – архивы сгорели во время военных действий. Единственными документами на право владения являются советские паспорта с отметками о прописке, а также домовые книги, которые люди успели забрать с собой, когда бежали из Абхазии. Как ни странно, в России это является документами, обладающими юридической силой, поэтому часть беженцев успела оформить свою недвижимость на территории России, продав самим себе и подтвердив право на собственность.

В Абхазии ослушаться российские законы боятся, но не могут смириться с тем, что их противники имеют право: «Все граждане, которые не то что принимали участие в боевых действиях, а сотрудничали с грузинскими оккупационными войсками, их жены, члены их семей, не то что проживать здесь, они сюда приезжать не имеют права. И вот эти моменты нужно каким-то образом закрепить законодательно, чтобы этих людей здесь не было».

На самом деле ситуация во многом зависит от самих владельцев жилья. До 2012 года, при президенте Саакашвили, существовала правительственная программа «Наш дом», в рамках которой собиралась вся информация об имуществе, оставленном людьми. После прихода к власти «Грузинской мечты» эта программа приостановила свою работу, сейчас она переключилась на проблемы беженцев из Цхинвальского региона. Теперь в реестре жилья невозможно зарегистрировать свое право, но на основании домовой книги можно оформить наследство, то есть передать недвижимость родственникам и детям.

В Абхазии, прознав об изменении ситуации, решили законодательно оформить запрет на въезд на территорию республики не только владельцам, признанным воевавшими против «законной власти», но и их детям и внукам, которые уже получили право на наследство. Однако идея пока обсуждается, а осуществить ее – это опять столкнуться с обвинениями в поддержке неправовых методов. В Сухуми даже поощряли и помогали в перевозке праха давно умерших родственников из Абхазии в глубь Грузии, за оккупационную линию. По принципу: нет могил предков – некуда возвращаться.

Беженцы оказались упорными – они ищут любую возможность, чтобы закрепить за собой право владения. Были случаи, когда абхазские силовики за небольшую плату выгоняли из домов захватчиков, которые посчитали, что как «ветераны» могут захватить чужое. Есть случаи, когда дома владельцы намеренно продавали россиянам, чтобы после восстановления территориальной целостности Грузии по закону восстановить свое право. Большинство не хочет терять связь с родиной, с родной землей, кладбищами предков, дедовскими домами.

Все аргументы «власти» Абхазии о том, что им надо «одарить» ветеранов, не могут подпасть ни под один закон. Придумать закон, который идет в противоречие не только с международным правом, но даже с законодательством страны-оккупанта – России, тоже выглядит смешно.

Эта ситуация не только «абхазская», в Грузии есть еще одна территория, на которой сепаратисты при поддержке России провели этническую чистку – «Южная Осетия». Жители грузинских сел вокруг Цхинвали уже не смогут вернуться в свои дома – их просто не существует, их срыли российские военные бульдозеры. С такой же проблемой сталкиваются практически везде, где люди подпадали под категории «врагов народа», вынуждены были бежать, а их имущество захватывалось.

Олег Панфилов, грузинский публицист

Взгляды, высказанные в рубрике «Мнение», передают точку зрения самих авторов и не всегда отражают позицию редакции