Я делю всех земляков, которых называю необидным словом «ватники», на идейных, ситуативных и ностальгических. К первым относятся всегдашние адепты «русского мира» – как, например, уроженец Керчи Андрей Никифоров. Вторые, как генеральный директор Керченского историко-культурного заповедника Татьяна Умрихина, имеют стойкую привычку переобуваться в полете, примыкая к власти. Третья, самая многочисленная категория, – это пенсионеры, посчитавшие Россию реинкарнацией СССР. Помню, как в апреле 2014-го они давились за первой рублевой пенсией, а некоторые, получив ее, без преувеличения целовали эти бумажки.
Прошло каких-то пять лет, и свершившаяся реальность приглушила в их головах фанфары благодарного восторга. Живи они сейчас в украинском Крыму – политикам и правительству досталось бы по первое число, а в российском молча глотают слезы, подсчитывая пенсионные гроши и раскладывая их скромными кучками на коммуналку, лекарства и продукты. Нет, у некоторых пенсия такая, что работающим керчанам и не снилась, но таких все же гораздо меньше, чем тех, кто по приказу главы российского правительства «держатся» из-за отсутствии денег.
Полгода телевизор шумел о повышении пенсий с января 2019 года, но получилось «по Черномырдину», как всегда: у многих шиш с маслом, о чем даже Путину пришлось упомянуть в своем ежегодном послании.
В январе начался новый сериал обещаний – теперь уже для людей с инвалидностью и получателей социальных пособий. Им посулили четыре процента добавки, которые в пересчете на реальные деньги оказались такими смешными, что плакать хочется. Дядька мой, имеющий инвалидность первой группы и второй год не встающий с кровати, получил аж 155 рублей 96 копеек. Те, у кого инвалидность второй и третьей групп, – 111,38 и 89,16 соответственно. Что-то нужное человеку с ограниченными возможностями на эти деньги купить нереально. Разве что хлеба больше есть станут или побалуют себя самым популярным среди малоимущих продуктом – зачищенными от мяса костями, за которыми они стоят спозаранку, опираясь на палку или костыль, чтобы потом варить едва пахнущий мясом супчик.
Такие надбавки к пенсии не назовешь иначе чем издевательством. Если пенсионеры покрепче и поздоровее еще могут где-то подработать, то люди с инвалидностью лишены такой возможности. А некоторым еще и приходится доплачивать за уход за собой.
В соседнем доме живет бабушка, передвигающаяся при помощи двух палок, у нее третья группа инвалидности. Обслужить себя полноценно она не может, поэтому каждое утро к ней приходит помощница и проводит комплекс гигиенических процедур, варит, убирает, за что старушка платит ей из своей пенсии десять тысяч рублей. И это ей еще повезло, что пенсия хорошая. Получай она 6200 рублей, как та молодая пенсионерка, которая взялась за ней ухаживать, выручили бы ее торжественно прибавленные 89 рублей 16 копеек?
Такой же барский подарок получили пенсионеры с профзаболеваниями. В Керчи, где десятилетиями развивались предприятия с вредными условиями труда – судостроительный, металлургический, стекольный заводы, – таких людей много.
Александр Сергеевич всю жизнь проработал сварщиком, двадцать лет назад перенес операцию по удалению легкого, несколько лет назад резко упало зрение. Благо, что старший сын ходит в море и заплатил сто тысяч рублей за операцию на сетчатке глаза. Да, у него инвалидность первой группы, и добавка самая большая, аж 2 евро в месяц. Но сколько бы ему пришлось собирать на операцию, не окажись рядом хорошего сына при том, что пенсия у него – 25 тысяч рублей, а ежемесячные траты на лекарства – не меньше десяти тысяч?
Стариков, ветеранов и люди с инвалидностью могут обслуживать социальные работники, но у них перечень бесплатных услуг год от года ужимается. Они, конечно, купят им продукты, вымоют комнату, но если в квартире две или три комнаты, то другие помещения убирают уже за наличный расчет. Все остальное – мытье окон, стирка – тоже оплачивается по тарифу социальной службы. И много сделает заказов тот же инвалидностью, получивший от щедрот государства полтора доллара?
А теперь давайте вспомним, что люди с инвалидностью – это не только старики, а и дети, которым хочется жить так же ярко и красиво, как их сверстникам. Родители могут купить им за брошенные с барского плеча копейки планшет, компьютер или телефон, свозить летом на пляж?
Мирон – аутист, обучается на дому, помнит наизусть стихотворные и прозаические тексты в несколько страниц, лихо разбирается в компьютере, но не может находиться среди чужих людей. Чтобы отвезти его к врачу, мама вызывает такси, потому что в маршрутке у него начинается истерика из-за множества посторонних людей. Денег, что прибавили ему в феврале, не хватит даже на одну поездку. В этом году мальчику исполнится десять лет, и в симферопольской больнице, где он проходит ежегодное обследование, с мамой в стационар его уже не положат. Значит, ей придется снимать квартиру, питаться за свой счет, на что явно не хватит прибавки к пенсии сына.
По мнению вице-премьера правительства России Татьяны Голиковой, пенсионеры и люди с инвалидностью бедными не являются. Тут я с ней согласен, потому что эти люди – нищие. Среднестатистическая пенсия, о которой говорит правительственная дама – как средняя температура по больнице: основная часть тех, кто имеет право на поддержку государства, не может покупать необходимые товары и услуги. Ведь возраст и болезни вынуждают чаще ходить в аптеку, чем в магазин, а купить там за назначенную в феврале подачку можно разве что флакончик спирта для внутреннего употребления, чтобы на время забыть о государственном унижении.
Андрей Фурдик, крымский блогер, керчанин
Мнения, высказанные в рубрике «Блоги», передают взгляды самих авторов и не обязательно отражают позицию редакции
FACEBOOK КОММЕНТАРИИ: