«15 тысяч и три рваные куртки»: почему российские власти не помогают погорельцам

В России не принято страховать жилье от пожара, а в случае ЧП просить помощи у властей еще и бесполезно. Под Калининградом мать и четверо детей после пожара получили от соцзащиты три старые куртки. Корреспондент сайта Север.Реалии разбирался, почему нигде в России погорельцам нормально не помогают.

Елена Рогожина встречает корреспондента Север.Реалии у своего дома в Полесске, это небольшой городок в 45 км от Калининграда. Во дворе – остовы шкафов и пара снятых с петель дверей.

– Это все, что осталось. Из квартиры мы собрали два узелка вещей, в теплицу снесли, – объясняет Елена.

"10 процентов, что выживет"

Пожар в доме на четыре семьи на улице Промкооперативная случился в ночь на 10 ноября. Елену с детьми разбудила соседская собака. Муж Елены, Альгис Юргелас (жена зовет его Олегом. – СР), ночевал тогда неподалеку, в квартире без удобств и ремонта, доставшейся ему от родителей.

– Я ему позвонила, говорю: "Приди, посмотри, там кто-то ходит, мне страшно". Он пришел, я тоже вышла. Смотрю, стоит брат нашей соседки, Миша, пьяный, босиком, сказал, что сестру ждет. Олег попросил его уйти. А тот вообще лыка не вязал. Послал меня на три буквы. Потом вроде ушел. Олег тоже пошел к себе. И тут слышу: этот Миша опять пришел, зажигалкой чиркает. Рядом с нашей дверью была вешалка с одеждой, слышу, как обувь падает оттуда. Я не выдержала – выхожу из квартиры, думаю, прогоню. А там уже пламя вовсю, – вспоминает Рогожина. – Я кричу: "Дети, мы горим!"

У Елены четверо детей. Евгения, Игорь и Илона – погодки от первого брака, 17, 16 и 15 лет. Общему сыну Елены и Альгиса Максиму – три года. Все дети той ночью крепко спали и проснулись только от крика матери. Начали выпрыгивать в окна – квартира на первом этаже. Елена задержалась, пытаясь найти документы и кошелек, но уже начали плавиться пластиковые панели на потолке в прихожей. Едкий дым пошел на второй этаж, заволок лестницу.

– Повалил дым, мы начали кричать "Помогите!", – вспоминает соседка сверху Ирина Горшкова. – Когда стало понятно, что по лестнице не спуститься, мы начали прыгать в окно. Сын восьмилетний мой прыгал со второго этажа. Я внизу его ловила, было очень страшно.

На шум и крики стали собираться соседи. Прибежал Альгис – и кинулся в огонь.

– Он побежал, чтобы нас спасти. Но просто не увидел в темноте, что мы все уже на улице, – говорит 16-летний Игорь. – Да, он был такой: его ничего бы не остановило.

Альгис попал под расплавленный пластик от потолочных панелей – 75% ожогов тела. В коме его доставили в Центральную городскую клиническую больницу в Калининград. Врачи давали лишь десять процентов, что выживет. 19 ноября Альгис скончался.

Ничем помочь не могут

Протрезвев, брат соседки признался, что специально поджег одежду, но не смог объяснить зачем. Он был задержан после пожара, но сейчас на свободе, по словам Елены, "спокойно ходит по улицам, его видят в баре". Как сообщили в пресс-службе регионального УМВД, против него возбуждено уголовное дело по статье "Умышленное уничтожение имущества". Материалы по факту гибели человека в Следственный комитет до сих пор не переданы.

После пожара Елена с детьми осталась без вещей и одежды, с обугленными стенами.

– Мы несколько дней в школу ходить не могли, – вспоминает 15-летняя Илона. – Моя куртка сгорела и другие вещи тоже. Одежды не было, идти было не в чем.

Семья обратилась в администрацию Полесского городского округа за помощью.

– Чиновники сказали, что квартира приватизирована, ничем помочь не можем, – вспоминает Рогожина. – А у нас все обгоревшее, дверей нет. Зима на носу. Дети в одних трусах – в чем выпрыгнули из окна, в том и остались.

Местные власти дали ей социальную помощь – по три тысячи рублей на члена семьи, всего 15 тысяч. Предложили поискать одежду.

– Меня отвезли в какой-то подвал от администрации, с "гуманитаркой". Сказали, мол, слева ничего не берите, там все плохое, берите справа. Мы стали искать, а выбрать и нечего. Мы с дочкой взяли по куртке какой-то, на моей не было молнии, ну, думаю, подвяжу как-нибудь, – говорит Елена.

Она показывает детский комбинезон для Максимки – уже заштопанный ее руками.

– Максим до сих пор боится засыпать в той комнате, где мы спали тогда. Говорит: "Сейчас дядя придет, постучит – и там горит", – рассказывает Елена. – И мне в администрации сказала тогда сотрудница, мол, я психолог, я к вам приеду. Месяц прошел, никто так не приехал. Никому я не нужна, и дети никому не нужны. 15 тысяч и три куртки рваные…

Когда о проблеме семьи написал местный паблик "ВКонтакте", Елене повезли вещи со всего региона – но не чиновники, а простые люди.

– Если б не люди, я бы ничего не смогла, даже похоронить достойно мужа. Везли вещи, деньги. Тысяч шестьдесят мы собрали. Люди полностью одели детей, меня – обувь, игрушки, одежда, посуда, кастрюли, мультиварка, везли все, вплоть до морковки, – рассказывает Рогожина. – Бабушка одна, пенсионерка, позвонила, заслуженный учитель, тысячу перевела. Ничего моего здесь нет – если бы не люди, мы бы не выжили. Молодцы люди!

После пожара родители поджигателя купили и поклеили обои в маленькой двухкомнатной квартире. За это просили Елену забрать заявление из полиции, но она отказалась. Через месяц после пожара к Рогожиной заглянул местный депутат Виталий Гордеев: "Сказал, что обратится в "Единую Россию", и если там дадут добро, то помогут". Оставил пакет с вещами и пропал.

Последние годы Елена сидела в декрете, семью кормил муж. Со следующего месяца она будет получать пенсию по потере кормильца – вместе с детскими пособиями это около сорока тысяч рублей. Из этих денег Елене придется выплачивать кредит – после пожара она купила кровать детям, шкафы на кухню и в комнаты. До сих пор в квартире нет входной двери, которую погнуло во время пожара, а на улице уже мороз.

В рамках закона

Как пояснили в администрации Полесского городского округа, всю помощь, положенную семье по закону, они уже оказали.

– Мы действовали в рамках своих полномочий. Предлагали поехать ей с детьми в кризисный центр в Пионерском, предлагали психологическую помощь. Она отказалась, – говорит начальник отдела социальной защиты администрации Татьяна Риваненкова. – У нее жилье приватизировано. В этом случае владелец несет все бремя ответственности. Ту помощь, которую возможно, мы оказали: выделили экстренную адресную помощь 15 тысяч рублей, выделили деньги на погребение. В Центре помощи семьи и детям предложили ей одежду.

Если бы квартира была муниципальной, дали бы маневренный фонд, утверждают в соцзащите. Однако в Калининградской области не всегда переселяют и муниципальных погорельцев. Жительница Краснознаменска вместе с дочкой почти два года снимает жилье после пожара в муниципальной квартире. Право на жилище ей пришлось доказывать в суде.

В октябре этого года лишилась жилья многодетная семья под Черняховском. Дом в поселке Родниково, где жила мать и шестеро маленьких детей, один из которых инвалид, полностью сгорел. Небольшую двухкомнатную квартиру в маневренном фонде чиновники погорельцам выделили, но остальную помощь собирали калининградцы – несли вещи и деньги, помогали разбирать завалы. Сейчас семья живет на детские пособия – работать мать не может из-за дочери-инвалида. Денег, чтобы восстановить свой дом, у них нет.

Подобные истории есть и в других регионах. В Саратове жители сгоревшего дома также получили лишь 15 тысяч рублей компенсации от властей, а жить вынуждены у родственников или на работе. Предоставить квартиры жителям сгоревшего летом аварийного дома власти обещают только к 2025 году. А пока: "Вместо помощи опека грозилась отобрать детей".

"Нас только используют для пиара", – комментирует государственное участие Наталья Баринова, мать восьмерых детей из Чувашии, чей двухэтажный дом тоже сгорел. Семья с восемью детьми разместилась в съемной комнате, власти обещали платить хозяйке, но денег та пока так и не видела. Многодетная мать боится, что однажды власти заявят, что дети лишены элементарных удобств, и потребуют сдать их в приют.

В Псковской области в деревне Филатиха без дома осталась семья с 11 детьми и сейчас вынуждена скитаться по дачам и съемным квартирам. Никакой помощи от властей семья не получила: ни в 2016 году, когда их дом был признан аварийным и непригодным для проживания, ни в 2019-м, когда он сгорел из-за короткого замыкания.

– Дом сгорел летом, и за это время ничего не изменилось. У меня сейчас дочка родилась, ей два месяца. Всего у нас 11 детей, старший уже совершеннолетний. И нам с детьми совершенно некуда деваться, – рассказала Светлана Томилена корреспонденту Север. Реалии. – У нас дом был на три собственника. После пожара администрация выделила 5 тысяч рублей на всех погорельцев. Мы с мужем получили 1250 рублей – и все. Вот так в нашей стране помогают многодетным, а сами пишут, что все хорошо и помощь оказывается.

За последние годы семья написала десятки обращений во все инстанции, вплоть до администрации президента. В суде семье удалось доказать, что они нуждаются в жилье. Однако местные власти попросили суд дать отсрочку на полгода в предоставлении квартиры.

Русский авось

Помощь волонтеров и благотворителей остается единственным шансом для погорельцев пережить беду. В апреле Фонд поддержки социальных программ и инициатив "Лавка Радостей" запустил программу "Феникс" – первую в стране, направленную конкретно на помощь погорельцам.

И уже зафиксированы сотни обращений, говорит руководитель проекта Анна Барне:

– В России, как правило, никто пожара не ждет, и если вдруг он случается, человек просто стоит на пепелище и не знает, как дальше жить. Основная наша задача – создать алгоритм, чтобы мы брали человека за руку, объясняли ему, что делать, что это не конец, что очень многие прошли через это.

В рамках проекта получить адресную помощь могут жители любого региона, говорит создатель "Лавки радостей" Катя Бермант. Средства собираются в сети благотворительных магазинов и направляются пострадавшим. Планируется развитие фандрайзинга по всей стране.

Но еще до пожара люди могут помочь себе сами – если подумают о страховании жилья. Во всех описанных случаях погорельцы не страховали дома и квартиры. "Просто не думали об этом. Да и дорого это", – сказала Елена Рогожина, лишившаяся дома в Полесске.

– Есть большая проблема – люди не страхуют свое жилье, – отмечает Бермант. – Во-первых, большинство живут бедно. И ежемесячный платеж по страховке – для них это огромные траты. Все надеются на русский авось. Но это не сработает. Страховать жилье нужно обязательно. Сейчас мы пытаемся найти общие точки со страховыми компаниями, чтобы через нас доносить информацию до людей. Чтобы к людям приходили не страховщики, а мы, как представители социального движения. Тогда это может сработать.

– В России отсутствует сама культура страхования. Часто получается, что взносы большие, а зарплата 15 тысяч, – говорит Анна Барне. – Но это детская психология. Люди уверены, что государство поможет и возместит им потери. Но я думаю, это нормально, когда человек сам отвечает за сохранность своего имущества. Эту мысль надо держать в голове. Нужна планомерная работа, объяснить людям, что страховка – это так же нормально, как чистить зубы, – утверждает Анна Барне.

Как отмечают эксперты, в США 95% граждан страхуют недвижимость, в России эта цифра в среднем не превышает 5%.

Решением проблемы могли бы стать специальные страховые программы для сельской местности, где живут люди с низким уровнем дохода, предлагают авторы проекта. Или субсидии от государства на покупку страхового полиса. Пока же гражданам остается рассчитывать на свою предусмотрительность. "Подумайте об этом прямо сейчас. И еще я бы советовала купить огнетушитель, заранее научиться им пользоваться. В экстренной ситуации он может спасти ваш дом", – говорит Анна Барне.