«Посадили одного – замолчат тысячи»: Лев Шлосберг о главной скрепе – ФСБ

Российские следственные органы и силовые структуры с начала года провели несколько операций в Псковской области, которые международные правозащитные организации, некоторые политики и журналисты называют преследованием гражданских активистов и наступлением на свободу прессы.

17 января по обвинению в сбыте наркотиков задержали координатора псковского отделения "Открытой России" Лию Милушкину с супругом Артемом (до этого сотрудник угрозыска угрожал активисту подбросить запрещенные вещества).

5 февраля сотрудники Следственного комитета возбудили уголовное дело в отношении журналистки Светланы Прокопьевой, которая сотрудничает с Радио Свобода. Ее обвинили в оправдании терроризма. 6 февраля следователи и сотрудники из Центра "Э" под присмотром вооруженный бойцов СОБР провели у нее дома обыск. Затем обыски были проведены в редакции радиостанции "Эхо Москвы в Пскове", портала "Псковская лента новостей", где также вышел материал Прокопьевой, и в редакции газеты "Псковская губерния". 13 февраля обыск проводили уже в офисе псковского "Яблока". Уголовное дело касалось якобы имевшего место воспрепятствования свободному осуществлению гражданином избирательных прав.

Депутат Псковского областного собрания от "Яблока" Лев Шлосберг рассказал Радио Свобода, что думает об активности силовых ведомств в области, суверенном интернете и штрафах за неуважение к властям.

– О Псковской области говорят уже на международном уровне в связи с уголовным делом против журналистки Светланы Прокопьевой. Зачем спецслужбы это устроили?

– Сейчас в нашей стране существует только одна сформулированная, последовательная политика в отношении граждан – это политика подавления инакомыслия. Она опирается на всю мощь государства, на силовые структуры и спецслужбы, на административный аппарат. И реализуется эта политика одними и теми же методами – это запугивание и увеличение числа репрессивных инструментов государства.

Самыми успешными репрессивными инструментами являются конкретные случаи. То есть если объявить всей стране, что мы будем сажать за репосты – это одна ситуация. А когда за репост посадили конкретного человека – это намного более эффективно, потому что люди видят перед собой определенного гражданина, которого за некое действие, которое совершают миллионы людей, наказали.

Партией власти в России является ФСБ. Никакая не "Единая Россия", никакое не парламентское большинство и вообще не парламент как таковой. ФСБ пронизала все части государственного механизма, глубоко внедрена в общество, это, по сути, главная скрепа режима. Любое критическое действие граждан, тем более агрессивное действие, против ФСБ воспринимается как покушение на основы конституционного строя. Фактическим руководителем этой спецслужбы является Путин.

Поэтому когда произошла трагедия в Архангельске 31 октября минувшего года, ФСБ поставила на мониторинг все отклики – не только в СМИ, но и, насколько я понимаю, в социальных сетях – отклики на то, что произошло.

Аудиоролик Прокопьевой, вышедший в свет в эфире "Эха Москвы в Пскове", могли и не заметить, но потом его текст был перепечатан "Псковской лентой новостей" – читаемым ресурсом, который очень легко мониторится по ключевым словам.

У Светланы Прокопьевой было развернутое законченное высказывание с аргументами. Оно при этом являлось не оправдывающим терроризм, а критикующим терроризм. Но в дополнение к очевидной критике терроризма Прокопьева критикует государство, которое стало государством спецслужб, государством подавления человека. И российское государство в лице, скорее всего, самих спецслужб восприняло этот знак равенства очень болезненно.

Сейчас репрессивная машина настроена так, что человеку достаточно попасть в эти жернова, чтобы вырваться было очень трудно. Есть заказчики, которые формулируют задачи для уголовного дела, они входят в эту систему репрессий и обладают правом формулировать пожелания. Мы не знаем их имена, хотя можем предположить, на каком уровне должностей эти люди находятся.​

– Заказ из Москвы?

– Это центральный аппарат ФСБ. Формулировать такие задачи и фабулы может только он. Это матрица, она работает по всей стране. Центром матрицы априори является не Псков. Это Лубянка.

– Сбой в такой матрице реален?

– Препятствием на пути этой машины могут стать адвокаты и общественное мнение. Оно в некоторых ситуациях может оказаться даже сильнее системы, как это и произошло после обыска у Светланы. Было совершенно очевидно, что задержание журналиста при таком антураже – с СОБРом, с парнями в погонах, с автоматами и в масках – не только для сопровождения на допрос. Это выглядело как задержание и должно было завершиться в лучшем случае домашним арестом. Но за несколько часов последовала очень мощная общественная реакция журналистов и политиков не только в России, но и за ее пределами. И к концу рабочего дня следствие вынуждено было отказаться от меры пресечения вообще.

– С общественным мнением понятно. А адвокаты в системе современного российского правосудия ещё могут на что-то влиять? Я говорю о тех ситуациях, когда перед следствием стоит прямая задача закрыть человека, когда суд послушно выполняет любое указание сверху.

– Адвокат – это всегда последний рубеж защиты человека, защиты гражданских прав, это всегда в том числе свидетель нарушения прав. Всё, что происходит в рамках следствия и суда, происходит в присутствии адвоката, и тот всегда сможет засвидетельствовать, что было именно так, а не иначе.

Вся система государства сейчас настроена на подавление прав и свобод человека. У нас нет никакого разделения властей, нет независимого следствия и суда – есть власть, ангажированная той же спецслужбой. Сегодня закон не защищает, а умаляет права человека, правоохранительные органы становятся правонарушающими.

Но профессиональные адвокаты и общественное мнение способны сопротивляться этой консолидированной власти, способны вырывать человека из жерновов репрессивной машины в тех случаях, когда он априори невиновен, а система действует по сугубо политическому заданию. Надеюсь, что публичность дела Светланы Прокопьевой, искусство адвокатов и общественный контроль сохраняют высокие шансы либо на прекращение дела до суда, либо на оправдательный приговор.

– А изначально цель-то у них была какая? Запугать всех? Запугать конкретно Светлану?

– В таких случаях никогда нет одной цели. Никогда! Это всегда многовекторное оружие: запугать конкретного человека, запугать остальных, наказать человека за слова, отомстить человеку за слова. При этом постараться, чтобы все, похожие на него, увидели, поняли и никогда больше не подумали о таких словах.

Это как теракт – у него всегда множественный эффект. Есть жертвы теракта на месте – люди, которые погибли или были ранены. А есть психологический эффект теракта, он касается миллионов людей: они начинают себя ощущать беззащитными. И вот эта вторая цель может привести с количественной точки зрения к более тяжелым общественным последствиям. Посадили одного, а замолчат тысячи – вот так это работает.

– 13 февраля, спустя два дня после того, как вы организовали митинг в поддержку Светланы Прокопьевой, пришли с обыском уже к вам в офис. Чего хотели от вас?

– Это связано с попыткой политически ликвидировать "Яблоко" в Псковской области. В этом деле нет события преступления. У каждого избирателя есть возможность, придя на выборы, голосовать за кого-то из кандидатов и есть право голосовать против всех кандидатов в губернаторы ("вычеркнуть всех"). Такой бюллетень считается недействительным, но он учитывается избиркомами на всех уровнях. Это совершенно законное действие избирателя, который желает участвовать в выборах.

Наше преследование не имеет никакого отношения к праву, это политическое задание. Мы тоже оказались в жерновах той же самой власти. Мы для них являемся не просто несистемным элементом, а намного опаснее – антисистемным элементом. Все, что происходит в отношении нас, – это борьба с легальной политической оппозицией, которая открыто говорит о том, что намерена сменить власть.

– Кто вас так опасается? Губернатор Михаил Ведерников, с приходом которого, как вы сами сказали, в Псковской области преобладает некий северокавказский стиль управления? Или это Александр Беглов, на момент выборов бывший полпредом по Северо-Западному федеральному округу? Еще кто-то?

– Я думаю, что оба этих лица политически заинтересованы, но список может ими не исчерпываться. Властям нужна согласная оппозиция. Их во всем устраивают согласные буквы, их не устраивают гласные буквы. Я каждый раз говорю: помните, как называли депутатов в земские времена? Гласные!

Дело против Псковского "Яблока" – это совершенно всерьёз, оно санкционировано на высоком политическом уровне, я не сомневаюсь. Оно отражает уровень одновременно ненависти и страха власти перед любой реальной оппозицией. Вести с нами легальный политический диалог власти не намерены, они этот диалог проиграют. Поэтому в ход идут уголовные дела.

Сегодня навигатор доступа к информации в руках у каждого человека. А достижение антиобщественных, по сути, целей возможно только при полном опускании "железного занавеса" и полной изоляции страны. Когда вместо Интернета появится Рунет, где будут сидеть 25 тысяч цензоров и проверять всё, что человек напишет, при условии абсолютной премодерации.

– Так сувернет уже стал реальной перспективой и прошел даже первое чтение. Россия станет "Северной Кореей 2.0"?

– Невозможно в такой большой стране, как Россия, построить "Северную Корею 2.0". Территория не позволяет, количество жителей не позволяет, имеющиеся связи элиты и общества с внешним миром не позволяют, зависимость России от внешнего мира не позволяет. Но возможно государство, которое будет репрессивным по отношению к любому инакомыслию. При этом оно будет вынуждено отползать от тех людей, кого общество будет открыто защищать. Но это становится все сложнее и сложнее, потому что отсутствует независимый суд.

– Но в целом идею законодателей о сувернете безропотно примут?

– Во-первых, сохранится доступ к обычному интернету. Очевидно, что технически эта проблема преодолима. Может получиться как с картами "Мир", когда все работники бюджетной сферы получают деньги на карты "Мир" и тут же переводят их на Visa и Master. Вот что будет.

Паниковать точно не стоит. Как мы будем выходить из очередной глупости властей? Я думаю, что общество будет быстро вырабатывать способы реагирования. Как говорится: слава Telegram!

– А вы будете писать в сувернете?

– Я не рассматривал такие вопросы в принципе. Я работаю с теми инструментами, которые мне доступны. Что будет при изменении информационной среды – я не знаю.

– Сенатор Андрей Клишас еще и штрафы за неуважение и оскорбление власти повышает. Вот вы только что назвали депутатскую инициативу о своем интернете глупостью. Это, наверное, можно посчитать неуважением.

– Во-первых, нужно уважать себя. Это определяет весь стиль отношения человека с окружающим обществом. Второе. Нет никакого сенатора Клишаса. Есть человек, штампующий своей подписью документы, в которых он, скорее всего, даже не разбирается, он их не читал. Это печальная участь, когда целый сенатор, член Совета Федерации становится кнопкой с автоподписью. Предполагаю, эти инициативы в итоге просто не будут полномасштабно реализованы, потому что они все антиэкономичны.

– Когда такая "антиэкономичность" останавливала чиновников? Мы знаем, как расцветает импортозамещение и как давят европейский сыр.

– Я уверен в том, что результат рассмотрения этих законопроектов, в том числе репрессивных, не приведет к массовым делам об оскорблении, но это орудие будет избирательно и точечно использоваться против конкретных людей, которые себя зафиксируют как открытые противники власти. Вот на этих людей, в первую очередь, и будут направлены эти законы, это очень опасно.

– Вы себя видите в числе таких людей?

– Безусловно. Соответственно, я буду делать то, что я делаю сейчас, – открыто выражать свое мнение. Это принципиально.

– И платить штраф?

– Пусть сначала что-нибудь сделают. Пусть сначала что-то докажут. Это же не будет автоматически. Но не это главное. Главное – то, что это всё приближает конец власти. Любые разрушительные действия в отношении экономики реально снижают стабильность власти и ее ресурсы.

– Вы сказали, что власть в России – это ФСБ. Она стала такой с приходом Владимира Путина? Как долго она продлится?

– ФСБ как партия власти формировалась постепенно. Даже в 90-е годы влияние ФСБ было колоссальным. Но президент не принадлежал ФСБ. У государства, на мой взгляд, должен быть перечень профессий, представители которых не могут занимать пост главы государства. И работа в спецслужбах относится к этим профессиям.

– А кто еще?

– Я считаю, что военные не должны быть президентами – у них специфический взгляд на вещи и готовность к массовым жертвам.

А ФСБ будет у власти до тех пор, пока общество будет это терпеть. Как только температура общества начнет меняться, эта система тоже начнет меняться. История никогда не дает количественных прогнозов по срокам. Это может быть от недели до десятилетий.

Целью политической деятельности является не борьба против чего-то или кого-то, а получение сочувствия большинства избирателей вашей политической позиции. Если вы хотите стать властью, вы будете добиваться именно расположения большинства – каждый день разговаривать с людьми, выходить в интернет, встречаться, объяснять свою позицию, реагировать на происходящее, участвовать в выборах, учиться представлять интересы людей. Это – обычный процесс политической жизни, ничего нового в ней изобрести невозможно и не нужно. Это работает в любых условиях, но в трудных условиях трудно работает. Власть не бывает вечной, перемены неизбежны.

А тем, кто не готов лично заниматься политикой, становиться депутатами, могу посоветовать хотя бы смотреть за всеми теми, кто идёт против той самой партии власти. Когда вы видите, что государство уничтожает тех, кем оно недовольно, значит, эти люди правы и заслуживают поддержки, – сказал в интервью Радио Свобода Лев Шлосберг.

Уголовное преследование Светланы Прокопьевой вызвало резкое осуждение со стороны ряда международных организаций. Комиссар Совета Европы по правам человека Дуня Миятович обратилась к российскому омбудсмену Татьяне Москальковой с просьбой проверить с чем это связано. По словам Миятович, уголовное преследование журналистки затрагивает право людей на получение информации. Комиссар отметила, что дело Прокопьевой оказывает "сдерживающий эффект" на СМИ и журналистов России. Миятович считает, что уголовное преследование журналистки за высказывания, в которых нет призыва к терроризму и насилию, несовместимо со стандартами прав человека.