Российская "Новая газета" 22 октября опубликовала очередное расследование о Евгении Пригожине, которого называют "поваром" Путина, руководителем "фабрики троллей" и владельцем "частной военной компании Вагнера". Выпуску статьи предшествовали угрозы в адрес главного редактора газеты и автора статьи – Дениса Короткова, в прошлом сотрудника "Фонтанки", а ныне штатного корреспондента "Новой".
В расследовании утверждается, что служба безопасности российского бизнесмена Евгения Пригожина занималась нападениями на российских оппозиционных блогеров и политиков. Источник автора – человек по имени Валерий Амельченко – заявил, что подчинялся непосредственно руководителю этой службы. Он лично участвовал в нападениях на оппозиционных блогеров и политиков. Он утверждает, что его напарник – Олег Симонов – ввел ядовитые инъекции мужу юриста российского Фонда борьбы с коррупцией Любови Соболь и псковскому блогеру Сергею Тихонову, что окончилось смертью последнего. Сам отравитель впоследствии также погиб при невыясненных обстоятельствах.
После общения с журналистом "Новой газеты" Амельченко, сообщивший все эти сведения, исчез.
Автор публикации "Повар любит поострее" Денис Коротков ответил на вопросы Радио Свобода.
– Расскажите немного о себе. До прихода в "Фонтанку" где вы работали?
– Большую часть своей сознательной жизни я проработал в уголовном розыске Ленинграда/Санкт-Петербурга, в милиции. Потом, уволившись в 2008 году, 2-3 года поработал в частной службе безопасности, после чего пришел в "Фонтанку".
– В "Фонтанку", потому что у вас уже появилось, что сказать людям?
– Абсолютно у меня ничего не накопилось. Сказать мне им было абсолютно нечего, но мне показалось, что эта сфера деятельности мне подойдет.
– Почему?! Это же совсем другая история – писать, чем расследовать преступления и заниматься охранной деятельностью.
– Сбор и анализ информации, мне кажется, принципиально не различается как раз в этих сферах деятельности.
– Идя в "Фонтанку", вы уже знали о том, что существует такой человек не простой – Пригожин?
– По-моему, я и фамилии этой не знал и не слышал, а если и слышал, то как-то не обращал внимания.
– Ни в какой привязке, ни к чему? Когда вы о ней узнали? Когда вы поняли, что есть такой интересный персонаж, которым неплохо бы заняться?
Пригожин решил организовывать медийные атаки на ресурсы, которые не соответствовали его версии патриотизма
– Не то чтобы я в "Фонтанке" сидел и все время думал о Евгении Викторовиче Пригожине. Совершенно нет. Более того, интереса такого не было. Другой вопрос, что в ходе своей обычной, повседневной работы как-то так получилось, что мы все время на него натыкались. Человек этот, безусловно, с очень обширными, очень разноплановыми интересами. И все равно бы руки не дошли до него, но на "Фонтанку"... Могу годом ошибиться – это был 2012 или 2013 год, думаю, что все-таки это был 2013 год, когда были организованы масштабные DDoS-атаки на "Новую газету", на "Эхо Москвы" и на "Фонтанку". Тогда же были организованы провокации в отношении прежде всего "Форбс", "Аргументов и фактов", персонально Дмитрия Быкова. Тогда не только мы, тогда этим занималась "Новая газета", занималась "Лента", занимались другие коллеги, и вот тогда выяснилось, что к этому имеет отношение, судя по результатам этих расследований, как раз Евгений Викторович Пригожин, который почему-то решил организовывать вот такие медийные атаки на ресурсы, которые не соответствовали его версии патриотизма.
– Это вы установили, что он занимается таким? Или установили коллеги, вы прочитали и решили подключиться к их расследовательской деятельности?
– Нет, это была, насколько я помню, параллельная история. Я боюсь у кого-нибудь отнять славу. Может быть, "Новая газета" вышла вперед, может быть, "Лента" впервые напечатала, может быть, мы на "Фонтанке". Там шли параллельно достаточно близкими курсами и сработали приблизительно одинаково. Если коллеги сработали быстрее и лучше, я готов это признать, но, по-моему, мы тоже сделали свою работу на "Фонтанке" неплохо.
– Много изданий, разных людей, разных журналистов сошлись в тот момент на том, что у него есть "фабрика троллей", как это стали потом называть, которая занимается вот такой деятельностью, направленной против, на тот момент, определенных СМИ.
– "Фабрику троллей", по-моему, несколько позже вскрыло петербургское издание "Мой район". А тогда, вначале, была даже не столько "фабрика троллей", тогда просто обнаружили, что есть некое издание "Газета о газетах", которое занимается провокациями, есть просто непосредственные акции, есть DDoS-атаки. Там еще не было никакой медиаимперии. Вот этот медиаконцерн только складывался. Они еще совсем не умели работать: делали все очень топорно, очень просто, то, что называется "вычислить по IP". Вот их по IP вычисляли. Это была арифметика. И на тот момент СМИ, которые действительно СМИ, раскатали их провокационную кампанию в пух и прах, достаточно быстро все доказали, и никакой даже попытки более-менее вменяемого ответа не было, так что на тот момент разгром был полный, как мы тогда думали.
– С формальной точки зрения. Вот есть персонаж по имени Евгений Пригожин. Чисто юридически доказано, известно, есть ли документы, что он владеет этим холдингом, в который входят перечисленные вами издания, занимающиеся неблаговидной деятельностью?
Господин Пригожин никогда не пытался в суде оспорить его связь с этой "фабрикой троллей"
– Вопрос не такой простой, как кажется. Если мы придем с этим в Арбитражный суд, с этими формальными документами, то суд увидит, что господин Пригожин, насколько я помню, ни в одной из этих структур не является ни участником, ни руководителем. Поэтому он, соответственно, никакого отношения к ним не имеет. С этой формальной стороны он с ней не связан. Другой вопрос, что если мы возьмем те документы, результаты тех расследований, которые провели мы и мои любезные коллеги, прежде всего, есть большая работа Андрея Захарова, уже можно сказать, классическая работа по медиаимперии Пригожина, которой мы теперь все пользуемся как настольной книгой, я полагаю, что эти данные доказывают связь Евгения Викторовича Пригожина с этим медиахолдингом. Тем более если мы вспомним огромный массив документов, который в свое время был украден хакерами из "Анонимного Интернационала", который тогда представлялся как "Шалтай-Болтай", и выложен в открытый доступ. Если мы вспомним результаты исследований этого массива, показания различных людей, которые так или иначе были связаны, то мы увидим, что Евгений Викторович, конечно же, имеет к этому отношение. Во всяком случае, для меня это очевидно. И я полагаю, что это может быть доказано в суде на основании этих документов.
– На основании тяжести улик.
– Нет, не на основании тяжести улик. Ну, что значит – тяжести улик? Просто на основании документов, которые его с этим связывали. Заметим, что, насколько мне известно, господин Пригожин никогда не пытался в суде оспорить его связь с этой "фабрикой троллей", с различными изданиями, которые входят в эту медиаимперию, прежде всего Федеральное агентство новостей, "Невские новости", новостное агентство "Харьков"… Там больше десятка различных ресурсов, часть которых зарегистрирована, какая-то часть не зарегистрирована. Поэтому я считаю эту историю доказанной.
– Это история номер один, конечно, "фабрика троллей", тем более что он потом под санкции попал именно поэтому, потому что американцы его подозревали в том, что он оказывал влияние на американские выборы. Следующая громкая история – это "ЧВК Вагнера". Там связь Пригожина со всей этой группой как установить?
– По-моему, Евгений Викторович Пригожин является единственным участником и генеральным директором ООО "Конкорд менеджмент и консалтинг". Я не помню, есть ли у него сейчас какие-либо доли в других предприятиях, может быть, даже и нет. Поэтому говорить о том, что он является собственником "ЧВК Вагнера" – это очень странно. Но, с другой стороны, можем ли мы вообще здесь говорить о каких-то отношениях собственности, если никакой организации формально, которую можно было бы называть "частная компания Вагнера" или "группа Вагнера", просто не существует? Да, в Сирии, например, одной из – самое верное слово будет "крыша" или даже не "крыша", а "ширма" – можно считать ООО "Европолис". Если мы говорим о работе в Центрально-Африканской Республике, там эти вооруженные структуры выступают под эгидой другого юридического лица. Но они же не являются "ЧВК Вагнера", например. Если разобраться, то, насколько я понимаю, в этой империи, холдинге, группе компаний, формально ничем не объединенной, которая выступает, как правило, под брендом "Конкорд", там 300-500 юридических лиц, многие из которых причем используются "одноразово". А если надо будет, можно всегда прикупить еще сотню готовых фирм.
– Так почему же Пригожин и "Вагнер" фигурируют в одной связке?
Эти компании объединены общими адресами электронной почты, общими номерами телефонов, общим менеджментом
– Когда мы начинаем смотреть, как все эти компании управляются, мы видим, что управляются они из единого центра и управляются людьми Евгения Викторовича Пригожина. Установить это раньше было совсем просто, потом стало немножко сложнее. Эти компании объединены общими адресами электронной почты, общими номерами телефонов, общим менеджментом, подставными лицами очень часто в качестве единоличного исполнительного органа, которыми могут выступать сотрудники службы безопасности, бухгалтеры и прочие рядовые сотрудники. А когда мы начинаем разговаривать с людьми, мы видим, что это действительно квартал на Васильевском острове в Санкт-Петербурге, что эти компании или группы объединены общими службами персонала, общими бухгалтериями, общими управлениями и так далее.
– Когда вы говорите "люди Пригожина", что вы имеете в виду?
– Я имею в виду, что это не секрет Полишинеля, а фигура умолчания. Все там прекрасно знают, на кого они работают. В частных беседах прямо об этом говорят, что "Евгений Викторович Пригожин – наш руководитель". И Евгений Викторович Пригожин приезжает туда на работу, или приезжал во всяком случае, на автомобиле с мигалкой, за которой гонялась аж целая ФСБ. Пригожина так и не поймала, кстати говоря, – успел уйти в офис. Здесь нужно открывать документы и смотреть. Если мы возьмем каждую конкретную компанию, то мы опять-таки посмотрим, кто там руководитель, где они физически расположены, какими адресами они пользуются для своей бухгалтерской отчетности.
– И мы увидим эту схему.
Если человек умер на улице от сердечного приступа, то само по себе, что он является оппозиционным блогером, не влечет возбуждение уголовного дела
– И мы увидим эту картину даже из открытых источников. А если мы вспомним тот пласт документов, который в свое время вывалил на всеобщее обозрение "Анонимный интернационал", то там мы увидим и прямые указания, и даже не то что прямые указания, а прямые свидетельства того, что ряд СМИ или других интернет-ресурсов финансировались напрямую бухгалтерией "Конкорд".
– И самый главный вопрос, который связан с вашей последней статьей. Вы говорите о людях Пригожина, что их связывает, какие у них совместные криминальные дела, связанные с кровью. С этими людьми происходят странные вещи: они пропадают, они вдруг умирают молодыми. По каждому вашему абзацу встает вопрос – а что же правоохранительные органы, что же официальные власти, как они на это реагируют? Вы описываете картину абсолютного криминала, тотального.
– Подождите. На что должны реагировать правоохранительные органы, если в городе Пскове шел мой ровесник, на улице ему стало плохо с сердцем, и он скончался. Если человек умер на улице от сердечного приступа, то само по себе, что он является оппозиционным блогером, не влечет возбуждение уголовного дела, расследования. Так случилось.
– А когда тот же самый персонаж, которого подозревали в нападении на супруга Любови Соболь, вдруг умирает в своем молодом возрасте. Это расследовалось?
– Некоторое количество молодых людей умирает. Сердце у людей останавливается. Такое тоже случается.
– Там не было уголовного дела?
– Нет. Ну, умер человек...
– А он проходил официально по делу о нападении на мужа Соболь, этот человек?
– По какому делу?
– По делу о нападении на мужа Соболь. Мы говорим о том, когда его укололи, когда даже есть фотография нападавшего...
– Вы говорите "по делу о нападении на Сергея Мохова".
– Да.
– Мне неизвестно о наличии такого дела. Вам известно? Мне – нет.
– Вы хотите сказать, что его укололи, что он попал в больницу и дело не было заведено?
– Я не хочу сказать, я это прямо говорю.
– Почему, как вы считаете? То есть Сергей Мохов не пошел в полицию с заявлением и дело не открыли?
– Пошел, и не один раз пошел. Я думаю, что вам лучше скажет сам Сергей Мохов и представляющий его интересы замечательный адвокат Сергей Багамшин, который по этому поводу что-то объяснит. Если не ошибаюсь, а я, по-моему, не ошибаюсь, они уже дошли вроде бы до ЕСПЧ. Многократно они обращались в российские правоохранительные инстанции. Но на сегодняшний день мы не можем говорить о каком-то деле.
– Можем ли мы говорить, что ни по одному из этих дел, которые на взгляд обывателя кажутся абсолютно криминальными, не было открыто ни уголовных дел, не проводились расследования, то есть ничего, связанного с Пригожиным, не попадало в поле зрения правоохранительных органов?
– Я могу говорить только о тех историях, которыми я занимался. Кто-то умер, кого-то в ногу укололи – где ж там преступление? Люди умирают.
– Пропал герой вашей последней публикации. Хотя бы открыли дело о его пропаже?
Я понятия не имею, что случилось с господином Амельченко
– В истории с исчезновением Валерия Семеновича Амельченко ведется процессуальная проверка Следственным районным отделом, работают сотрудники полиции по его розыску. Насколько я знаю, и следствие, и розыск работают профессионально. Я думаю, что будет принято соответствующее процессуальное решение. Например, я понятия не имею, что случилось с господином Амельченко.
– Человек рассказывает вам массу интересного о деятельности людей из пригожинского окружения. Потом он исчезает. Вы публикуете то, о чем он рассказал, по договоренности с ним. После 20-го числа вы имеете право опубликовать все это. Это он вам такое условие поставил?
– Когда мы с ним говорили, мы рассматривали различные ситуации. Но я не могу исключать такого варианта, что господин Амельченко просто решил таким образом инсценировать собственное похищение и спрятаться. Я также не могу исключить того, что господин Амельченко попал под контроль своих кураторов, и в настоящий момент готовится выступить с каким-нибудь опровержением.
– А как он сформулировал условие – публикуйте все, что я вам сказал после 20-го… если что?
– Если что... Потому что когда мы с ним говорили: "Валера, у нас есть некоторое время, когда мы должны выйти на некий серьезный разговор". Все мы люди. Мы рассматривали и такой вариант. Я, во всяком случае, рассматривал. Были поставлены определенные временные рамки. Дай бог, чтобы Валерий Семенович просто решил спрятаться, или даже если он решил выступить с опровержением, ну, лучше так, чем трагический вариант. Хотя мы не очень переживаем за опровержение в "Новой газете", потому что мы полагаем, что им сказаны не просто некие слова, которые упали в пространство, а это слова, которые часто находили пусть и косвенное, но подтверждение. Другой вопрос – насколько эти доказательства можно оценивать с процессуальной точки зрения, но так врать невозможно. Невозможно так врать, все время попадая в цвет. Потому что выстроить такую легенду... Его тогда вместо "Петрова" с "Бошировым" нужно в Солсбери отправлять.
– Мы можем сказать, что это первое дело – его исчезновение –которым хоть как-то занимаются следственные органы?
– Почему – хоть как-то?! Следственные органы и полиция этим занимаются.
– Это – первое. Ваша версия, ваше представление о том, кто является "крышей" этого человека по имени Евгений Пригожин?
– Я думаю, что Евгений Викторович Пригожин сам по отношению к кому угодно может выступить "крышей".
– Тем не менее. Мы говорим о кремлевских "башнях" обычно.
– Я ничего не понимаю в кремлевских "башнях". Ну, подумайте, где я – где Кремль и где его башни.
– Обычно какие-то цепочки выстраиваются.
– Я думаю, что если кто-то попытается с серьезным видом рассуждать об этой расстановке... Да, по некоторым данным, можно предполагать о натянутых отношениях с Сергеем Шойгу, с Минобороны России. Да, действительно можно. И все основания для такого есть вроде бы, но результатов-то этого мы не видим, потому что он по-прежнему получает армейские контракты, по-прежнему работает на армию. Кто выше сидит на какой башне – министр обороны или генеральный директор ООО "Конкорд менеджмент и консалтинг", я понятия не имею.
FACEBOOK КОММЕНТАРИИ: