«Оппозиция отнюдь не деморализована». Два месяца после протестов в России

23 марта исполняется 2 месяца со дня первой акции в поддержку Алексея Навального, который был задержан 17 января сразу по возвращении из Германии, где он лечился после отравления. Вторая акция была организована 31 января, обе прошли в десятках российских регионов, оба раза сообщалось о тысячах задержанных. Поздно вечером 2 февраля, когда суд вынес решение о замене Навальному условного срока на реальный по делу "Ив Роше", его сторонники опять вышли на улицы Москвы.

Большинству задержанных были предъявлены обвинения в участии в несанкционированных акциях, их подвергали административным арестам или штрафовали, были возбуждены и многочисленные уголовные дела. Наиболее известное из них – так называемое "санитарное" дело по обвинению в подстрекательстве к нарушению санитарно-эпидемиологических норм, возбужденное против Любови Соболь, Киры Ярмыш, других ближайших соратников Навального, его брата Олега и участницы группы "Пусси Райот" Марии Алехиной. Все они содержатся сейчас под домашним арестом, который был продлен на прошлой неделе до июня. Несколько участников акций 23 и 31 января уже осуждены и отправлены за решетку, в ближайшее время ожидаются приговоры и по другим уголовным делам, связанным с выступлениями за Навального, причем в самых разных регионах России.

Как отмечает аналитик издания "ОВД-Инфо" Григорий Дурново, о многих из этих дел общественности практически ничего неизвестно. Это очень непохоже на 2019 год, когда к судебным процессам по делам, возбужденным после протестов против недопуска оппозиционных депутатов к выборам в Думу Москвы, было приковано всеобщее внимание.

– Сколько, по данным "ОВД-Инфо", уголовных дел было возбуждено после выступлений в поддержку Навального 23 и 31 января?

– Наверное, нужно упомянуть и 2 февраля, потому что опосредованно, возможно, одно из уголовных дел связано и с акцией 2 февраля. Еще в феврале МВД заявило, что возбуждено не менее девяноста уголовных дел. Мы пока насчитали примерно восемьдесят, но эта цифра все равно нуждается в прояснении. Например, есть эпизоды, в которых, по мнению следствия, участвовала группа людей. Будут ли они проходить по одному делу или по разным, будет ли одно общее дело для всех похожих эпизодов, относящихся к одной дате в одном городе, и так далее – все пока в области догадок.

Если говорить о количестве людей, о которых мы знаем, что в их отношении возбуждены уголовные дела, то, по нашим подсчетам, тех, кому уже предъявили обвинение или они находятся в статусе подозреваемых, – сто с лишним человек. И явно число это будет больше, потому что по каким-то делам проходит, допустим, девять человек, а нам известно только одно имя.

Про некоторые дела мы точно знаем, что они будут групповыми или таковыми уже являются. Например, это дела, аналогичные уже хорошо известному московскому "санитарному" делу. Такие же дела есть еще и в других регионах, например, в Нижнем Новгороде – там тоже людей обвиняют в том, что они позвали людей на акцию и таким образом "создали угрозу заражения". Это статья 236 Уголовного кодекса. Есть групповые дела по статье 267 – это статья о воспрепятствовании движению или создании угрозы препятствия движению. Такие дела есть в Москве, в Челябинске, в Петербурге и в других городах.

– По каким еще статьям предъявлены обвинения? Наверняка речь идет чаще всего о насилии в отношении сотрудников правопорядка?

– Да, это самая распространенная статья, как это вообще бывает обычно после массовых акций, когда возбуждают уголовные дела. Это 318-я статья Уголовного кодекса – статья о применении насилия к представителю власти. Чаще всего используется первая часть этой статьи, то есть "применение насилия, не опасного для жизни и здоровья". Случаев применения опасного, с точки зрения следствия, насилия – это вторая часть 318-й статьи – гораздо меньше. Пока что нам известно всего два случая "опасного насилия".

Но надо иметь в виду, что, по нашим данным, когда речь идет о применении насилия к представителю власти на протестной акции, то обычно преследование за это гораздо более жесткое, чем применение аналогичной статьи в других случаях, когда речь идет о каком-то бытовом эксцессе между гражданином и полицейским. Даже если на самом деле реальное применение насилия было более существенным, как правило, человек отделывается более легким наказанием. Гораздо чаще речь идет о штрафе, а не о лишении свободы. Или об условном лишении свободы, а не о реальном. А в случаях с инкриминируемым применением насилия на митингах наказание обычно гораздо более суровое. (В октябре 2019 года, в те же дни, когда в Москве суд отправлял людей за решетку по "московскому" делу за брошенный в омоновцев пластиковый стаканчик или бутылку с водой, в Санкт-Петербурге трое футбольных фанатов, избивших на стадионе сотрудников Росгвардии, были приговорены к году колонии-поселения, 20 и 15 тысячам рублей штрафа. У одного из росгвардейцев были диагностированы черепно-мозговая травма, сотрясение мозга и перелом лицевых костей. – Прим. РС)

Из других обвинений можно упомянуть статью 319 УК РФ об оскорблении представителя власти, "призывы к массовым беспорядкам" – ч. 3 ст. 212 УК РФ, "призывы к экстремистской деятельности" – ст. 280 УК РФ, "повреждение имущества" – ст. 167 УК РФ. Статья о неоднократном нарушении порядка проведения публичных мероприятий 212.1 УК РФ, так называемая "дадинская" статья. Нескольких людей преследуют за нанесение надписей на каких-то постаментах и так далее по статье о вандализме.

– В каком количестве российских регионов возбуждены подобные дела?

– Это более 30 регионов, а точнее, 32 региона. Подавляющее большинство дел возбуждено в Москве и Петербурге, довольно много в Приморском крае. В основном они связаны с вмененным применением насилия на акциях во Владивостоке. Ну, и по несколько или по одному делу в других регионах.

– Большинство фигурантов так называемых "санитарных" дел содержатся под домашним арестом – это самая жесткая мера пресечения по этой статье. По другим статьям обвиняемые в основном находятся за решеткой или их тоже держат под домашним арестом?

– По статье 318, а это самая распространенная статья, большинство находится под стражей. Не все, но подавляющее большинство – более 30 человек. Ровно 30 – это те, в отношении которых еще не вынесены приговоры, но есть и два приговора с лишением свободы. Таким образом, как минимум 32 человека. Но опять-таки это те, про кого мы знаем. По всем другим мерам пресечения количество обвиняемых меньше – 10 человек содержатся под домашним арестом, одиннадцати ограничена свобода. Кому-то либо еще не избрана мера пресечения, либо нам просто об этом неизвестно. Но большинство из тех, о ком мы знаем, находятся под стражей.

– Вы уже упомянули, что по некоторым делам приговоры уже вынесены.

– Нам известно о шести судебных решениях. Из них только одно решение о прекращении дела – это дело новосибирской активистки Яны Дробноход. Ее дело опосредованно связано с акциями в поддержку Навального, потому что само дело возбудили по "дадинской" статье по следам акций в поддержку бывшего губернатора Хабаровского края Сергея Фургала. Среди мероприятий, на которых Дробноход якобы нарушала порядок проведения, есть и акция 23 января в поддержку Навального. Кроме того, после акции 14 февраля с фонариками ей ужесточили меру пресечения, так что опосредованно это тоже связано с акцией в поддержку Навального. Ее дело прекратили, ограничились только вынесением судебного штрафа и оплаты судебных издержек.

Есть еще пять известных нам приговоров. К сожалению, о многих делах мы узнаём гораздо позже вынесения по ним приговоров и почти случайно. Скажем, об одном из приговоров мы узнали от наших друзей из инициативы "Арестанты 212", которые занимаются поддержкой обвиняемых, в частности, по этим делам, связанным с акциями в поддержку Навального. Их активисты переписываются с заключенными. И вот на днях они получили письмо от одного из заключенных Тимура Салихова, в котором он написал, что ему уже вынесен приговор, то есть мы об этом узнали спустя несколько дней.

Из пяти известных нам обвинительных приговоров два связаны с реальным лишением свободы: это уже упомянутый мной Тимур Салихов в Москве и Виталий Тимофеенко во Владимире. Они оба обвинялись в применении насилия к представителю власти, причем Тимофеенко по ч. 2 ст. 318 УК РФ, более тяжелой – насилие, опасное для жизни и здоровья. Еще один приговор – это принудительные работы – вынесен Алексею Виноградову из Костромской области, тоже 318-я статья. Еще одно решение – штраф – Алексей Жилин в Нижнем Новгороде, тоже 318-я статья. И условный срок, еще одно дело по 318-й в Москве – Александр Мучаев, которого обвиняли в том, что он совершил наезд на автомобиле на представителей власти в день акции.

– Они признали свою вину?

– Все пятеро осужденных признали вину, некоторые из них согласились на рассмотрение дел в особом порядке, то есть без судебного следствия. Этим объясняется и то, что приговоры были вынесены так быстро.

– Можно ли с уверенностью говорить о том, что другие обвиняемые по подобным уголовным делам свою вину не признают и будут до конца отстаивать свою невиновность в суде?

– Нет, сказать так нельзя. Во-первых, мы видели уже довольно много видео с признаниями вины. Это, кстати, новое для большей части России явление. Уж не знаю, осознанно ли позаимствована эта методика у чеченских силовиков, у которых довольно распространен такой жанр "видео с извинениями". Причем даже в связи с гораздо более невинными действиями вроде жалоб на какую-то бытовую неустроенность. Даже за жалобу Кадырову людям приходится извиняться. Так вот, мы видели много уже видео с признанием вины, с принесением извинений. Это не означает обязательно, что человек и дальше будет признавать вину. Возможно, впоследствии он от этих признаний откажется, но пока таких видео много.

Вообще, мы видим стремление властей побыстрее с этими делами разделаться, а это такой довольно легкий способ – предложить человеку признать вину, пойти на особый порядок. Часто это делается с обещанием, что приговор будет не такой суровый.

Раньше мы сталкивались с тем, что людей обманывали. Предлагали им взять особый порядок в обмен на то, что наказание не будет связано с лишением свободы, и тем не менее человек получал реальный срок. Как будет в этот раз, в этих случаях – мы не знаем пока. Но, да, вполне возможно, что много будет еще случаев признания вины и особого порядка.

– Если сравнивать с "московским" делом 2019 года, вы видите еще какие-то изменения в тактике правоохранительных органов при наказании тех, кто участвовал в акциях в поддержку Навального?

– В "московском" деле большинство обвиняемых вину не признавали, но все равно был взят курс на очень быстрое рассмотрение дел. То есть уже к концу 2019 года все дела, связанные с применением насилия к представителю власти в связи с акцией 27 июля, были доведены до конца. Все, какие было возможно. Два человека скрылись от преследования, но всех, кого удалось поймать, их всех в течение полугода или быстрее осудили.

Сравнивать с "московским" делом не так просто, потому что в тот раз речь шла в общем об одной довольно узкой кампании. Все было связано с одной акцией в одном городе. А здесь большой разброс – более 30 регионов, разные статьи, разные обстоятельства. Все это сложно объединить в одну кампанию. Возможно, и регионы будут действовать по-разному.

Так что пока сложно говорить о какой-то общей тенденции. Где-то, например, дела освещаются подробно. О деле во Владимире местные СМИ писали, а про московские "рядовые" дела по 318-й статье, в общем-то, не очень пишут. Широкой какой-то кампании нет ни в поддержку, ни, наоборот, с осуждением. Есть ощущение, что они быстро и, возможно, до начала предвыборной кампании хотят с этим всем разобраться.

С другой стороны, есть массовые дела о перекрытии дорог или о создании ситуации, опасной с эпидемиологической точки зрения. Вот эти дела, скорее, будут рассматриваться дольше, потому что в каких-то регионах мы даже не знаем про обвиняемых. Скорее всего, по этому поводу будет какая-то широкая пропагандистская кампания, как в Москве против соратников Навального, его брата Олега, активистки "Пусси Райот" Марии Алехиной. С большой вероятностью будут привлечены какие-то большие силы и, наверное, это дело постараются сделать показательным.

Политолог Константин Калачев уверен, что масштаб нынешних репрессий определяется теми задачами, которые ставит перед собой российская власть. Главные из них, по мнению эксперта, – запугать оппозиционно настроенных активистов и создать повод для того, чтобы не допустить кого-то из них к выборам в Госдуму:

– Я бы рассматривал эти репрессии сквозь призму интересов власти перед грядущими федеральными выборами. Репрессии носят характер профилактической работы, превентивных мер, с тем чтобы не допустить "Болотной-2.0" и массового участия в выборах оппозиционеров. Обойтись малой кровью было невозможно, но и демонстрировать излишнюю свирепость и крайнюю степень жестокости тоже было нелогично: в таком случае можно вызвать сочувствие к оппозиционерам среди колеблющихся граждан. Так что власть выбрала среднюю линию. С моей точки зрения, поставленные властью задачи полностью не выполнены. Она не верит в горизонтальные связи, не верит в субъектность граждан, им кажется, что достаточно вырвать из политического процесса несколько активистов и закрыть Навального – и дальше все само собой сложится. Да, можно пресечь протестные действия, но как пресечь протестные настроения, которые будут только нарастать? Протестные действия можно на какое-то время пресечь и заморозить, но только до появления новых поводов, новых триггеров. Эти два месяца показали, что оппозиция отнюдь не деморализована, муниципальные депутаты по-прежнему продолжают собираться. Также мне кажется, что из-за действий власти в отношении Навального произошел перелом: теперь его рейтинг узнаваемости начинает конвертироваться в рейтинг доверия. После того как он вернулся в Россию и стал узником, многие посмотрели на него иначе. С тактической точки зрения краткосрочно власть, может быть, и выиграла. Но если говорить о среднесрочных и долгосрочных перспективах, то все еще возможно, и протест будет расти.

– Кто может стать движущей силой будущих протестов, если они будут продолжены?

– Конечно, можно сказать, что это будут Леонид Волков, Юлия Навальная или кто-то еще. Но мне кажется, что пришло другое время. Я всегда говорил, что Навальный – это как бы Иоанн Предтеча: он создаст условия для прихода новых лидеров, и эти лидеры могут быть коллегиальными. Вот это разогнанное собрание муниципальных депутатов показало, что от лидерства или вождизма можно перейти к попыткам создания коалиции, то есть распределенной ответственности. И тогда власти будет сложнее. Да, можно закрыть Навального, и кто будет писать эти списки для "умного голосования"? Если на месте Навального появляются 100, 200 человек, объединенных общей задачей и целью, то проблема уже в том, что тут, конечно, можно использовать старый прием "разделяй и властвуй", но одними репрессиями уже не обойдешься. В общем, я бы не сводил все дело к персонам, я бы говорил, скорее, об общественном запросе и возможности ответа на этот общественный запрос со стороны оппозиции. Сейчас идут разговоры про земства, про роль муниципальных депутатов. Понятно, что муниципальные депутаты – это сила в том случае, если они могут стать депутатами Госдумы. Мы видим, что идет самоорганизация, и в этом смысле показательный пример – позиция Юлии Галяминой, которая заявила, что, если ее лишат возможности баллотироваться, она поддержит кого-то другого. Получается, что, вышибая отдельные фигуры, власть не решает свою проблему, и эта пустота будет заполнена новыми людьми. Не случайно опросы показали, что значительная часть участников протестных акций два месяца назад – это люди, которые ранее в протестах не участвовали.

– Наряду с репрессиями в отношении акций в поддержку Алексея Навального мы видим довольно сильное желание российских властей ограничить доступ в интернет. Недавно замедлили работу твиттера, грозят отключить фейсбук. Это может что-то изменить?

– На самом деле, власть просто пилит сук, на котором сидит. Представьте себе, что есть аполитичные видеоблогеры с миллионами подписчиков. Лишив их ресурса, вы получите столько врагов, что мало не покажется. Более того, среди участников нынешних выборов со стороны власти в качестве кандидатов от "Единой России" тоже есть люди, у которых миллион и более подписчиков. Получается довольно странная картина. С одной стороны, у человека полтора миллиона подписчиков в инстаграме, и он идет в Госдуму по округу, так как он общественный активист и известная личность. С другой стороны, у него отнимают тот ресурс, на котором он поднялся. Какие будут настроения у этих людей, у других людей? Можно завинчивать гайки до определенного предела, но нельзя у людей отнимать привычное. Многие сегодня не мыслят жизни без фейсбука, в меньшей степени твиттера, без ютьюба, инстаграма, тик-тока. И если кому-то хочется спровоцировать реальный социальный взрыв, если кому-то хочется получить врагов на ровном месте – пусть рискует и закрывает соцсети. Но пока это единственно место, где люди выпускают пар – если и его прикроют, люди будут выпускать пар на улице, – полагает политолог Константин Калачев.