Он считал себя сталинским псом. Из досье проекта «Немезида»

В 2012 году юрист Александр Бусаров, возмущенный ростом сталинистских настроений в России и всевластием ФСБ, придумал хитроумный план. Он стал собирать сведения об офицерах советских спецслужб, которые были репрессированы в 30–50-х годах и до сих пор не реабилитированы. Через Главную военную прокуратуру он стал добиваться реабилитации организаторов государственного террора, осужденных в СССР за вымышленные преступления – шпионаж и контрреволюционную деятельность. Он хотел, чтобы путинское правосудие, пересматривая эти дела, подтверждало, что советские спецслужбы были преступными по своей сути. Свой план он назвал проектом "Немезида".

В публикации "Тайный Нюрнбергский процесс для чекистов" мы рассказывали о том, как Александр Бусаров, давая чиновникам понять, что является убежденным сталинистом, несколько лет подряд посылал заявления на реабилитацию палачей из НКВД-МГБ. Результаты были неожиданными: прокуратура в самом деле запустила процесс реабилитации, затем началась паническая дереабилитация, причем все это происходило на закрытых судебных заседаниях втайне от общественности.

В 2018 году Александр Бусаров покинул Россию и вывез в Европу материалы по реабилитации чекистов. Уголовные дела на нереабилитированных преступников, согласно российскому законодательству, засекречены в архивах, поэтому судебные документы, в которых описаны злодеяния сотрудников госбезопасности, представляют особый интерес.

Александр Бусаров вместе с центром "Досье" готовит комментарий к документам архива. Он подчеркивает, что это не только исторический проект. Сотрудники ФСБ и сегодня используют те же методы, что их предшественники во времена сталинского террора. Дела "Сети" и "Нового величия", фигуранты которых говорят о пытках во время следствия и фабрикации доказательств, демонстрируют, к чему может привести безнаказанность чекизма. "Я очень хотел бы, чтобы рассказ о пыточно-фальсификационной системе НКВД читателям напомнил о том, что это уже было в истории, а следователям – о том, что их предшественники получили по заслугам даже спустя десятилетия, – говорит Александр Бусаров. – Современный сталинизм – это не просто преклонение перед личностью вождя, но это признание и его методов управления государством – акции устрашения, пытки, безграничная власть службы политического сыска, фальсификация уголовных дел, уничтожение свободы слова, массовые убийства, попрание прав человека, судебный произвол, политические репрессии. Сталинизм – это превращение правоохранительных органов в карательный аппарат, а спецслужб – в систему политического террора как в стране, так и за рубежом".

Сегодня мы публикуем материалы из досье "Немезида", посвященные запросам 2013 года о реабилитации безжалостных сталинских палачей – Сергея Миронова-Короля (1894–1940) и его помощника Михаила Голубчика (1906–1940). На их примере Александр Бусаров хочет показать не только очевидную историческую параллель между сталинскими и современными путинскими репрессиями, но и сходство советских чекистов с эсэсовскими головорезами. В биографиях советского государственного преступника, комиссара госбезопасности Миронова-Короля и немецкого военного преступника, штандартенфюрера СС Пауля Блобеля имеется очевидное сходство. Оба родились в 1894 году и стали верными слугами двух главных злодеев XX столетия: Блобель преклонялся перед Адольфом Гитлером, Король стал исполнителем воли Иосифа Сталина и даже именовал себя "сталинским псом". Блобель осуществил массовое убийство тысяч евреев в урочище Бабий Яр под Киевом, Миронов-Король и его помощник Михаил Голубчик повинны в многотысячных убийствах в Сибири и Монголии.

"Лимит для первой операции 11 000 человек, т.е. вы должны посадить 28 июля 11 000 человек. Ну, посадите 12 000, можно и 13 000 и даже 15 000, я даже вас не оговариваю этим количеством. Можно даже посадить по первой категории <то есть расстрел> 20 000 чел. с тем, чтобы в дальнейшем отобрать то что подходит к первой категории и то что из первой должно пойти будет во вторую категорию <то есть длительные сроки лишения свободы>. На первую категорию лимит дан 10 800 человек. Повторяю, что можно, посадить и 20 тыс., но с тем, чтобы из них отобрать то, что представляет наибольший интерес", – указывал Миронов на оперативном совещании.

Поскольку не предполагалось, что кто-либо будет искать тела убитых, ликвидация трупов советскими правоохранительными органами не осуществлялась. Главное внимание отводилось сокрытию мест захоронения.

"Чем должен заняться начальник оперсектора, когда он приедет на место? Найти место, где будут приводиться приговора в исполнение и место, где закапывать трупы. Если это будет в лесу, нужно чтобы заранее был срезан дерн и потом этим дерном покрыть это место, с тем, чтобы всячески конспирировать место, где приведен приговор в исполнение потому, что эти места могут стать для контриков, для церковников местом религиозного фанатизма. <…> Не думайте, что это такое простое дело: по Мариинску, например, надо будет, примерно, привести в исполнение 1000 приговоров, в среднем по 30–40 каждый день".

Штандартенфюрер Пауль Блобель, как и Миронов-Король, тоже придумал технологию уничтожения следов своих преступлений, в соответствии с которой специальные "трупные команды" эксгумировали тела расстрелянных, сжигали их, а оставшиеся кости перемалывали.

Массовые расстрелы, организованные Блобелем в Бабьем Яре, несмотря на попытки их сокрытия, изучены специальной государственной комиссией, подтверждены многочисленными свидетельствами и обнародованы. А вот массовые убийства, организованные Мироновым-Королем и его подручными в Западной Сибири, государственными органами никогда не изучались, места расстрелов не устанавливались, имена организаторов этих чудовищных преступлений власти не называют. Александр Рудницкий из "Мемориала" говорит, что российские органы госбезопасности осознанно скрывают новосибирский "Бабий Яр". "Мемориал" требовал открыть музей в здании следственно-пересыльной тюрьмы №1 УНКВД, где погибли тысячи людей. Однако здание снесли и построили на месте тюрьмы жилой дом. Более того, 9 мая 2019 года мэр города коммунист Анатолий Локоть открыл памятник Сталину, который руками Миронова и Голубчика уничтожил тысячи новосибирцев. И наконец, Государственный архив Новосибирской области закрыл доступ к нескольким фондам управления НКВД по Новосибирской области – их решили проверять на наличие секретной информации.

Массовым террором в собственной стране Миронов-Король не ограничивается. После Сибири волей Сталина комиссар госбезопасности переквалифицируется в политика и дипломата. Подобными назначениями пестрит и современная российская история: волей "вождя" чекисты превращаются в политиков, губернаторов, дипломатов.

В августе 1937-го Миронова назначают полпредом СССР в Монголии, после чего под его контролем начинается массовое истребление населения этой страны. Большой террор в Монголии, затронувший все слои населения, – в первую очередь буддистское духовенство, – осуществлялся по приказу из Москвы и руками советских "специалистов". 27 августа 1937 года советские войска входят в Монголию, в сентябре начинаются аресты. По аналогии с особыми советскими тройками возникает монгольская "спецтройка" (чрезвычайная комиссия), причем ее создают решением Политбюро ЦК ВКПб. Хотя Монголия формально остается суверенным государством, советское Политбюро учреждает там внесудебный орган для массовых расправ. 20 октября чрезвычайная комиссия приступает к работе. Миронов и Голубчик, которого он взял с собой в Монголию, и который стал полпредом после отбытия Миронова в Москву в 1938 году, уничтожают ни в чем не повинных граждан. Общее число погибших в ходе репрессий до сих пор точно не известно – от 22 до 35 тысяч человек, то есть от 3 до 5% всего населения Монголии.

"Подобная практика уничтожения чекистами местного населения по сути оккупированных территорий продолжается от сталинских времен до настоящего времени: Литва, Латвия, Эстония, Грузия, Украина… Наверное, нет у России соседа, который бы не испил до дна чашу крови, наполненную чекистами", – говорит Александр Бусаров.

В 1939 году возглавивший НКВД Лаврентий Берия начал масштабную акцию по уничтожению сотрудников госбезопасности, осуществлявших массовый террор во времена Ежова. Таким образом ликвидировались свидетели преступлений и прикрывалось высшее партийное руководство страны, инициировавшее террор, поскольку вина за репрессии возлагалась на несуществующую "антисоветскую заговорщицкую организацию в органах НКВД".

В 2019 году вышла книга Миры Яковенко "Агнесса: исповедь жены сталинского чекиста". Агнесса Ивановна Миронова-Король, супруга чекиста, рассказывает о том, как ее муж, готовясь к неминуемом аресту, планировал застрелиться:

​Он истерически разрыдался, закричал в отчаянии:
– Они и жен берут! И жен берут!
Я никогда еще не видела, чтобы Сережа плакал. Я ушам, глазам своим не поверила… И вдруг понимаю – настал момент, когда мне надо стать сильнее его, утешить, успокоить. Я обняла его, стала говорить, говорить. Ну даже если и арест, то, может быть, это не конец, ты еще можешь быть оправдан, отпущен, ты же ни в чем не виноват, и еще может быть жизнь какая-то, а если ты не выдержишь, возьмешь и застре­лишься, то тут уже возврата нет, это уже будет навсе­гда, это уже и будет конец.

Я дала ему валерьянки, и после того, как мы не­сколько часов проговорили, он наконец заснул. В ту ночь мы с ним условились о шифре. Если его и в самом деле арестуют и он сможет мне пи­сать, то подпись в письме "целую крепко" будет озна­чать, что все хорошо, если "целую" – то средне, а ес­ли "привет всем" или что-нибудь в этом роде, без "це­лую", то – плохо.

Первое время следователем по делу Миронова-Короля был Павел Мешик, который негласно поддерживал переписку между арестованным и его супругой. Миронов-Король обвинялся в том, что осуществлял массовые необоснованные аресты и фальсифицировал следственные материалы в Западно-Сибирском крае, а в Монголии добился необоснованных арестов военнослужащих и работников госаппарата. При этом, по версии следствия, Миронов-Король был участником антисоветской заговорщицкой организации в органах НКВД и шпионом японской разведки. Его обвинили по статьям: 58/1 "б" (измена Родине); 58/7 (подрыв государственной промышленности в контрреволюционных целях); 58/11 (контрреволюционные преступления). Таким образом, материалы уголовного дела, возбужденного против Миронова-Короля в 1939 году, содержат сведения как о фактически совершенных преступлениях – массовые необоснованные аресты, фальсификация уголовных дел, – так и о преступлениях вымышленных: шпионаж в пользу Японии и участие в заговорщической организации внутри НКВД.

Помощника Миронова-Короля Голубчика арестовали в один день со своим бывшим начальником и предъявили ему подобные обвинения по контрреволюционным статьям.

По окончании следствия в отношении Миронова-Короля, Голубчика, а также многих других чекистов Берия подал Сталину список на 346 человек, подлежащих расстрелу. Миронов-Король значится в списке под номером 189. Никаких материалов уголовных дел к списку не прилагалось. Решение о ликвидации Миронова-Короля и Голубчика принял лично Сталин. Военной коллегии Верховного Суда СССР предстояло лишь "оформить" вынесенные Сталиным приговоры.

Жену Миронова-Короля, Агнессу Ивановну, пощадили, но ненадолго. Она снова вышла замуж, но в 1942 году ее арестовали и приговорили к пяти годам лагерей. В 1959 году она подала прошение о реабилитации своего мужа, но получила отказ от военной прокуратуры СССР. Уголовные дела Миронова и Голубчика на десятилетия упокоились в чекистских архивах. И лишь в ходе реализации проекта "Немезида" в 2013 году сохраняющие грифы секретности дела Миронова-Короля и Голубчика извлекли из архивов для судебного пересмотра – в Главную военную прокуратуру РФ было подано заявление об их реабилитации.

В июне 2013 года надзорное представление военной прокуратуры за подписью главного военного прокурора Фридинского о переквалификации деяний Миронова-Короля направляется в Военную коллегию Верховного суда. В сентябре того же года аналогичный документ направляется в Верховный суд в отношении Голубчика. Изучив их дела, военная прокуратура установила явную недоказанность контрреволюционных преступлений и очевидное несоответствие между действительно имевшими место преступлениями (массовые аресты, фальсификация) и вмененными чекистам статьями Уголовного кодекса на основании надуманных, ничем не подтвержденных обвинений.

11 июля 2013 Военная коллегия Верховного суда Российской Федерации вынесла определение об изменении приговора Миронову-Королю с контрреволюционных статей на статью о воинских преступлениях. Такое же решение по делу Голубчика Военная коллегия Верховного суда приняла 15 октября 2013 года.

В определениях Верховного суда пересказаны важные фрагменты совершенно секретных уголовных дел: признания Миронова-Короля в том, что он за восемь месяцев работы в НКВД по Западно-Сибирскому краю репрессировал около 15 тысяч советских граждан, позднее под видом борьбы с японским заговором необоснованно репрессировал 10 тысяч граждан Монголии, в том числе членов монгольского правительства, сфальсифицировал дела на группу командиров Сибирского военного округа, а также руководящих работников края. Также приводятся показания офицера НКВД Дмитрия Гречухина о том, как было сфальсифицировано дело на 100 бывших красных партизан Горного Алтая и придумана якобы действовавшая в Западной Сибири ячейка эмигрантского Российского общевоинского союза (РОВС), после чего начались аресты людей, которые о РОВС ничего не знали. Сообщается и о том, как было придумано множество контрреволюционных организаций, которых никогда не существовало. В определении Верховного суда по делу Михаила Голубчика указывается, что, находясь на службе в органах НКВД, он необоснованно репрессировал тысячи заведомо невиновных советских граждан, фальсифицировал уголовные дела в отношении командиров Красной армии, а также технических специалистов промышленности Западной Сибири. Подчеркивается, что, занимая пост полномочного представителя СССР в Монголии, Голубчик инициировал репрессии в отношении 25 тысяч граждан Монголии, в том числе членов монгольского правительства.

Александр Бусаров отмечает, что ни военная прокуратура, ни суд не приняли во внимание то, что решение о расстреле принимал Сталин по списку, представленному НКВД, а также не установили мотивы, которым руководствовалось НКВД, фальсифицируя обвинения Миронова-Короля и Голубчика в шпионаже и участии в заговорщицкой организации. Создается видимость того, что Миронов-Король и Голубчик были законно приговорены к высшей мере наказания, и только лишь неправильная квалификация их преступлений является основанием к пересмотру вынесенных им приговоров.

Юридический парадокс: Верховный суд осуществил переквалификацию деяний Миронова-Короля и Голубчика на статью 193-17 "б" Уголовного кодекса РСФСР, прекратившего своё действие еще в 1961 году, но действовавшего на момент вынесения им приговора. То есть Военная коллегия Верховного суда РФ в 2013 году, изменяя приговор, и по существу, и по форме выполняла функции сталинской Военной коллегии Верховного суда СССР.

Характерно также, что Миронов и Голубчик в 1940 году были "осуждены" по засекреченным делам, в закрытом судебном заседании и без участия защиты.

В 2013 году Миронов и Голубчик получили заново оформленные и обоснованные приговоры от имени Военной коллегии Верховного суда, но не советского, а российского. Но оба чекиста также были осуждены по засекреченным делам, в закрытом судебном заседании и без участия защиты. "Правосудие" не изменилось. Спустя три года после пересмотра дел, в 2016 году, Центральный архив ФСБ подтвердил Александру Бусарову, что дела Миронова-Короля и Голубчика по-прежнему имеют гриф "совершенно секретно". При этом действующий закон "О государственной тайне" запрещает отнесение к государственной тайне и засекречивание сведений о фактах нарушения законности органами государственной власти и их должностными лицами.

Александр Бусаров убежден, что с юридически-правовой точки зрения в 2013 году был утвержден заведомо неправосудный "приговор", вынесенный Миронову-Королю Сталиным, утвердившим список лиц, подлежащих расстрелу, и впоследствии оформленный ВКВС СССР в виде судебного решения. Однако автор проекта "Немезида" объясняет, зачем в XXI веке необходимо это запоздалое и несовершенное правосудие:

"Сталинизм, как форма управления государством с помощью пыток, фальсификаций и уничтожения неугодных, до сих пор востребован российской властью. Потому судебный пересмотр дел ныне покойных злодеев-чекистов необходим не покойникам, а именно живым. Чтобы знали и помнили: воздаяние придет, настигнет даже после смерти всеобщим презрением и позором. Чтобы знали и помнили: пока живой, всегда есть шанс быть человеком, шанс покаяться, измениться. Поэтому из двух возможных путей, по которому следует двигаться в вопросе пересмотра дел повинных в тягчайших преступлениях, но уже покойных сотрудников госбезопасности, несомненно следует предпочесть путь справедливости, даже если он осуществляется с нарушением определенных принципов правосудия. Потому что, в конечном итоге, именно справедливости ждут от суда все участники процесса. У прокуратуры и суда был намного более правильный путь проведения процессов по делам Миронова-Короля и Голубчика: рассекречивание дел, поиск массовых захоронений их жертв, правовая оценка роли чекистов в судьбе Западно-Сибирского края, правовая оценка роли Сталина в судьбе Миронова и Голубчика, поиск родных и близких, информирование их о пересмотре дел, всесторонняя оценка личностей Миронова-Короля и Голубчика на основе документов и устных свидетельств, открытый судебный процесс над ними с приглашением прессы. Однако и процессы 2013 года, при всех их недостатках с правовой точки зрения, вполне отвечают критериям справедливости. Поэтому я, как инициатор этих процессов, согласен с их результатами", – говорит автор проекта "Немезида" Александр Бусаров.

Статья подготовлена в партнерстве с Центром "Досье".