В ночь на 14 августа из центра изоляции правонарушителей (ЦИП) на Окрестина в Минске и других белорусских тюрем начали выпускать задержанных на митингах 9-12 августа. Это произошло после того, как глава МВД Беларуси Юрий Караев "извинился" перед "мирными людьми", "попавшими под раздачу", а замминистра внутренних дел Александр Барсуков приехал в ЦИП на Окрестина и заявил, что никаких издевательств над задержанными якобы "не было" и людей в тюрьме никто не бил.
Однако люди, которых все-таки отпускали, массово показывали синяки и травмы, которые получили при задержании, и рассказывали, что их избивали с особой жестокостью – как при задержании, так и внутри самой тюрьмы. Вот их рассказы.
– В Окрестина я провела трое суток. Забрали нас 9 числа на перекрестке Машерова и проспекта [Победителей]. Привезли сюда на Окрестина.
Нас содержали в камере на шесть человек, там было 20 человек, потом в камеру добавили еще 13 человек, стало 33 человека. Потом нас начали расформировывать, потому что не хватало места. Некоторым девочкам дали штраф во вторник. И потом нас перевели в камеру на четыре человека, и нас там был уже 51 человек. В камере не было мест лечь, мы стояли. Девочки говорили, некоторые два дня сидели в этой "четверке", и когда просили, чтобы открыли "кормушки" (дверцы в двери камер), чтобы дали воздух, чтобы была вентиляция. После этого открывалась дверь – и на нас выливалось ведро холодной воды.
Ни туалетной бумаги, ни таблеток не было. Если была нужна медицинская помощь (у некоторых были ссадины) – ничего не выдавалось. Одни сотрудники сказали, когда у девушек критические дни, чтобы они подтирались майками. Были женщины, которым было плохо: у одной не хватало сахара в крови. Ей даже таблеток не дали! У нее начался приступ – и только тогда принесли таблетки.
Потом вывели 10 человек в карцер, чтобы в камере было 40 человек. Мы спали, менялись посменно. Бабушку 68 лет в два часа ночи (примерно в два часа ночи, мы терялись во времени) вывели в коридор и просили дать определение слову "фашизм".
Сотрудники там просто дикие. Они все носят маски, чтобы не видели лиц. Девушка одна, у нее белая коса, она моложаво выглядит, она обзывалась на всех. Допустим, она выводит девушек, прижимает к стене и по ногам бьет прутьями. У некоторых оставались синяки на ногах. Она кричала: "У*бища конченые, станьте шире!"
Мужчинам не давали спать по ночам, им били палками в железную дверь, чтобы те не спали. Их тоже было много, им не разрешали лежать. Нам можно было лежать на кровати, им – запрещено. Только сидеть и стоять, все. Нас там не кормили.
– Нас нормально так избивали (морщится от боли, но улыбается). Все зависело от того, насколько накаленная была обстановка. На Сурганова была довольно накаленная обстановка. Нас сначала избивали не очень сильно, но у меня в телеграме подсмотрели, что я писал про ОМОН, и начали меня лупасить. По спине, ходили ногами в бусике (микроавтобусе). С нами ловили граффитистов и полевых медиков, а еще ребят, которых подозревали в поджогах. Их ужасно избивали, стоны были слышны фактически до утра, когда нас сюда привезли.
– Нас сразу сюда привезли (на Окрестина), загрузили в прогулочную камеру: там асфальт, бетон, открытая крыша. Нас раздели догола, и шесть часов мы стояли на лбу и коленях в прогулочном дворике. Голые шесть часов ночью на коленях, и два ведра холодной воды на нас вылили. Малейшее движение – и сразу заходил ОМОН и начинал руками и дубинками дубасить.
Когда шесть часов прошло, пришел кто-то повыше, судя по погонам, и сказал: "Одевайтесь". Нас отвели в камеры закрытые. В камере нас было 33 человека, а камера где-то 2 на 2 метра размером, в ней четыре кровати. Но хорошо уже было, что было тепло, и уже была вода, и можно было банально в туалет сходить.
– Я провел трое суток на Окрестина. Первые сутки были жесткие, на улице. Там дворик, где-то 5 на 5 метров. В нем было 80 или 100 человек. Как селедки были, даже присесть не могли. Кто-то по очереди присаживался, но не более 15 минут. На вторые сутки, когда я засыпал стоя, я уже просто вырубался. Меня били, когда привезли. Поставили мордой в пол, на колени, руки на спину, били. Но я думаю, что мне еще повезло, потому что были люди, которые были один сплошной синяк. Голова – синяк. Спина – синяк, руки – синяк, задница – синяк. Но я еще легко отделался (показывает синяки на бедре).
Еды почти не давали. Первые сутки – буханка хлеба и полтора литра воды на 80 человек. И только в последний день нас шикарно покормили, по местным меркам: сосиска, тарелка каши, хлеб и огурец. Хотя это было уже в 10 вечера, когда отбой. В "кормушку" было видно, что тогда кто-то из начальства приехал.
Нам ничего не объясняли, не говорили. Говорили: "Ждите", и все. В туалет выпустили только два раза – утром и вечером. Успел, не успел – неважно.
Когда мы первые сутки сидели, мы видели, что движ еще идет, заводят и заводят новых задержанных. Потом машин стало меньше выезжать. И народу стало меньше, потому что их поразвозили в другие города, потому что на Окрестина уже места не было.
Вот еще несколько рассказов людей, которые раньше вышли из тюрем:
Волонтер, которая помогает задержанным в Минске, также рассказала о том, как силовики обращались с задержанными:
– Просто вывозили людей из Окрестина в адском состоянии. Я не знаю, если это все сделано для того, чтобы остановить народ, кинуть ему такую подачку, что, мол, мы освободили, давайте останавливаться, давайте договариваться. Нет.
Людей выводили в таком страшном состоянии, даже не физическом – моральном страшном. Мы просим: "Подождите, остановитесь" – они по стойке смирно, как будто мы сейчас их расстреливать здесь будем. Они руки из-за спины не могут убрать по 15 минут!
Один вышел вообще, я не знаю, как он вышел, потому что у него был перелом ноги. Я не знаю, как он там вышел. Врачи приезжали со своей смены, дежурили еще смену здесь до самого утра. "Скорые" приезжали, забирали многих людей. Мы еще сами здесь вызывали, и не одну. Я не помню, больше семи "скорых" вызывали за целую ночь, перевязывали здесь, потому что у людей разбитые ноги, спина.
Многие были с избитым лицом, были такие, прямо на лице было видно. В основном разбиты ноги и разбита спина под одеждой. Не то что ссадины – там черное все. Там просто все черное. Они голодные. Некоторых покормили перед выходом, не знаю, по какой причине в это время их покормили, потому что было 4 часа утра. Они в основном все голодные.
****
Утром 14 августа в ЦИП на Окрестина еще раз приехал заместитель главы МВД Беларуси Александр Барсуков. Его окружили родственники задержанных. Барсуков снова заявил, что людей в изоляторе не били, и пообещал вынести списки задержанных. В ответ люди начали возмущаться и кричать. После короткой встречи он покинул родственников пострадавших и зашел в здание центра изоляции – диалога не получилось.
"Он сказал, что в камерах людей не бьют. В камерах их не бьют. Конечно, их вытаскивают и бьют за камерами. Он приехал не для нас. Он приехал для телевизора, чтобы показать, какие мы чудесные все, какая Беларусь. Никто его слушать не будет, никто ему не верит", – сказала женщина, которая находится возле ЦИП на Окрестина.
FACEBOOK КОММЕНТАРИИ: