Из России: «Низы уже не могут терпеть»

Международная правозащитная группа Агора представила доклад "Российские разоблачители – 2018". Это второе исследование организации, посвященное людям, которые публично заявили о тех или иных проблемах в своей профессиональной сфере. Первый подобный доклад под названием "Сотня российских разоблачителей" вышел в 2017 году.

По словам автора последнего доклада Международной Агоры, адвоката Александра Попкова, разоблачителей становится всё больше, они действуют более ярко, сплоченно и профессионально. Больше всего разоблачений в 2018 году было в сфере образования и медицины. В то же время государство не может обеспечить должную защиту таким людям, и очень часто публичные высказывания о проблемах заканчиваются для разоблачителей увольнениями, административными и даже уголовными последствиями, – рассказал Александр Попков:

– Кого вы подразумеваете под "разоблачителями". Идет ли речь о разоблачении случаев коррупции? Или это более широкое понятие?

– Речь не только о коррупции, это могут быть и более, скажем так, бытовые случаи. Допустим, учителя у нас очень часто стали попадать в категорию разоблачителей. Например, на учительницу в Татарстане давила администрация за то, что она не стала убеждать родителей своих учеников переходить на обучение на татарском языке. Понятно, что это не коррупционный вопрос. Учительница пыталась доказать свою правоту, и ее стали за это преследовать и уволили.

​– В каких сферах вы зафиксировали больше всего разоблачителей в 2018 году?

– И в прошлом докладе, и сейчас более половины случаев приходится на сферу образования, медицину и полицию. В прошлом году было больше полиции, а в этом году стало значительно больше таких людей в сфере образования. Мы связываем это с тем, что ухудшаются условия работы, а учителя и врачи – это самые угнетенные и лояльные люди, они и в выборах у нас участвуют однозначно на стороне власти, в фальсификациях помогают. Теперь мы видим, что они доведены до отчаяния, у них тяжелые условия работы, проблемы с зарплатами, их постоянное снижение, недостаточное материальное обеспечение. И это уже такой акт отчаяния, учителя просто пишут и выкладывают все в интернет.

Был такой случай: учитель из Сочи Елена Носова опубликовала в соцсетях видео, на котором видны отвратительные разваленные парты, дверь в кабинет, которая не закрывается, и т.п. Казалось бы, Сочи – олимпийский город, хорошая школа, а тем не менее, детям сидеть негде, нет стульев. 40 человек в классе, а стульев 30, и если придут все, то негде сидеть. Учительница просто это выложила в интернет, потому что её уже допекло. В итоге ее история завершилась успешно (Елену Носову уволили, но после резонанса в СМИ она заключила мировое соглашение с руководством школы, а в самом учебном заведении сделали ремонт. – Прим. РС).

– А в каких регионах больше всего разоблачителей?

– Важно отметить, что мы фиксируем в основном внутренних разоблачителей, которые сами работают в той сфере, про которую рассказывают. Потому что посчитать количество внешних разоблачителей практически невозможно. Это журналисты или блогеры, которые проводят расследования. А что касается внутренних разоблачителей, то мы выделили Центральный и Южный федеральные округа. В Центральном округе ­– 13 случаев, в Южном – 11. При этом в Центральном, естественно, лидирует Москва, а в Южном федеральном округе отличился Краснодарский край – пять таких ситуаций.

– Насколько эти люди защищены от последствий своих разоблачений? Чем им это грозит?

– Эти люди не защищены абсолютно, и произвол в их преследовании ограничен только жестокостью их руководства. Самый частый и удобный для работодателя способ возмездия – это увольнение. Фактически в половине случаев из 48 это были увольнения, причем в первые же дни, без каких-либо обвинительных документов. Особенно часто такое происходит в полиции, в образовании – учителя или полицейского просто выкидывают с работы. Бывает такое, что уголовная или административная ответственность в отношении этих людей наступает, но это уже более жесткие, серьезные последствия. Есть четыре случая диффамационных исков о защите чести и достоинства, они не всегда успешны, но людям треплют нервы, потому что надо идти в суд, доказывать, что ты рассказал правду, это очень сложно.

Один экологический активист в Красноярском крае боролся против ядерных отходов, и в отношении него подали диффамационный иск. Через пять дней после апелляционного рассмотрения он умер, просто не выдержал человек – он был в годах – и умер. Все последствия очень сильно на людей влияют. Даже минимальные средства защиты, которые есть в законодательстве в отношении профсоюзных деятелей, не работают. Мы отдельно указали в докладе две ситуации, когда уволили профсоюзных лидеров. Это московский профессор математики Максим Балашов, который боролся за трудовые права своих коллег по МФТИ. И водитель автобазы Управления делами Президента России Вадим Тарношинский, который боролся за права водителей. Его уволили за то, что он якобы отвлекал водителей профсоюзными разговорами, и всем очевидно, что это дискриминация за его профсоюзную деятельность. Поэтому мы видим, что даже минимальные гарантии, которые есть в отношении профсоюзных деятелей, не спасают, не помогают. А тот законопроект, который был внесен в Думу в прошлом году правительством о защите тех, кто уведомил о коррупционных нарушениях, так и лежит на полочке, и никакой защиты разоблачителей пока не предусмотрено и не внедряется.

– В докладе вы также упоминаете законодательные инициативы, направленные на ограничение возможностей для разоблачений.

– Мы просто привели их в пример для контраста, для обозначения противоречий и того, как государство активно разрабатывает схемы борьбы с разоблачителями. Например, есть законопроект о том, чтобы запретить военнослужащим, грубо говоря, делать селфи на фоне техники. Понятно, что это было сделано по следам разоблачений Bellingcat. Власти пытаются запретить военнослужащим помогать разоблачителям. Власти пытаются бороться с людьми, которые разоблачают систему.

– В докладе еще упомянуты люди, которые попали "за решетку" за свои разоблачения ­– это участковый из Воронежа Роман Хабаров и глава Серпуховского района Александр Шестун.

– Они были в нашем прошлогоднем докладе, но последствия для них наступили сейчас. Глава Серпуховского района Александр Шестун опубликовал свое первое видеообращение еще во времена майора Дымовского, в 2009 году (сотрудник правоохранительных органов Алексей Дымовский записал и выложил в сеть видеообращение к президенту с рассказом о коррупции в МВД, вскоре у Дымовского появились последователи – прим. РС). В 2018 году Шестун выступил с еще одним разоблачением, причем достаточно высокопоставленных сотрудников ФСБ и администрации президента, он выкладывал аудиозаписи, обращался к Путину. И через два месяца после своего обращения он оказался под стражей в связи с некими обвинениями о превышении должностных полномочий. (Сейчас он находится в СИЗО – прим. РС).

Участковый из Воронежа Роман Хабаров семь лет назад рассказал о палочной системе, пытках и наркотиках в МВД. Его уволили, и в отношении него было такое странное уголовное дело, которое рассматривалось несколько лет, – за незаконную организацию и проведение азартных игр. И в итоге в ноябре 2018 года его приговорили к 3,5 годам колонии общего режима. На самом деле, людей в тюрьме оказалось больше.

Буквально сегодня был вынесен приговор внешнему разоблачителю – сочинскому блогеру Александру Валову. Он главный редактор сайта "БлогСочи.ру", он очень часто занимался разоблачениями, ругал олимпийские стройки, ругал как "Единую Россию", так и Навального, в общем, пытался выглядеть достаточно нейтрально. Тем не менее, за одну из публикаций он пострадал. Он опубликовал в своем блоге статью о бассейне депутата Госдумы Юрия Напсо, который расположен на общественном пляже в Лазаревском районе Сочи. Депутат называет это не бассейном, а гидротехническим сооружением, но по внешнему виду, по фотографиям это бассейн. И депутат обвинил Валова в том, что он якобы вымогал за непубликацию сведений о бассейне 300 тысяч рублей. Сегодня судья Лазаревского районного суда вынес очень жесткий приговор ­– 6 лет лишения свободы в колонии общего режима. Это чрезвычайно жестоко.

– Какие выводы вы делаете по результатам исследования? Стало ли больше разоблачений? И о чем свидетельствует эта динамика?

– Мы сделали несколько выводов. Мы видим, что власти не хотят регулировать этот вопрос, наоборот, способствуют и помогают работодателям преследовать и угнетать разоблачителей. Тем не менее, сами разоблачители действуют все ярче, все острее, пикеты проводят, голодовки, объединяются в группы. Внешние разоблачители стали намного профессиональнее. Мы видим великолепные расследования тех же Bellingcat или The Insider, которые дают фору штатным расследователям. Мы видим отличное качество сбора доказательств. Мы видим, что преследования в отношении разоблачителей ужесточаются, но это не останавливает людей, и разоблачителей становится все больше. По всей видимости, сложилась ситуация, когда низы уже не могут терпеть, – говорит Александр Попков.