«Банкротство будет продолжаться»: российский малый бизнес после карантина

Пандемия нанесла мощный удар по российской экономике. Два с половиной месяца режима самоизоляции и банкротство сотен тысяч мелких и средних компаний выбросили на улицу миллионы людей.

С момента смягчения режима самоизоляции в Москве прошел месяц: заработали кафе, бары и рестораны, фитнес-клубы, салоны красоты и турагентства – но только те, которым удалось выжить. За три с половиной месяца эпидемии российский рынок общепита потерял четверть своих предприятий. Оставшиеся на плаву бизнесмены пытаются восстановить то, что потеряли с конца марта 2020 года. "Реальная безработица в стране уже давно перевалила отметку в 10 миллионов неработающих россиян", – считает основатель и глава рекрутингового портала SuperJob Алексей Захаров. По его мнению, если бы ограничения продлили еще на месяц или два, то число безработных могло вырасти до 20 миллионов человек. И все же спустя пять недель после отмены или смягчения режима самоизоляции в Москве и других городах России экономика стала оживать, а люди постепенно возвращаться на свои рабочие места. О том, как восстанавливается рынок труда в больших и малых городах, Андрей Захаров рассказал в интервью Радио Свобода.

"Банкротство малых и средних компаний будет продолжаться"

– Где произошла самая большая катастрофа, если мы говорим о малом и среднем бизнесе?

– Общепит не восстановился и полностью не восстановится никогда. Туристический бизнес не восстановился, и в том виде, в котором он был – по количеству участников, персоналиям, по названиям компаний, – уже не вернется. Он будет другой. Компания умерла, на ее место придет иная с другими участниками. Это же не построить нефтеперерабатывающий завод, особые вложения не нужны.

– Почему эти отрасли пострадали больше всех?

– Те, кто создавал этот бизнес – маленькое турагентство, небольшую парикмахерскую, семейное кафе, – выживали на уровне рентабельности… Малый бизнес потому и малый – он часто работает непрофессионально, не умеет считать и с трудом сводит концы с концами. Как только он начинает правильно подсчитывать свои издержки – сколько стоит добыть клиента, заниматься маркетингом, – руководитель начинает заниматься самообразованием. Так малый бизнес превращается в средний.

– Малый бизнес – это бабочка-однодневка?

– Малый потому и малый. Им во время кризисных явлений всегда тяжело. Они и так себя неважно чувствовали. Не потому, что плохо с экономикой, они такие всегда во всем мире. Когда наступает форс-мажор, никакого запаса прочности у этого бизнеса нет, но есть кредиты, заложенные квартиры, иные обязательства. Любое потрясение, любой кризис, необязательно связанный с эпидемией, такой бизнес рушит. Таких, к сожалению, много умерло. Речь идет о десятках тысяч, о сотнях тысяч компаний.

БОЛЬШЕ ПО ТЕМЕ:

Бизнес в Крыму: «У всех задача – выжить»

– Эксперты осенью предрекают очередной вал банкротств.

– Банкротство мелких и средних компаний будет продолжаться. Берем, к примеру, салоны красоты и парикмахерские. Часть мастеров или стилистов во время режима самоизоляции начала работать с клиентами напрямую, выезжая к ним домой или принимая у себя в квартирах. Они вышли на тот же уровень заработка, который у них был, когда они были наемными сотрудниками. Мастера превратились в самозанятых, и многие не собираются возвращаться обратно в парикмахерские – ушли из белой или серой сферы полностью в черную. То же самое с фитнесом, маникюром, педикюром, массажем. Отрасль, которая с трудом последние десять лет медленно-медленно обелялась и до конца не обелилась в связи с теми ограничениями, которые были введены, она просто ушла в чернуху совсем и в белую возвращаться не спешит. А сам бизнес, который был в виде конкретной парикмахерской, потерял и клиентов, и мастеров. Это тяжелая история.

–​ Несколько слов о фитнес-империи. Это модное направление за последние 5-10 лет. Как они восстанавливаются?

– Все было закрыто. Поскольку платить было нечем, многих уволили, особенно приезжих. Если мы говорим о Москве или других крупных городах – люди приезжали в столицу работать из Нижнего Новгорода, из Самары, из Екатеринбурга. Ситуация была непонятная, много людей вернулись в свои города и попытались что-то там себе найти. Кто-то нашел и частным порядком начал тренировать, если мы говорим о тренерах. Сейчас всех зовут обратно. Маятник качнулся в одну сторону – теперь качнулся в другую. С крупными фитнес-центрами ничего не произошло. Очень многие популярные тренеры, у которых была своя клиентура, перешли на занятия в онлайн, стали брать чуть меньше денег, но продолжали с клиентами заниматься через зум, через скайп, набрали новых клиентов через инстаграм. Очень модная история получилась. Опять же какие-то тренеры, которые были наемными до пандемии, сейчас стали самозанятыми и обратно не собираются возвращаться.

"До выручки прошлого года пока не дошел никто"

–​ Что произошло с общепитом?

– Кафе и рестораны, которые были на грани рентабельности, в том числе и у крупнейших рестораторов, перестанут существовать. Их уже не открыли либо открыли, посмотрели – нет, все, надо закрывать. Об этом объявляли крупнейшие рестораторы, такие как Новиков. У него тридцать процентов заведений после пандемии не откроется.

– В конце марта, когда объявили "карантин", рестораторы или владельцы точек питания уволили большое количество людей. Кого обратно вернут, а кто уже не вернется на работу никогда?

– Рестораны, которые были успешны до кризиса, у которых было забито под завязку, куда надо было записываться за три дня, – в них и сейчас надо записываться за три дня. Они не стали менее модными. Тяжелая ситуация у тех ресторанов и кафе, которые были предназначены для обслуживания офисного персонала, например, в крупных бизнес-центрах или расположенные рядом с этими бизнес-центрами.

–​ Потеряли клиентов из-за перехода "офисного планктона" в режим онлайн?

– Совершенно верно. Основную выручку давали люди, которые сидели в бизнес-центрах, сейчас эти офисы не функционируют в полном объеме. Крупнейшие и богатые компании, где люди получали высокие зарплаты, заявили: мы в удаленном или полуудаленном режиме работаем до 1 сентября, а некоторые и до Нового года, в том числе Альфа-Банк. Они сократили как минимум в два раза площадь офиса. Сейчас у них присутствует на работе процентов 10 персонала, остальные на "удаленке": посещение офиса – по требованию для групповых встреч. Соответственно, сотрудники банка тратили много денег на еду в здании, теперь они не ходят туда ни обедать, ни ужинать. У ресторанов, которые были предназначены для офисного персонала, все плохо. А те, которые остались на бойких местах, на проходах, – это скорее кафе, где невысокий средний чек, демократический сегмент – практически восстановились, но тоже до выручки прошлого года не дошел еще никто. По моим данным, где-то 70 процентов выручки от прошлого года в лучшем случае.

–​ Что происходит с ретейлерами?

– Крупнейшие ретейлеры также ужимаются, хотя они извлекли очень большую пользу из пандемии. Например, "ВкусВилл" увеличил выручку от онлайн-торговли за время пандемии в 30 раз, но при этом объявил, что закроет 60 офлайновых магазинов, а это много. Какова была концепция у этих магазинов? Люди приходили за свежими продуктами, закупались ими, теперь люди научились свежие продукты (молоко, хлеб, яйца) заказывать себе домой и стали меньше ходить за этим в магазины. Торговые точки не нужны. И, соответственно, какие-то магазины, которые находились не на самых проходных местах, у которых не было большого количества клиентов либо рядом был какой-то конкурирующий магазин другой сети с более низкими ценами, будут закрываться.

БОЛЬШЕ ПО ТЕМЕ:

Из России: «Ожидать роста доходов неоткуда»

–​ Если посчитать, суммировать – это минус или плюс для сети магазинов "ВкусВилл"?

– Мы не знаем арифметику, но можем сказать, что люди, которые работали в этих 60 магазинах офлайн, потеряют работу, а для онлайн нужны будут совершенно другие люди, не те, которые будут уволены из магазинов.

"Число безработных достигло 10 миллионов человек"

– Официальная статистика на 1 июня, которую озвучил министр социальной защиты Антон Котяков, –​ 4,5 миллиона безработных. Президент Конфедерации труда России Борис Кравченко говорил о численности безработных в стране 8 миллионов. Кто ближе к реальной цифре?

– Ближе к реальной цифре Кравченко. По исследованиям Superjob, более двух третей людей, которые находятся в поиске работы, на учет в качестве безработных не вставали или не смогли встать. По последним данным, людей, которые стоят на учете в качестве безработных, – 2,5 миллиона, может быть чуть больше, и цифра шла по нарастающей. К сегодняшнему дню она увеличилась. Соответственно, к этому надо прибавить еще две трети, то есть мы получаем 7,5 – и это только люди, которые находятся в активном поиске работы.

– Есть люди, которые, по разным причинам, работу не ищут.

– Летний период, люди пережидают, ждут осени, либо это отчаявшиеся люди, которые уже не надеются найти работу. Как правило, народ предпенсионного возраста либо люди, имеющие какие-то социальные проблемы, которым нужно просто оказывать поддержку. По нашим оценкам, число безработных в результате кризиса достигло примерно 10 миллионов человек. Если бы ограничения продлили еще на месяц, не дай бог, или на два, мы бы, вполне возможно, могли выйти и на 20 миллионов безработных.

–​ И все же экономика оживает. Как восстанавливается рынок труда?

– Как минимум 25 процентов точек малого и среднего бизнеса в Москве не открылись после пандемии. Эти данные есть и в "АСТОРе" – это компания, которая занимается онлайн-кассами. По одним отраслям где-то 60 процентов открылось, где-то 80. Оживает абсолютно все, но вопрос – с какой скоростью. На прошлой неделе активность на нашем сайте составляла 76 процентов от докризисного. Соответственно, дно было 42 процента на пике пандемии в мае, и восстановление идет примерно со скоростью 1 процент в неделю. Можно посчитать, сколько недель нам потребуется при хорошем раскладе, при отсутствии каких-то вторых волн, падающей нефти, чтобы выйти на докризисную активность.

–​ Какие профессии востребованы?

– На сегодняшней день на SuperJob опубликовано порядка 300 тысяч объявлений о вакансиях. Это около миллиона рабочих мест. Мне всегда сложно отвечать на вопрос – кого больше зовут, поваров или уборщиц в рестораны? Да всех зовут! Сколько надо поваров, столько и зовут. Эта отрасль очень динамичная и мобильная. Ресторан закрывается, ресторан открывается. Конечно, рестораны очень сильно снизили издержки. Многие, в том числе очень популярные рестораны, сейчас работают по урезанному меню, соответственно, они снизили какие-то закупки.

"Работодатели диктуют условия"

–​ Кто выиграл во время пандемии?

– К примеру, такие рестораны, как "Кофемания", у которой были свои лояльные посетители. Они готовы стоять в очереди в окошко за кофе, соблюдая социальную дистанцию, при этом за недешевым кофе. Клиенты привыкли питаться внутри этих кафе и ресторанов. Соответственно, они все это начали заказывать домой. "Кофемания", насколько я знаю, развила у себя очень серьезную кулинарийную историю. И сейчас рестораны снова заполнены и кулинарийная история осталась, и она дает дополнительную выручку.

БОЛЬШЕ ПО ТЕМЕ:

Вирус за 6 триллионов долларов

–​ Какие зарплаты у официантов и вообще у персонала?

– Например, официант в той же самой "Кофемании", я думаю, зарабатывает не меньше 150 тысяч рублей в месяц с учетом чаевых, а может быть, и больше. Официант в какой-нибудь кафешке, и это не ресторан высокой кухни, думаю, что максимум на что он может рассчитывать, – это 30 тысяч без чаевых.

–​ Как долго сегодня люди ищут работу?

– Люди с невысокой квалификацией раньше могли найти работу достаточно быстро, цикл поиска – неделя. Раздавать листовки или мыть посуду – без разницы. На сегодняшний день – месяц, может быть два, а может быть и три у тех, у кого невысокая квалификация. Специалисты с высокой квалификацией как трудоустраивались в течение дня, так и трудоустраиваются в течение дня.

–​ Ничего не изменилось?

– Не совсем. Если раньше они трудоустраивались на своих условиях, то на сегодняшний день уже работодатели часто диктуют условия, в том числе и высококвалифицированным специалистам. Рост зарплат затормозился абсолютно во всех отраслях, даже в IT-отрасли, где всё всегда росло быстрее всех. Крупнейшие компании непросто пережили этот кризис. Обороты и выручка упали у всех. Даже, казалось бы, у лидеров электронной коммерции, например у Яндекса: с одной стороны, все хорошо, а с другой стороны, такси были остановлены, так же как и службы каршеринга. И когда у тебя значительная часть бизнеса не работает в течение двух месяцев, но тебе нужно всю эту инфраструктуру содержать, это огромные затраты, огромные убытки!

–​ Вы говорите, до кризиса было 400 тысяч объявлений, сейчас 300 тысяч, куда делить 100 тысяч?

– Это как раз тот самый малый бизнес: туризм, общепит, парикмахерские. Их нет, и они больше никогда не вернутся. А вот ЖКХ, Мосводоканал, Нижегородский водоканал, Питерский водоканал, энергетики, железная дорога – никуда не делись. Просто активность снизили все, а массовые профессии все равно… кризис, не кризис, кто-то умирает, кто-то уходит в декрет, кто-то переезжает, женится. Рынок труда – это очень массивная история. Он все время крутится, его нельзя полностью остановить. Активность есть, и она продолжается в любые кризисы. Но когда это падает даже на треть – это очень серьезное потрясение для экономики. Восстановление идет достаточно быстро, слава богу. В прошлый кризис рынок медленнее восстанавливался.

–​ Вы имеете в виду 2014 год?

– И 2008-й, и 14-й, и 90-й я еще помню, и 98-й. Из тех кризисов, которые я видел для рынка труда, нынешний был самым глубоким кризисом, самое глубокое падение. Отскок до 70 процентов произошел быстро. В предыдущие кризисы было менее драматическое падение, то есть оно не падало на 60 процентов, оно падало процентов на 30, но это тоже очень много, и потом очень-очень медленно восстанавливалось, то есть падало быстро, медленно восстанавливалось. В этот раз падение было очень быстрое и очень глубокое. Если бы все эти ограничения продлились еще месяц-два, мы бы застряли очень надолго в этом падении. Но хватило, видимо, какой-то внутренней стойкости или того, что тот же самый малый бизнес забил на все ограничения и продолжал работать, поэтому восстановление пошло… Пока оптимистично, слава богу.

"Удаленка – долгосрочная тенденция"

–​ Где голод и дефицит кадров?

– Сама постановка вопроса вроде как простая, но с другой стороны, очень сложная. Мы не можем жить без водителей такси, без программистов, без дворников или технологов общественного питания. И говорить, что программисты у нас востребованы больше, чем водители, это такое лукавство. Да, уборщицу найти проще, чем программиста. Конечно, долгосрочный тренд такой, что специалистов в области информационных технологий как не хватало, так и будет не хватать, и будет не хватать все сильнее, сильнее и сильнее, – абсолютно все отрасли сейчас завязываются на "цифру", на информационные технологии: школа, медицина, массмедиа и т. д. Везде нужны программисты.

–​ Каковы тенденции? Работа в офисах сократится?

– Конечно, резко вырос спрос на тех, кто может работать на "удаленке", хоть как-то работу на коленке организовать. Этот спрос подскочил вверх, зарплаты у этих специалистов подскочили вверх. Их не хватало. Все понимают, что теперь есть долгосрочная тенденция. Мы теперь живем вот так, но аврал закончился. Какие-то сверхпредложения по зарплатам в 2–3 раза выше рынка, который был до кризиса, прекратились. Все вошло в какую-то более-менее спокойную историю.

–​ Профессия врача резко подскочила по престижности?

– На государственную службу, во всяком случае в Москве, зарплаты взлетели в 2-3 раза. Департамент здравоохранения Москвы вел себя очень активно, шел очень активный подбор в новые переоборудованные какие-то "ковидные" больницы и боксы, где предлагались зарплаты в 2–3 раза выше для врачей, чем они были до кризиса. Это опять же был краткосрочный период. Очень много позитивного пиара получила медицинская отрасль. В этом году мы видим повышенный интерес молодых людей к поступлению в медицинские вузы. В этом смысле пандемия, наверное, сыграла позитивную роль для медицины в целом.

–​ Вы стараетесь не называть цифры по зарплатам? Это некорректно?

– Это некорректно, потому что есть зарплаты и зарплаты, регионы и регионы. У нас есть эти цифры, есть обзор заработных плат.

–​ Есть диапазон?

– Да, есть диапазон. Программисты получают у нас от 80 до 400 тысяч в среднем. Вот такая вилка, а дальше внутри нее надо разбираться – за что платят 400, за что 80.

–​ Насколько кардинально или принципиально отличается ситуация в Москве и в других городах России?

– Страна очень большая, и по-разному вводились карантинные ограничения. Например, в Саянске – классическая история – никаких ограничений не было! Мэр Саянска сказал: "Пошли все вон!" Единственное, там были ограничения на массовые мероприятия и жесткая история с обсервацией людей, приезжающих в город. Там крупнейший комбинат. Это одна история. В Санкт-Петербурге ограничения на работу общепита сохранялись дольше, чем в Москве. Там печальная история с малым бизнесом, он дольше был без хлеба, без работы и так далее. В Красной Поляне, в Сочи, Розе Хутор уже никаких ограничений нет. Они де-факто есть – масочный режим, измерение температуры, но никто этого не соблюдает вообще, где-то бассейны не работают, а где-то работают.

–​ Что мешает более динамичному восстановлению экономики?

– Глобальное падение спроса на все. Мы же не в вакууме живем. Экономика России во многом завязана на сырье, на экспорт. И это неплохо, это божье благословенье – у нас есть вот это. И мы в международном разделении труда поставляли нефть, газ и имели с этого весьма и весьма приличные деньги. Спрос на экспортные товары, за счет которых формировалась значительная часть российского бюджета, драматически упал, упал во всем мире на сырьевые товары, на энергетические товары, на металлы. Естественно, это все быстро не восстанавливается.

– Какие прогнозы по профессиям? Что может исчезнуть?

– Количество бухгалтеров за 10 лет сократится в 10 раз, они уже не нужны фискально, все переведено в цифру, к электронному документообороту между компаниями, между налоговой инспекцией. По инерции этот процесс шел. В каких-то компаниях, например, у нас уже 40 процентов было на ЭДО до кризиса, а в каких-то 3 процента контрагентов работали с этим. И количество бухгалтеров, которые работали с первичкой, за год сократится в 10 раз. И это очень большое изменение. Это массовая профессия. Людям придется менять профессию, переучиваться. Тот, кто сейчас теряет работу бухгалтера, на 90% больше никогда работу бухгалтера не найдет.