Заторы на границе, очереди у центров обслуживания населения, переполненные отели... Год назад Казахстан столкнулся с массовым наплывом россиян, которые спешно покидали родину из-за объявленной президентом РФ Владимиром Путиным «частичной» мобилизации — для пополнения армии, которая вторглась в Украину и понесла там значительные потери. Многие российские мигранты использовали Казахстан как транзитный пункт, кто-то вскоре вернулся в обратно, но есть и осевшие в стране. Радио Азаттык поговорило с несколькими россиянами, которые решили обосноваться в Казахстане. Все они просили не указывать настоящие имена и фамилии — из-за опасений оказаться под следствием на родине и навредить родственникам, которые остались в России.
«Не было гарантии, что не заберут»
— 24 февраля закончилась вера в лучшее. Был шок, — вспоминает первый день полномасштабного вторжения России в Украину петербуржец Алексей, который живёт сейчас со своей девушкой Викторией в Алматы.
После начала войны в Украине, признаются Алексей и Виктория, им стало некомфортно в своей стране. Бессилие — чувство, которое овладело парой, видевшей на экранах телевизоров атаки на украинские города и взрывы, которые уносят жизни мирных граждан соседней страны.
— Гнева не было, как будто на него не было сил. Было потрясение, как могли докатиться до такого, — объясняет 32-летний Алексей.
Выходить на протесты в России и выражать антивоенную позицию Алексей, по его словам, был не готов. Понимал, что несогласие с официальной точкой зрения чревато проблемами с законом и даже отправкой за решётку, откуда, как показывает практика, недалеко и до фронта.
В сентябре, когда Кремль объявил мобилизацию, Алексей решил выехать. Он никогда не служил в армии и признан не годным к службе из-за астмы. Но опасения, что «могут забрать», взяли верх. 26 сентября Алексей и Виктория вылетели в Саратов, затем авиарейсом в Астану.
— У меня загранпаспорт заканчивался через месяц. Я три раза до этого подавал заявку. Но она просто висела без приглашения на подачу документов. И уже когда уезжал, мне выслали приглашение на 26 сентября. Я отказался. Ехать было рискованно. Были реальные истории с участковым пунктом полиции в моём районе, когда молодые люди приходили забирать паспорта, и им давали документы под подписку о явке на мобилизационные мероприятия. Это ловушка. Любое взаимодействие с государственными структурами в России рискованно, — рассказывает Алексей.
— Не было никакой гарантии, что не заберут. У меня бабушка в СПИД-центре работает, и казалось бы, с ВИЧ нельзя в армию, но она сказала, что один ушёл в армию, второй... — продолжает Виктория.
Так год назад пара оказалась в Казахстане. В Астане мигранты отстояли очередь в ЦОНе, оформили документы, банковскую карту. Летом переехали в Алматы. Алексей нашёл подработку, чтобы получить разрешение на временное проживание (РВП). Основная работа — удалённо. Виктория устроилась в филиал российской компании.
Все их родственники остались в России. Чета следит за событиями на родине и за происходящим в Украине. Поводов для оптимизма пара не видит. Алексей убеждён, что военное руководство страны заинтересовано в продолжении кровопролития, а Путин — в сохранении президентского кресла.
— Было бы слишком оптимистичным надеяться, что всё быстро закончится, тем более если Путин собирается быть президентом и после 2024 года, — рассуждает Алексей. — Кажется, цели победить у России нет. Есть задача находиться в состоянии войны, чтобы поддерживать ура-патриотизм. Ведь в случае победы через некоторое время пройдёт эффект, и люди вернутся к своим проблемам, последствиям от санкций. Поэтому нахождение в этой ситуации выгодно власти, и люди поддерживают власть. Это очень удобно с точки зрения власти и выгодно с точки зрения победы на президентских выборах — люди будут думать, как новый человек будет проводить «спецоперацию»? Кто начал, пусть он и заканчивает.
Через год после переезда Алексей и Виктория считают, что поступили правильно, покинув Россию.
— Самое безопасное — просто не быть в России. Мы выбрали это. Мы не рассматриваем Казахстан как транзитное место. В плане социума и коммуникаций всё хорошо: здесь говорят на русском, менталитет схожий, есть друзья. Поэтому мы рассматриваем перспективу жить здесь.
«Жить в Россию не вернусь»
27-летний Андрей, тоже петербуржец, переехал в Казахстан в конце сентября прошлого года. Авиабилет в Алматы он купил за день до путинского приказа о мобилизации. Говорит, что ещё летом понял, что власти, учитывая неудачи на фронте, могут выставить ограничения на выезд молодых мужчин.
— Заранее купил билеты, но на 27-е число. Ждать [после объявления мобилизации] почти неделю. На российской границе была паника, когда некоторых мужчин выдергивали из толпы. Я этого боялся. К счастью, меня не затронуло. После российской границы я выдохнул, — рассказывает Андрей.
На войне против Украины он себя не представляет. В этой стране живут его родственники, с которыми он продолжает поддерживать отношения. Родня есть в Харькове, крупном русскоязычном городе на востоке Украины, который подвергся разрушительным бомбардировкам и артиллерийским обстрелам, и в Макеевке, городе в Донецкой области, контролируемом сейчас Россией.
— Жить в Россию я уже не вернусь. Конечно, мне бы хотелось приехать повидаться с семьёй, походить по городу, просто отдохнуть, но жить меня там не тянет, — говорит Андрей.
Нежелание возвращаться продиктовано опасениями оказаться на фронте. Андрей отмечает, что за минувший год в России приняли несколько законов, призванных ограничить отток мужчин трудоспособного возраста. Власти создают единый реестр военнообязанных, утвердили электронные повестки и запрет на выезд их получателям.
Год в Казахстане, по ощущениям Андрея, пролетел быстро. Образ жизни, как он говорит, практически не изменился. По будням — удалённая работа, в свободное время — походы в театр, кино, прогулки на улице. Зимой — лыжи.
— В целом планирую остаться жить в Алматы. Раньше вид на жительство в Казахстане можно было оформить достаточно легко: положить энную сумму на счёт в банке и показать документы. Сейчас по ВНЖ у всех отказы. Я в самом начале хотел ВНЖ, но у меня РВП, и я понял, что не стоит даже париться насчёт ВНЖ, так как слишком много бюрократических вопросов вытекает, — объясняет Андрей.
Андрей поначалу рассматривал варианты переезда в Грузию или Армению, но его напугал рост цен в этих странах на фоне массового притока россиян.
— Был вариант с Сербией. У меня там знакомые, и там тоже дёшево. Там много коррупции, среда далеко не либеральная, но я не думаю, что это вызвало бы какие-то сильные проблемы. Но всё-таки мне показалось, что в Казахстане мне будет немного проще ассимилироваться, потому что в целом менталитет схожий и люди на одном языке говорят. Можно было бы в Европу: Испанию, Италию, Грецию, может быть. В другие европейские страны не пускают. Конечно, их опасения правильны, можно понять. Безусловно, коллективная ответственность точно есть [за вторжение в Украину].
Андрей говорит, что никогда не выходил на протесты, не выражал несогласия с решениями властей. Объясняет это инстинктом самосохранения — «не хотелось сесть за репост или получить какую-то неприятную статью и отяготить дальнейшее существование». Он не считает, что в России возможно сменить власть через выборы или протестные акции.
— Кто может остановить Путина? Мне кажется, если кто-то из элиты захочет подняться повыше и начнётся внутри страны гражданская война, — это самый вероятный вариант. Что касается народа, то сколько денег вкачали в силовые структуры? И сейчас они, в принципе, готовы к тому, чтобы подавлять народное восстание, — думает Андрей.
«Останусь ли в Казахстане? Загадывать не могу»
39-летний Сергей, программист по профессии, жил в небольшом городке в Подмосковье. Работал в сфере интернет-маркетинга и рекламы. Уволился после начала полномасштабного вторжения России в Украину.
— Я решил, что уеду в другую страну. Был в депрессии, полная апатия. Не мог ничего делать. Планировал летом переехать в Европу. Думал, всё подготовлю и уеду. Но лето прошло, война стала обычным информационным фоном, и сборы как-то затухли. Короче, я не уехал, — начинает рассказ Сергей.
В сентябре, когда началась мобилизация, Сергей вместе с друзьями выехал в Казахстан на машине. И попал в огромную очередь: на российской стороне сухопутной границы стояли многокилометровые заторы. После пересечения межи Сергей приехал в Уральск — административный центр Западно-Казахстанской области. Сначала рассматривал город как промежуточный пункт на пути в Алматы. Но передумал.
— Очень приятные люди вокруг, многие пытались помочь. Люди, не задумываясь, приглашали к себе домой — многие даже совершенно бесплатно — тех, кто бежал от мобилизации. Благодаря жителям Уральска мне удалось почувствовать себя здесь почти как дома. Лично мне Уральск довольно быстро понравился. Он очень похож на мой родной подмосковный город. К тому же везде можно дойти пешком, а если и нужно ехать на машине, то пробок никаких нет. Ещё один плюс Уральска — его расположение и транспортные особенности. Меньше чем за сутки до него может доехать моя мама, которой в силу возраста очень нежелательно летать на самолёте, — говорит Сергей.
Возлагать на всех россиян ответственность за войну Сергей считает неправильным. Население страны не обладает рычагами воздействия на правящую верхушку, убеждён он.
— На голосованиях 25 лет назад что-то изменить было возможно, но кто тогда мог знать, что случится в итоге? Сейчас голосования в России просто нет. На последних довоенных выборах фальсификации были уже настолько очевидными, что не пропускали даже местных маленьких депутатов, которые и до того ничего не решали, — рассуждает Сергей.
Значительное подавление свобод в России произошло после митингов на Болотной, говорит Сергей. По его словам, он выходил на протесты в 2011-м на Болотной, когда стало понятно, что Путин после четырёх лет работы премьер-министром вернётся на пост президента и продолжит укреплять свою власть.
— Я периодически посещал безопасные митинги, проявлял активность в социальных сетях. Но никогда не лез на рожон, и не участвовал ни в чём, что было бы противозаконным. Другое дело, что чисто теоретически попасть за решётку можно, вообще просто проходя мимо. Посты, безусловно, писал гораздо жёстче, чем в среднем по российским соцсетям, но выбирал максимально безопасные для себя формулировки. Часть этого я удалил, пока стоял в очереди на границе, из опасений, что будут проверять телефон, отписался от многих каналов. Я удалил то, что мне показалось наиболее опасным. Например, оставил у себя пост с вот такой фотографией (показывает фото голубого неба над пшеничными колосьями, напоминающее флаг Украины. — Ред.), — рассказывает россиянин.
Вина за военное вторжение и гибель десятков тысяч людей, по мнению Сергея, лежит на Путине.
— Человек, обладающий всей полнотой власти в стране, полностью отвечает за то, что делают любые государственные органы страны. И его должны судить в Гааге. Я считаю это возможным. Но могут быть и другие варианты событий, при которых он физически не сможет оказаться в Гааге. Мы прекрасно знаем, что Гитлера не было на Нюрнбергском процессе. Честно говоря, я скорее верю в то, что он уйдёт по естественным причинам. Но нет никаких гарантий, что даже его уход остановит войну, — размышляет Сергей.
За год в эмиграции отношение к происходящему в России не изменилось, говорит Сергей.
— Я прекрасно понимаю, что есть вероятность, что я никогда не вернусь домой. Видеосвязь и мессенджеры существенно облегчают коммуникацию с друзьями и родственниками, оставшимися в России и Украине или уехавшими в другие страны. Но иногда очень сильно накатывает тоска по родным местам. Останусь ли в Казахстане? Пока загадывать не могу. Хотел бы остаться здесь. Тут я нашёл много новых друзей, устроился на работу, начал свой маленький бизнес. Но Казахстан не позволяет два гражданства, а значит, есть большая вероятность, что в скором времени мне придётся покинуть прекрасную гостеприимную страну, — заключает россиянин.
«Жизнь одна, поэтому я не рискну возвращаться»
Когда началась война, Ньургун из российского региона Республики Саха (Якутия) находился в зарубежной командировке. Компания, в которой он работает, приняла решение перевезти сотрудников в Казахстан. 31-летний Ньургун переехал в Алматы со своей девушкой.
— Несколько моих друзей до меня переехали в Алматы, и я знаю, что тут очень хорошо относятся к национальности саха. У меня были одногруппники из Казахстана, они ещё до этого звали погостить. Поэтому не откладывая в долгий ящик решил переехать. Как только переехал в Алматы, я понял, что практически ничего не знал про Казахстан. Начал путешествовать по туристическим местам. Когда общаемся с продавцами в магазинах или работниками в кафе, таксистами, они говорят нам, что мы им как братья и сёстры. Ни одного плохого слова, ни одного признака национализма не было, — рассказывает Ньургун.
В Казахстане Ньургун и его девушка чувствуют себя в относительной безопасности. Возвращаться в Россию не планируют. По крайней мере пока.
— Мне очень нравится сама природа Казахстана, и плюс нехолодно, что добавляет комфорта. Очень хорошие места для встреч с друзьями. Тут меня всё устраивает и всё по кайфу. Я допускаю, что вообще не смогу увидеться с близкими, друзьями, которые находятся в Якутии. Но жизнь одна, поэтому я не рискну сейчас возвращаться, — говорит Ньургун.
Якутия, как и другие этнические республики в составе России, понесла значительные потери в Украине: погибших на войне выходцев из Сибири и Дальнего Востока, по данным расследователей, больше, чем убитых среди военных из центральных регионов (в расчёте на душу населения).
По наблюдениям Ньургуна, люди поддерживают войну, потому что находятся под влиянием пропаганды. Для многих основной источник информации — телевизор. Молодой человек говорит, что ему повезло: в его окружении нет людей, поддерживающих военное вторжение. Старшее поколение — родители, бабушки и дедушки его друзей в Саха, — по словам мужчины, просят молодёжь уехать, потому что боятся потерять детей и внуков на войне.
— На протяжении многих лет нам говорили, что армия России — номер один в мире. Оказалось, что это далеко не так. У меня знакомые ребята на контракте, их бросили на войну в Украину. Они были в шоке, что ничего нет. Потом [власти] начали нас всех пугать: если будешь дискредитировать российскую армию, то попадёшь в тюрьму, оттуда — на фронт, — говорит Ньургун.
Ответственность за то, что Россия превращается в тоталитарную диктатуру, которая подавляет права человека и проявляет агрессию в отношении соседей, лежит на всех гражданах, считает Ньургун:
— Есть коллективная ответственность всех россиян, потому что большинство поддерживало Путина и действующую власть. Люди, которые задумывались, видели, к чему всё шло. Допустим, когда были суды над журналистами, политзаключёнными и просто не согласными с властями людьми. Они всё видели, но им казалось, что их не коснётся. Сейчас очень мало семей, которых не затронула война.
СПРАВКА: Российское полномасштабное военное вторжение в Украину продолжается с утра 24 февраля 2022 года. Российские войска наносят авиаудары по ключевым объектам военной и гражданской инфраструктуры, разрушая аэродромы, воинские части, нефтебазы, заправки, церкви, школы и больницы. Обстрелы жилых районов ведутся с использованием артиллерии, реактивных систем залпового огня и баллистических ракет.
Ряд западных стран, включая США и страны ЕС, ужесточил санкции в отношении России и осудили российские военные действия в Украине.
Россия отрицает, что ведет против Украины захватническую войну на ее территории и называет это «специальной операцией», которая имеет целью «демилитаризацию и денацификацию».
Роскомнадзор пытается заблокировать доступ к сайту Крым.Реалии. Беспрепятственно читать Крым.Реалии можно с помощью зеркального сайта: https://dcqs7v5av8ivd.cloudfront.net/ следите за основными новостями в Telegram, Instagram и Viber Крым.Реалии. Рекомендуем вам установить VPN.
