"Что для нас главное? Быть независимыми, самостоятельными, суверенными и обеспечить развитие на будущее и сейчас, и будущим поколениям? Или иметь упаковку сегодня?" – вопрошал недавно президент России, не соглашаясь обменять суверенитет на красивую упаковку для сока. И заверял, что Россия выстоит под напором "безумных санкций". История всегда повторяется. Когда в XX веке мировое сообщество впервые попыталось наказать подобными санкциями одну страну-агрессора, та также сперва только бодрилась и энергично занималась импортозамещением, пишет Радио Свобода.
"Что же ты молчишь, как Лига наций?" – вопрошает Подколесин своего слугу Степана в авангардистской постановке гоголевской "Женитьбы", описанной Ильфом и Петровым. "Очевидно, я Чемберлена испужался", – отвечает Степан. Молчание Лиги Наций в ответ на международные кризисы было общим местом советской пропаганды 20-х годов. Британский министр иностранных дел Остин Чемберлен стал тогда лидером послевоенной Европы, получил Нобелевскую премию мира 1925 года, а в 1927-м предъявил Советскому Союзу знаменитый ультиматум, но Советский Союз не "испужался".
В сентябре 1934 года СССР сам стал членом Лиги Наций и постоянным членом ее Совета. А спустя год разразился острый международный кризис, и Москве пришлось принимать трудные решения. 3 октября 1935 года итальянские войска вторглись в Абиссинию, как тогда называлась Эфиопия, из колониальных владений Италии – Эритреи и Итальянского Сомали. Рим стремился взять реванш за поражение в первой итало-абиссинской войне (1895–1896), которое нанес ей император Менелик II. Бенито Муссолини считал тогдашний военный разгром позором Италии. Его целью было вернуть контроль над населенным сомалийцами Огаденом и соединить территории итальянских колоний в Северной Африке.
"В зоне военных действий". Северная Абиссиния. Киножурнал British Pathé. 1935
Нарратив итальянской пропаганды гласил, что войска идут освобождать абиссинцев от гнета архаичной деспотии, несут им свет цивилизации и прогресса, и что население – особенно народы, чуждые титульной нации амхара – радостно встречает своих освободителей. Отправляясь на войну, солдаты распевали модную песенку Марио Руккьоне и Ренато Микели "Черное личико":
Поет Карло Бути
В первый же день нападения в женевскую штаб-квартиру Лиги Наций поступила просьба абиссинского правительства (члена Лиги Наций) о срочном созыве Совета Лиги. Совет собрался 5 октября. Представитель Абиссинии Тэкле Хауарьят обратился с призывом привести в действие статью 16 Устава Лиги. Статья эта гласила:
Если Член Лиги прибегает к войне... то он ipso facto (в силу самого этого факта. – В. А.) рассматривается как совершивший акт войны против всех других членов Лиги. Последние обязуются немедленно порвать с ним все торговые или финансовые отношения, запретить все сношения между своими гражданами и гражданами государства, нарушившего Устав, и прекратить всякие финансовые, торговые или личные сношения между гражданами этого государства и гражданами всякого другого государства, является ли оно членом Лиги или нет.
Перед заседанием Совета Лиги Наций. Тэкле Хауарьят, Помпео Алоизи, Пьер Лаваль, Максим Литвинов, Кемаль Хусну (Турция), Энтони Иден
Представитель Италии барон Помпео Алоизи заявил, что его страна не нападала, а, напротив, защищала свои владения (предлогом для вторжения послужил пограничный инцидент). Совет учредил Комитет шести (Великобритания, Франция, Дания, Чили, Португалия и Румыния), который должен был в трехдневный срок установить, имела ли место агрессия со стороны Италии. Комитет установил это уже на следующий день. 9 октября чрезвычайная сессия Ассамблеи Лиги Наций постановила ввести экономические санкции против Италии. Из 54 членов Лиги "за" проголосовали 50, три страны воздержались, и только сама Италия голосовала против.
Советский Союз оказался перед замысловатой дилеммой. В прошлом он не раз критиковал Лигу за непринятие действенных мер экономического давления на агрессора. Еще в августе, когда война только назревала, наркоминдел Максим Литвинов писал Сталину:
Как бы ни хотелось нам не портить отношений с Италией, мы не сможем не выступать против нарушения мира и затеваемой Италией империалистической войны.
Сталин с этим согласился. СССР присоединился к санкциям. Вместе с тем Литвинов инструктировал представлявшего на сессии Советский Союз постпреда в Италии Владимира Потемкина:
Если можно не выступать, не высказывать своего мнения, ограничьтесь лишь голосованием по означенным вопросам. Лучше от выступления воздержаться. Ни в коем случае не заостряйте выступления.
Участие в санкциях наносило серьезный ущерб интересам Москвы. Некогда Абиссиния была другом и союзником царской России, их монархи переписывались. В первую итало-абиссинскую войну Россия помогла Абиссинии оружием, туда отправились русские военные медики, советники, отряд добровольцев во главе с есаулом Николаем Леонтьевым (был в их числе и будущий атаман войска Донского Петр Краснов). У Российской империи никогда не было колониальных планов относительно Абиссинии, если не считать за таковые авантюру саратовского мещанина Николая Аршинова, объявившего в 1889 году заброшенный египетский форт на территории Французского Берега Сомали "Новой Москвой". Абиссиния была для России далекой интересной страной, где живут ее единоверцы, и источником вдохновения для Николая Гумилева, побывавшего там дважды и познакомившегося с ее будущим императором.
Между берегом буйного Красного моря И Суданским таинственным лесом видна, Разметавшись среди четырех плоскогорий, С отдыхающей львицею схожа, страна.
Но те времена давно миновали. После революции дипотношения двух стран прервались. Абиссинский негус (император) в числе других угнетателей трудового народа стал отрицательным героем сатирического фарса Маяковского "Мистерия-буфф". С другой стороны, Италия была важным торговым партнером СССР. После прихода к власти Муссолини Италия признала правительство большевиков. 7 февраля 1924 года стороны подписали договор о торговле и мореплавании.
Дуче не раз встречался с представителями Москвы и заверял их, что "итало-советские отношения являются не только "дружественными", но и "сердечными". 2 сентября 1933 года в Риме был подписан Договор о дружбе, ненападении и нейтралитете между СССР и Италией.
Главной статьей советского экспорта в Италию были нефть и нефтепродукты. В 1933 году Италия занимала первое место среди импортеров советской нефти (почти миллион тонн) и второе после США по импорту железной руды. Закупал же СССР в Италии не вина и не оливковое масло, а оружие. Италия была в то время мировым лидером в создании военно-морской техники. Итальянские торпеды и торпедные аппараты, плавучие мины, артиллерия морского базирования и приборы управления огнем, перископы – все это не имело себе равных в мире. Советский Союз разместил в Италии крупные заказы на эту продукцию, а в 1934 году с фирмой Gio. Ansaldo & C был заключен контракт на поставку оборудования, техпомощь и предоставление полного комплекта чертежей легкого крейсера, который предполагалось строить в Ленинграде, на сумму 3 миллиона 750 тысяч золотых рублей (этот корабль получил название "Киров"). СССР проявлял интерес и к итальянским подводным лодкам. В Италию были командированы инженеры и техники для изучения технологий, а также специалисты по приемке готовой продукции.
Со специалистами, правда, не все было гладко. Вырвавшись за границу, они "отрывались по полной" и пытались устроить свою судьбу. В декабре 1934 года председатель Комиссии советского контроля Валериан Куйбышев докладывал председателю Комиссии партийного контроля Лазарю Кагановичу о результатах проверки выполнения размещенных в Италии военно-морских заказов:
Установлены также факты, когда приемщики Саввин и Куров в Неаполе в пьяном виде устроили дебош в кафе “Альказар”, и полицейский рапорт об этом скандале был отправлен полицией из Неаполя 15 сентября в Министерство внутренних дел в Рим.
Председатель приемочной комиссии по торпедам т. Азаров сошелся с итальянкой, устроил ее на службу на газовый завод. При этом, по заявлению приемщиков, Азаров воспользовался содействием фирмы. Эта итальянка ведет всю итальянскую переписку Азарова с фирмой по торпедам. Приемщики Смирнов и Тираспольский поселились на квартире у русской эмигрантки Страджоти, выехавшей из Союза в 1919 году. В приемной комиссии т. Виткуса приемщик т. Осташко вел переговоры с итальянкой о женитьбе и требовал 50 000 лир приданого. Приемщик Прокофьев (Комиссия т. Чернякова) напился пьяным с мастером итальянцем. Были случаи заболевания венерическими болезнями.
Пользуясь "фактами разложения отдельных приемщиков", фирмы-производители срывали график поставок и поставляли дефектную продукцию. В Ленинграде итальянским специалистам разлагаться не позволили, и крейсер "Киров" был успешно построен. В 1935 году с компанией Odero Terni Orlando был заключен контракт на постройку в Ливорно лидера эскадренных миноносцев. Бурно развивалось и сотрудничество в области военно-морской авиации и дирижаблестроения.
И вот теперь всем этим приходилось пожертвовать ради принципов.
***
Но Советский Союз был не одинок в нежелании исполнять санкции. Статья 16 Устава Лиги Наций будто нарочно составлена невразумительно. Что такое акт войны и равнозначен ли он состоянию войны? Кто и каким образом должен принимать решение о введении санкций? Должны ли члены Лиги вводить санкции, даже если они вредят их собственным интересам, но бесполезны в качестве меры принуждения к миру?
Необходимость толкования статьи 16 возникла уже в самом начале существования Лиги. Для изучения проблем, связанных с санкциями, была учреждена Международная комиссия блокады. Доклад этой комиссии был в 1921 году передан другой комиссии, которая составила свой доклад, к которому тоже впору писать толкование. В результате появилась новая редакция статьи 16, оформленная в виде четырех протоколов, принятых в 1924–1925 годах и открытых для подписания. Ни один из них так и не вступил в силу. В 1926 году над толкованием статьи 16 трудился бельгийский социалист, официальный представитель Бельгии в Лиге Наций Луи де Брукер. В 1927 году на рассмотрение Совета Лиги был представлен новый доклад, подготовленный генеральным секретарем Лиги. Но и он не повлек за собой никаких решений.
К моменту возникновения абиссинского кризиса статью 16 дополняли лишь временные резолюции, носящие рекомендательный характер. Эти резолюции устанавливали, что санкции не обязательно должны носить всеобъемлющий характер, и допускали отсрочки для государств, которым их особенно трудно исполнить. Экономическое давление на страну-агрессора, гласили резолюции, должно нарастать постепенно:
Прекращение снабжения гражданского населения виновного государства должно было бы рассматриваться как крайняя мера строгости, подлежащая применению, только если другие доступные меры явно недостаточны".
Наконец, слово "граждане" применительно к санкциям следовало понимать как местожительство, а не гражданство. Если бы этот критерий применялся сегодня, ни один из российских олигархов, проживающих за пределами России, под санкции не попал бы.
Всеми этими лазейками члены Лиги, в том числе СССР, воспользовались сполна.
***"Мы – в изоляции", – записал в своем дневнике барон Алоизи после заседания Совета, однозначно осудившего Италию. Но потом ему показалось, что все не так плохо. В дни, предшествовавшие чрезвычайной сессии Ассамблеи, барон провел консультации с представителями стран, симпатизирующих Италии, прежде всего с премьер-министром Франции Пьером Лавалем, а также с представителями Польши, Турции, Австрии, Венгрии, Албании и Болгарии. Они обещали ему свою поддержку, но в итоге даже Франция проголосовала "за". Воздержались Австрия, Венгрия и Албания. Британский министр иностранных дел Лиги Наций Энтони Иден в своем выступлении призвал к полной солидарности всех членов Лиги.
Для разработки пакета санкций был создан Координационный комитет. Когда в Женеву прибыл в середине октября Литвинов, Политбюро дало ему следующую директиву:
Не проявляйте большей ретивости в санкциях, чем другие страны, и сохраняйте по возможности контакт с Францией.
Но другие страны тоже ретивостью не отличались. Этим воспользовался Литвинов, раскритиковавший беспринципность членов. "Любой агрессор, – заявил он, – найдет среди 54 государств членов Лиги так называемых традиционных или конъюнктурных друзей. Если это так, то мы никогда не сможем рассчитывать на выполнение санкций всеми членами Лиги. Если Лига наций хочет быть опорой мира, то такой опорой могут быть не доброхотные даяния, т. е. санкции в порядке добровольности, а лишь всеобщие обязательства. Там, где нет универсальности обязательств, там нет и Лиги наций для той роли, на которую она претендует". Эту речь обычно цитируют как доказательство принципиальности СССР – мол, в срыве санкций виноваты западные державы. Но это искажение позиции Москвы.
Первыми были введены финансовые санкции и оружейное эмбарго. Советский Союз не предоставлял Италии займов и не продавал оружие и потому легко согласился на эти меры. Никаких собственных инициатив Литвинов, как ему и было велено, не выдвигал, а лишь присоединялся к позиции других стран, когда она была выгодна Москве. Так, например, он, "учитывая наш интерес в этом вопросе", поддержал испанца, который потребовал исключения из списка запрещенных товаров железной руды на том основании, что в список не входят ни сталь, ни чугун.
На одном из заседаний Координационного комитета представитель Канады Уолтер Ридделл внес предложение объявить эмбарго на продажу Италии угля, нефти и стали. Эта инициатива сильно встревожила и Италию, и Советский Союз, и других экспортеров этой продукции. "Я предлагаю ответить, – писал Литвинов Сталину, – что мы не возражаем против распространения санкций на уголь и нефть при том условии, что будет обеспечено заранее запрещение вывоза этих товаров всеми государствами, как членами, так и нечленами Лиги". Сталин дал добро на эту заведомо невыполнимую позицию – ведь ни США, ни Германия в Лиге не состояли и не обязаны были подчиняться ее решениям.
В Вашингтоне в то время возобладала изоляционистская точка зрения. Расследование сенатора Джеральда Ная убедило американцев в том, что в Первую мировую войну Америка вступила вследствие давления промышленников, заинтересованных в военных заказах. Хотя в обеих палатах Конгресса большинство составляли демократы, Сенат отклонил внесенный администрацией проект резолюции, дающий президенту полномочия вводить оружейное эмбарго по собственному усмотрению. Более того: в августе 1935 года Конгресс принял Закон о нейтралитете, обязывающий президента вводить эмбарго на продажу оружия всем сторонам конфликта. Что он и сделал через два дня после нападения Италии на Абиссинию, сильно осложнив положение последней. Никаких ограничений на поставки стратегического сырья закон не предусматривал – президент Рузвельт мог таким поставкам объявить лишь "моральное эмбарго".
Аналогичный эффект имел и запрет перевозки военных грузов по железной дороге Джибути – Аддис-Абеба, отданный Лавалем министру колоний Луи Роллену: Абиссиния не имела собственной военной промышленности и всецело зависела от внешних поставок. (Дорога принадлежала построившей ее французской компании Compagnie du chemin de fer franco-éthiopien. В январе 1935 года по соглашению Лаваля и Муссолини 20 процентов ее акций было передано правительству Италии. В первые же дни войны итальянская авиация стала бомбить дорогу, и Лаваль пообещал не возить по ней оружие.)
Канада вскоре отозвала свое предложение. Выдвигая его, Ридделл, несомненно, действовал по указанию премьер-министра Маккензи Кинга, но тот впоследствии передумал. Оттава заявила, что Риделл выражал свое личное мнение, а не точку зрения канадского правительства.
Изменение позиции объяснялось внутриполитическими соображениями: Муссолини был популярен в католическом Квебеке, и Маккензи Кинг опасался, что Либеральная партия, которую он возглавлял, проиграет там следующие выборы. Его личный дневник говорит о расколе в правительстве по этому поводу. "Наше внутреннее положение следует учитывать прежде всего, – записал он 29 октября, – и [необходимо сделать] все возможное, чтобы сохранить единство страны". 17 декабря Маккензи Кинг сказал в интервью, что "ошарашен" выступлением Ридделла, и пообещал "задать ему хорошенькую порку". А в феврале заявил в парламенте: если бы правительство не дезавуировало предложение Ридделла, "вся Европа могла бы полыхать сегодня". В итоге эпизод вошел в анналы как "инцидент Ридделла".
Для Москвы было большим облегчением решение Лиги не включать в пакет нефтяное эмбарго. Упала гора с плеч и у Муссолини. Впоследствии он признавался:
Если бы Лига Наций во время эфиопского конфликта прислушалась к рекомендациям Идена и расширила санкции против Италии на нефть, то мы вынуждены были бы вернуться из Эфиопии в течение восьми дней. Для нас это была бы катастрофа, которую трудно себе представить.
За два дня до вступления санкций в силу Франция предложила свое посредничество. Муссолини упрямо настаивал на отказе Абиссинии от всех территориальных завоеваний Менелика II и возвращении ее в границы 1889 года. У Абиссинии не было причин соглашаться с этими требованиями: итальянские войска, несмотря на численное и техническое превосходство, терпели одно поражение за другим. Не помогла и смена командующего.
Координационный комитет разрешил Советскому Союзу исключить из санкций наиболее важные и частично оплаченные военные заказы, в том числе недостроенный лидер эсминцев. В отношении двух других заключенных, но еще не оплаченных контрактов нарком внешней торговли Аркадий Розенгольц предлагал в оставшееся до вступления санкций в силу время (они вводились с 18 ноября) внести предоплату и тем самым подвести их под то же самое исключение. В этом случае, однако, было решено не дразнить Лигу, аннулировать заказы в Италии и разместить их в других странах.
Тем временем торгпред СССР в Италии Борис Беленький сообщал из Рима "о готовящихся итальянским правительством репрессиях против стран. участвующих в санкциях", а также о реакции итальянского общества:
Широкие слои мелкой и средней буржуазии, чиновничества и интеллигенции, не говоря уже о рабочих, не видящие никакого смысла в итало-абиссинской войне и чаще всего порицающие эту "авантюру”, очень остро реагируют на все сообщения об ожидающихся коллективных действиях европейских держав против Италии и на угрозу блокады. Мне кажется даже, что только на этой именно базе итальянскому правительству, может, удастся еще мобилизовать значительные слои населения на борьбу против санкций. Во всяком случае несомненно, что национальный шовинизм в той мере, в какой он все же в Италии проявляется, главным образом питается не войной с Абиссинией, а угрозой санкций.
16 ноября на раздраженную ноту Италии Москва ответила, что "Советский Союз не питает никакой враждебности к итальянскому народу" и "ни в малейшей мере не заинтересован в итало-абиссинском конфликте и его исходе". Но будучи членом Лиги Наций, он не мог уклониться от своих обязательств по статье 16 и надеется сохранить дружественные отношения с Италией. Вскоре оказалось, что итальянские производители не спешат расторгать сделки с СССР и не прочь подождать отмены санкций. 9 декабря Политбюро постановило:
Разрешить Наркомвнешторгу договариваться с итальянским фирмами, имеющими наши неисполненные заказы, о сохранении этих заказов в силе с отсрочкой поставок по ним до окончания санкций.
В декабре министр иностранных дел Великобритании Сэмюэл Хор, сменивший Идена, который стал министром по делам Лиги Наций, и премьер-министр Франции Пьер Лаваль разработали план урегулирования конфликта. Позднее такая политика получит название "умиротворение агрессора", применимое и к некоторым нынешним планам прекращения войны в Украине. План предусматривал удовлетворение всех территориальных претензий Италии в обмен на выход Абиссинии к морю в Эритрее с соответствующим сухопутным коридором вдоль границы Французского Берега Сомали. 9 декабря план был представлен Лиге Наций. Абиссиния отклонила его. "Эти предложения попирают те принципы, на которых основана Лига Наций", – сказал Хайле Селассие. По указанию Кремля аналогично высказался советский представитель Потемкин, однако тут же добавил:
Конечно, если бы Абиссиния по каким бы то ни было соображениям сочла возможным принять предложение, то Лига Наций не должна побуждать ее к продолжению войны, а наоборот должна будет зарегистрировать состоявшееся между воюющими сторонами соглашение.
Не приняла план Хора – Лаваля и Италия: она жаждала большего. Война продолжалась. Огласка плана повлекла за собой политический кризис в Лондоне. Оппозиция негодовала. Остин Чемберлен произнес в парламенте речь, "преисполненную благородного негодования против такого предательства Лиги Наций", как выразился его однопартиец Лео Эмери. Против плана выступил даже архиепископ Кентерберийский Космо Лэнг. Премьер-министр Стэнли Болдуин потребовал, чтобы Хор отрекся от плана, но Хор продолжал упорствовать в ереси и предпочел отречению отставку. В последний момент, 18 декабря, Муссолини позвонил итальянскому послу в Лондоне Дино Гранди и велел сообщить британскому правительству, что Италия согласна с планом. Но было уже поздно: Болдуин принял отставку Хора. Его место снова занял Иден.
Во Франции абиссинский план стал причиной падения кабинета Лаваля. Не в силах противостоять общественному мнению, он вынужден был подать в отставку 20 января.
В январе вопрос о нефтяном эмбарго все еще обсуждался в Координационном комитете. Литвинов докладывал в Кремль, что, по его сведениям, Италия запаслась нефтепродуктами с избытком. Этих запасов вместе с поставками из США ей хватит на четырехмесячную войну, после чего на театре военных действий наступит сезон дождей, в течение которого воевать будет нельзя. А "продолжение войны по окончании дождливого сезона будет лишено всяких перспектив. Такое положение может вынудить Италию к капитуляции". Реагируя на это послание, Политбюро постановило:
Представителю СССР в Женеве по своей инициативе применения к Италии нефтяных санкций не предлагать. При обсуждении этого вопроса отмечать сомнительную эффективность этой меры ввиду накопления Италией значительных запасов и трудности контролирования вывоза из США, заявив, однако, что в случае решения Комитета о применении нефтяных санкций, СССР этому решению не подчинится.
Следующая записка Литвинова, от 26 февраля, говорила, что комитет поручил "подработать" вопрос о нефтяном эмбарго комитету экспертов, который в представленном докладе утверждает, что "запасов нефтепродуктов в Италии хватило бы ей только на 2,5–3 месяца, и что если бы США наложили эмбарго на нефть, то через 3–4 месяца Италия была бы вынуждена прекратить военные действия; но уже после составления доклада выяснилась неприемлемость для Конгресса предложения Рузвельта об эмбарго на сырье". Литвинов продолжал:
Я полагаю, что и нам, несмотря на нынешний антисоветский курс итальянской политики и возмутительное поведение итальянской печати, нет смысла выступать застрельщиком в Женеве. В то же время не надо создавать впечатления, будто мы хотим воспрепятствовать нефтяным санкциям.
Москва продолжала, как выражаются американцы, "сидеть на заборе" в надежде на то, что вопрос об эмбарго отпадет сам собой. Дела у итальянцев вроде бы пошли на лад – не в последнюю очередь благодаря отравляющим газам, от которых у абиссинцев не было защиты. "Не спросят ли наши народы, и спросят с полным основанием: чего стоят все эти международные соглашения, которые наши представители скрепили своими подписями? Как мы можем быть уверены в том, что, несмотря на все торжественно подписанные протоколы, мы сами не сгорим, не ослепнем, не погибнем в муках?" – вопрошал Энтони Иден. Император Хайле Селассие через корреспондента New York Times обратился к миру с воззванием:
Неужели народы всего мира не понимают, что, борясь до горестного конца, я не только выполняю свой священный долг перед своим народом, но и стою на страже последней цитадели коллективной безопасности? Неужели они настолько слепы, что не видят, что я несу ответственность перед всем человечеством? Я должен держаться, пока не придут мои медлительные союзники. Если они не придут, то я скажу пророчески и без сожаления: Запад погибнет.
Своим оппортунизмом Москва способствовала затягиванию войны и продолжению кровопролития. Она довольно умело играла на противоречиях членов Лиги, препятствуя ужесточению режима санкций. Ее дипломаты действовали в кулуарах, всячески избегая публичности. Когда Потемкин в отсутствие Литвинова в своем выступлении "слишком энергично требовал строжайших и эффективнейших мер против Италии", да еще передал текст выступления корреспонденту ТАСС для опубликования, Литвинов сделал ему выговор.
***Торгпред Борис Беленький, описывая реакцию итальянского общества на санкции, выражался слишком мягко. Фашистская пропаганда в полной мере воспользовалась поводом сплотить нацию и отстоять ее "римскую честь". "На экономические санкции, – сказал Муссолини в своей речи, – мы ответим нашей дисциплиной, нашей воздержанностью, нашим духом жертвенности".
Италию накрыла волна неистового патриотического угара. Это было настоящее "ралли вокруг флага", организованное аппаратом и активистами Национальной фашистской партии. Тысячи добровольцев записывались в армию, чтобы сражаться в Африке. Политические разногласия были забыты. Видные оппозиционеры, такие как бывший премьер-министр Витторио Эмануэле Орландо, выражали солидарность с оскорбленным народом. Примирились с режимом и политэмигранты: социалист Артуро Лабриола попросился обратно, Массимо Рокка, бывший соратник Муссолини, бежавший из страны, выразил свою горячую поддержку дуче.
По всей Италии устанавливались памятные мраморные доски по случаю "дня позора" – 18 ноября, даты вступления санкций в силу. "Пусть останется в веках свидетельство великой несправедливости, допущенной по отношению к Италии, которой столь многим обязаны цивилизации всех континентов", – гласил выбитый на них текст.
В стране была объявлена кампания Oro alla patria – "Золото для родины". Итальянцы в массовом порядке публично сдавали на победу свои ценности. 18 декабря по всей Италии прошел "День обручального кольца": женщины выстроились в длинные очереди, чтобы обменять золотые обручальные кольца на железные. В Риме в вазу, установленную на Алтаре Отечества у могилы Неизвестного солдата, первой опустила свое кольцо и кольцо супруга королева Елена Савойская. За ней последовала жена дуче Ракеле Муссолини. Кронприц Умберто пожертвовал высшую награду Итальянского Королевства – золотой орден Святого Благовещения. Сам дуче сдал собственные серебряные бюсты – получилось две тонны.
"День обручального кольца" в Палермо
В этом фильме запечатлен энтузиазм итальянцев, возмущенных "несправедливыми санкциями". Хотя на железную руду санкции на вводились, дети и взрослые собирают металлолом – кто-то расстается с любимым велосипедом, а кто-то и с автомобилем. Девушки снимают значки, медали и скромные украшения – орудия их "невинного кокетства". Вносят свою лепту и младшие дети дуче Романо и Анна-Мария. Политические распри забыты. Сенаторы кладут свои медали в символический шлем, среди них – непримиримый оппонент режима Бенедетто Кроче. Матери и вдовы героев прошлых войн отдают их награды. Знаменитый драматург Луиджи Пиранделло жертвует свою Нобелевскую медаль. Держатели иностранных облигаций спешат сдать их в банки, спортсмены дарят стране свои кубки...
"Пусть итальянцы не забудут. Пусть санкционисты знают". Киножурнал Giornale Luce. Декабрь 1935.
Общий вес собранных драгоценных металлов составил 37 тонн золота и 115 тонн серебра. Но эйфория скоро закончилась, но санкции продолжались. Муссолини провозглашает курс на автаркию. В моду входит слоган "Предпочитаю итальянский продукт". Импортозамещение приобретает всенародные масштабы. Итальянцы демонстративно отказываются от иностранных товаров. Они разводят кур, голубей и кроликов. Ученые изобретают хитроумную замену иностранной продукции. Вот сюжет о том, как молоко превращается в шерсть, точнее – в ланитал, казеиновое синтетическое волокно. Эта технология разработана в 1935 году итальянским химиком Антонио Ферретти.
Италия объявила и культурный бойкот странам, присоединившимся к санкциям: из театрального репертуара исчезли их пьесы (исключение было сделано лишь для Шекспира и Бернарда Шоу), из радиоэфира – их музыка. Поэт Габриэле Д'Аннунцио придумал замену иностранным словам: сэндвич он предлагает называть tramezzino (слово осталось в итальянском языке).
Естественно, при таких успехах народного хозяйства любой итальянец готов спеть вместе с Теноро Масселья: "Мне наплевать!"
Сюжет о том, как Италия выстояла под санкциями, сегодня очень популярен в патриотических блогах. Но что-то не видно, чтобы российская "элита" сдавала свои сокровища, избавлялась от дворцов и яхт. Да и санкции тогда были мягкими и недолгими. Они не смогли остановить войну и способствовали развороту итальянской внешней политики от союза с демократиями Европы к союзу с нацистской Германией.
Рим, 11 декабря 1937 года. Муссолини с балкона своей резиденции Палаццо Венеция объявляет о выходе Италии из Лиги Наций: "При таких условиях наше присутствие в женевских залах более невозможно. Пробил час, когда необходимо сделать выбор: остаемся или уходим. Остаемся? (Толпа: "Нет!") Уходим? (Толпа: "Да!") Мы говорим: хватит! И уходим без сожаления из этого разваливающегося храма, где они не работают во имя мира, а готовятся к войне".
В "битве за автаркию" было больше помпы, чем реальных достижений. Муссолини построил корпоративное государство с милитаризованной экономикой, но экономической независимости не добился за неимением у Италии собственных минеральных ресурсов. Перед Второй мировой войной Италия по-прежнему ввозила из-за границы до 80 процентов важнейших видов стратегического сырья. А производство искусственных заменителей бензина, хлопка и каучука обходилось в разы дороже, чем их импорт.
Единственным советником-европейцем, остававшимся с императором Абиссинии до самого конца, до решающего сражения при Май-Чоу, был полковник Федор Коновалов, офицер царской, а затем белой армии. Он был одним из первых русских военных летчиков, но у абиссинской армии не было самолетов.
Что могли сделать наши солдаты против неприятеля в три или четыре раза превосходящего их по численности. оснащенного современным оружием и обладающего столькими резервами?.. Эфиопский солдат делал все, что было в человеческих силах, и я лично сомневаюсь, что какая-то другая армия смогла бы с большей честью выйти из подобной ситуации.
Так писал Коновалов в своих записках о второй итало-абиссинской войне.
5 мая 1936 года итальянские войска вошли в Аддис-Абебу. 1 июня Италия объявила об образовании своей колонии Итальянская Восточная Африка, в состав которой вошли Эфиопия, Эритрея и Итальянское Сомали. 4 июля Лига Наций отменила санкции в отношении Италии. Война обошлась ей в два миллиарда долларов. Колонии и в дальнейшем требовали непосильных для бюджета расходов.
Москва после отмены санкций попыталась вернуться к прежним дружественным отношениям с Римом. Однако вскоре началась гражданская война в Испании, о которой министр иностранных дел Италии Галеаццо Чиано в беседе с советским поверенным в делах Львом Гельфандом выразился так: "В Испании идет советско-итальянская война со всеми вытекающими последствиями". Италия по-прежнему нуждалась в советских нефтепродуктах, прежде всего в мазуте для своего военного флота, но отношения оставались натянутыми. При этом СССР нес огромный ущерб от действий франкистского, немецкого и итальянского флотов в Средиземном море. 5 сентября Москва остановила поставки Италии мазута и в тот же день направила ее правительству ноту протеста:
В распоряжении Правительства Советского Союза имеются не подлежащие сомнению доказательства агрессивных действий итальянских военных судов против торговых судов СССР. Указанные действия выразились в потоплении итальянским подводным судном советского судна «Тимирязев», следовавшего из Кардиффа в Порт-Саид с грузом угля и атакованного 30 августа с. г. в 22 часа в 20 км к востоку от Алжира. Такое же нападение было совершено на советское судно «Благоев», направлявшееся из Мариуполя в Сет с грузом пека для асфальта и потопленное 1 сентября с. г. в 6 часов 30 минут в 15 милях от о. Скирос.
К этому времени уже действовало подписанное на конференции в Нионе соглашение о мерах борьбы с пиратскими действиями подводных лодок в Средиземном море. Но итальянская сторона отрицала свою причастность к этим инцидентам. А Наркоминдел и Наркомвнешторг взмолились: на верфи в Ливорно все еще строился корабль для Советского Союза. И Сталин пошел на попятную. Поставки мазута возобновились. А советская помощь республике резко пошла на убыль.
Лидер эскадренных миноносцев, получивший название "Ташкент", был достроен на верфи в Ливорно и после приемных испытаний пришел в Одессу в мае 1939 года, замаскированный под пассажирское судно. Он участвовал в обороне Севастополя и затонул после массированной бомбардировки немецкой авиации.
Хайле Селассие в январе 1941 года во главе собранной им армии и совместно с британцами развернул военные действия против итальянских войск и в мае вернулся на престол. В июле 1943 СССР и правительство Абиссинии установили дипломатические отношения. В 1961 году Фронт освобождения Эритреи начал войну за независимость. В сентябре 1974 82-летний Хайле Селассие был свергнут военным переворотом и спустя почти год скончался под домашним арестом.
Пятью годами прежде в Дурбане, ЮАР, умер Федор Коновалов.
Роскомнадзор пытается заблокировать доступ к сайту Крым.Реалии. Беспрепятственно читать Крым.Реалии можно с помощью зеркального сайта: https://krymrenjjvcrsdhlo.azureedge.net/. Также следите за основными новостями в Telegram, Instagram и Viber Крым.Реалии. Рекомендуем вам установить VPN.
