Конгресс США в июне 1974 года одобрил поправку "Джексона – Вэника". Она положила конец политике разрядки, в которой на тот момент были заинтересованы и Москва, и Вашингтон. Причиной, по которой Штаты приняли поправку в ущерб собственным экономическим интересам, стали нарушения прав человека в СССР. Это был не первый и не последний эпизод "санкционной войны" против Советского Союза. Ее главные сражения – в материале Сибирь.Реалии.
3 марта 1980 года Анатолий Черняев, заместитель заведующего международным отделом ЦК КПСС, в будущем – помощник Михаила Горбачева, записал в своем дневнике: "Меры Картера оказались очень чувствительны. Обкомам запрещено "допустить" убой скота. Но мяса от этого не прибавится: будут сдавать полудохлый истощенный скот. Нормы доведены до смешного: на 1981 год Ростову-на-Дону планируется мяса на душу населения… 2 кг в год. Положение хуже, чем во время войны, так как тогда приходилось снабжать только города, а теперь – и деревню. Отовсюду идут требования и просьбы ввести карточки, но этого невозможно сделать не только по соображениям политическим, но и потому, что на это не хватит продуктов: ведь придется давать ограниченно, но всем, а не выборочно – Москве".
Почему же президент США Джимми Картер принял "меры", после которых положение в мирном СССР стало хуже, чем в годы войны? Дело в том, что за два месяца до описываемых в дневнике Черняева событий Советский Союз ввел войска в Афганистан, после чего США ввели экономические санкции против агрессора. Это был пик "санкционной войны", но далеко не первый и не последний раз, когда СССР оказывался под санкциями. Иногда они оказывались очень болезненными для Советского Союза, а иногда больно били по самим странам Запада.
"Наших моторов по-прежнему нет, а время ушло"
В 1930-е годы западные страны охотно помогали СССР проводить индустриализацию. Крупнейшим из партнеров стали США, поставлявшие важнейшее промышленное оборудование. А американские и европейские инженеры участвовали в строительстве всех советских промышленных гигантов тех лет – ГАЗа, "Уралмаша", Новокузнецкого металлургического комбината, Челябинского и Сталинградского тракторного, Пермского авиамоторного и Казанского авиационного заводов. Помогать Советскому Союзу перестали лишь после того, как 30 ноября 1939 года он напал на мирного соседа – Финляндию.
Отношения между СССР и США не были безоблачными и до этого: так, в 1931 году Вашингтон запретил импорт советских пиломатериалов из четырех зон европейской части СССР (Кольского полуострова, Карельской автономной республики, Северной области и Зырянской автономной области) из-за того, что там использовался принудительный труд заключенных. Однако лишь после нападения на Финляндию экономические санкции были объявлены всерьез и надолго.
Всего через два дня после начала войны, 2 декабря 1939 года, администрация президента США Франклина Рузвельта объявила запрет на торговлю с СССР, вошедший в историю под названием "моральное эмбарго". Основной причиной его введения стали бомбардировки жилых районов Хельсинки и других финских городов, которые привели к гибели гражданского населения. США запретили поставлять в СССР не только авиатехнику, авиамоторы и авиабензин, но также станки и материалы для авиационной промышленности, например алюминий, никель и молибден. А 14 декабря свою отношение к нападению на Финляндию высказали и другие страны: СССР исключили из Лиги Наций – аналога ООН в те годы.
"Моральное эмбарго" не снизило оборот торговли между США и СССР: в 1939 году он составлял 66,1 млн рублей, а в 1940 году возрос до 95,3 млн. Общий оборот советской внешней торговли также увеличился – с 271,4 млн рублей в 1939 году до 485,2 млн в 1940. Однако ситуация в советской авиационной промышленности серьезно ухудшилась.
"До "морального эмбарго" США были основным поставщиком авиационных технологий в СССР, более того – обсуждалась совместная разработка боевых самолетов. Но после нападения на Финляндию американские компании свернули уже начатые переговоры и поставки, а обсуждать новые отказались. Поэтому снижения объема внешней торговли действительно не было, но развитие советской авиационной промышленности и темпы ввода авиазаводов серьезно замедлились как раз в те годы, когда это было критически важно, – отмечает доктор исторических наук Андрей Смирнов (имя изменено из соображений безопасности – ред.). – Еще одним последствием эмбарго стало то, что не были вовремя проведены испытания некоторых советских самолетов. Так, например, в ОКБ Поликарпова не был испытан самолет И-185, который мог превзойти по характеристикам все серийные истребители тех лет. Импортные моторы приобрести не удалось, а надежды на "импортозамещение", как бы мы сейчас выразились, не оправдались. Это была серьезная потеря: думаю, не нужно пояснять, какую роль мог сыграть И-185 в первый год войны".
Из письма авиаконструктора Николая Поликарпова заместителю Наркома авиационной промышленности А. С. Яковлеву от 14 апреля 1941 года:
"Спроектированные и построенные нами самолеты И-185 почти год ожидают возможности начать испытания и, естественно, устаревают, не начав еще жить. Год тому назад мы ставили вопрос о необходимости приобретения моторов "Пратт и Уитней" или 18-цилиндрового Райта, но положительно этот вопрос так и не разрешился, ибо была надежда на скорый выход наших новых моторов М-90, 80 и 71. Прошедший год показал, что положение не изменилось или, скорее, ухудшилось, так как наших моторов, отработанных и надежных, по-прежнему нет, а время ушло".
"Моральное эмбарго" было отменено после нападения фашистской Германии на Советский Союз. Уже в июле 1941 года СССР начал получать необходимые для авиационной промышленности станки и инструменты.
"Хрущев хотел бы утопить нас в море нефти"
Когда закончилась Вторая мировая и началась холодная война, по инициативе Вашингтона в 1949 году был создан КОКОМ – Координационный комитет по многостороннему экспортному контролю. Наряду со странами НАТО в него вошли Япония и Австралия. Вплоть до 1994 года КОКОМ занимался составлением списков товаров и технологий, запрещенных для экспорта в СССР и страны соцлагеря. Комитет разработал стратегию "контролируемого технологического отставания", согласно которой техника и технологии могли продаваться в соцстраны не раньше, чем через четыре года после начала их серийного выпуска. А одним из первых решений комитета стал запрет на поставки в сфере добычи, переработки и транспортировки углеводородов.
Это не помешало Советскому Союзу стать одним из ведущих производителей нефти на мировом рынке. К началу 1960-х годов с открытием и освоением новых месторождений в Волго-Уральской зоне СССР стал вторым в мире по производству энергоносителей.
"Если в 1953 году СССР вывозил 1500 млн тонн сырой нефти, то в 1961 году этот показатель вырос более чем в 15 раз и составил 23 388 млн тонн, – поясняет сотрудник ВШЭ, экономист Борис Алтунин (имя изменено из соображений безопасности – ред.). – Оставалось решить вопрос с инфраструктурой экспорта нефти. Чтобы поставлять ее в дружественные страны Восточной Европы, нужно было построить большую трубопроводную систему. Соглашение о ее создании было подписано в Праге в 1959 году. СССР, Венгрия, Чехословакия, Польша и ГДР заключили договор о строительстве магистрального нефтепровода "Дружба", который должен был связать Советский Союз и соцстраны Восточной Европы".
В 1960 году прокладка трубопровода "Дружба" началась, но сразу же застопорилась из-за того, что в СССР не была отлажена технология производства труб большого диаметра. Их пытались выпускать, но качество было неприемлемо низким. Изделия Челябинского трубопрокатного завода, мягко говоря, не выдерживали конкуренции с немецкими аналогами, которые изготавливались из стали высокого качества, выдерживали давление в 250 атмосфер и имели один сварной шов. Поэтому трубы для "Дружбы" решили закупить в Западной Европе.
В 1958 году европейские страны НАТО, чьи компании изъявили желание поставлять трубы большого диаметра, добились снятия запрета КОКОМ на экспорт такой продукции в СССР. И в начале 1960-х Советский Союз подписал серию контрактов со сталелитейными компаниями ФРГ, Италии, Великобритании и Франции.
"В ответ на это США подготовили проект эмбарго на поставку труб большого диаметра в СССР, – рассказывает Борис Алтунин. – Официальная позиция США состояла в том, что строительство трубопровода поможет созданию военной инфраструктуры Варшавского блока, что недопустимо в условиях холодной войны, а также сделает Восточную Европу еще более зависимой от Москвы. Однако часть европейских членов НАТО полагала, что истинным мотивом США было лоббирование интересов американских нефтяных компаний, которые не хотели появления в Европе дешевой советской нефти. В 1950-1960 годах мировой нефтяной рынок был перенасыщен, и появление на нем огромных объемов советского сырья могло разорить множество производителей, в том числе американских".
Из выступления сенатора Кеннета Китинга на парламентских слушаниях 1961 года:
"Хрущев не раз угрожал похоронить нас. Теперь становится все более очевидным, что он также хотел бы утопить нас в море нефти, если мы позволим ему это сделать".
Проект трубопроводного эмбарго был подготовлен еще к 1961 году, однако принять его долго не удавалось. Все изменилось с началом Карибского кризиса. Всего через месяц после того, как мир оказался на пороге ядерной катастрофы, в ноябре 1962 года, Североатлантический совет НАТО одобрил проект. За высказались 13 из 15 стран-участниц. И хотя эмбарго носило лишь рекомендательный характер, Германия и Франция разорвали соглашения о поставке 40-дюймовых труб в СССР. В результате строить трубопровод "Дружба" пришлось из куда менее качественных советских труб, а в эксплуатацию он был сдан с задержкой на год. Официальная церемония ввода магистрали состоялось лишь 15 октября 1964 года.
Когда соцстраны начали бесперебойно получать дешевую советскую нефть, это преимущество быстро оценили соседи из каплагеря. СССР был не против расширения поставок и прокладки еще одной ветки "Дружбы" в страны Западной Европы. Оставалось решить один вопрос: как обойти "трубопроводное эмбарго"?
"В мае 1969 года министр иностранных дел СССР Андрей Громыко предложил ФРГ, а затем и другим странам Западной Европы новую модель сотрудничества: Советский Союз будет поставлять природный газ, а Германия будет оплачивать его поставками нефтегазового оборудования и труб большого диаметра для новой ветки "Дружбы". Эта, по сути, бартерная схема формально не нарушала действующих запретов, и в феврале 1970 года ФРГ и СССР подписали контракт по формуле "газ – трубы" на 20 лет на поставку около 3 млрд кубометров в год. Германия, в свою очередь, обязалась оплатить полученный газ поставками труб большого диаметра, которые были необходимы для строительства новой ветки".
Поставки по контракту с ФРГ начались 1 октября 1973 года. Вскоре на таких же условиях по формуле "газ – трубы" с СССР начали сотрудничать британские, французские и итальянские компании, причем с привлечением западноевропейских банков. Вашингтону европейские страны мотивировали свою позицию желанием снизить зависимость от ближневосточной нефти. Строительство второй ветки нефтепровода "Дружба-2" закончилось в 1974 году и позволило нарастить экспорт нефти из СССР в два раза.
"Ни один еврей больше не сможет покинуть Советский Союз"
18 октября 1972 года в ходе Московского саммита СССР и США подписали два ключевых соглашения. Первое – об урегулировании платежей по ленд-лизу, которое установило окончательную сумму долга СССР и порядок его погашения. Второе – соглашение между министрами торговли двух стран о том, что СССР и США в торговле, в области налогообложения и таможенных пошлин предоставят друг другу "режим не менее благоприятный, чем тот, который предоставляется подобным товарам, происходящим из любой третьей страны или экспортируемым в любую третью страну".
Оба документа должны были стать серьезным этапом разрядки международной напряженности. Однако еще до официального подписания под них была заложена мина замедленного действия. 4 октября 1972 года сенатор-демократ Генри Джексон внес на рассмотрение в Конгресс США поправку к закону о торговле, запрещающую предоставлять режим наибольшего благоприятствования в торговле, а также выдавать государственные кредиты странам с нерыночной экономикой, препятствующим эмиграции и нарушающим другие права человека. Также поправка разрешала вводить против таких государств дискриминационные тарифы и сборы. В тот же день абсолютно идентичный законопроект был внесен в палату представителей конгрессменом Чарльзом Вэником, поэтому он войдет в историю как "поправка Джексона – Вэника".
В тексте поправки не было прямого указания на конкретное государство, однако ни Джексон, ни Вэник не скрывали, что она направлена против Советского Союза, ограничившего эмиграцию из страны. Джексон называл действия советского руководства "грубейшим нарушением прав человека", противоречащим "нашим наиболее укорененным представлениям о человеческой свободе и достоинстве", и сравнивал их с продажей выездных разрешений евреям в нацистской Германии.
Почему же политики Капитолия выступили со столь резкими заявлениями, явно противоречащими потеплению двусторонних отношений? Дело в том, что в начале 1970-х в контексте разрядки руководство СССР облегчило получение разрешений на выезд из страны. Результат последовал незамедлительно: если в 1970 году в Израиль выехали 872 человека, то за один только 1971 год выехало больше советских евреев, чем за весь послевоенный период – 13 711 человек. А в 1972 году исторический максимум обновился, увеличившись более чем в два раза, до 29 821 человек.
Чтобы остановить "утечку мозгов", 3 августа 1972 года Президиум Верховного Совета СССР издал указ, согласно которому покидавшие страну советские граждане с высшим образованием обязаны были возместить государству затраты на их обучение в вузах и аспирантурах, а также на получение ученых степеней. В тот же день Совет министров СССР одобрил постановление, установившее нормативы компенсации.
Для выпускника МГУ, самого престижного вуза страны, размер компенсации составлял 12 200 рублей. Обучение в других университетах оценивалось ниже – 6000 рублей. За годы, проведенные в медицинских, фармацевтических, стоматологических и физкультурных институтах, полагалось выплатить 8300 рублей. Еще дороже обходились институты искусств – 9600 рублей. А дешевле всего государство оценило дипломы институтов культуры, экономических, юридических и педагогических вузов – 4500 рублей. Но даже эта сумма была совершенно нереальной, если учесть, что средняя месячная зарплата в 1972 году в СССР составляла 121,8 рубля.
Если у желающего покинуть страну была ученая степень, то компенсация становилась еще больше. Кандидаты наук должны были выплатить дополнительно 5400 рублей, доктора – 7200. То есть выпускник МГУ, защитивший докторскую, обязан был заплатить за право выехать из СССР за 24 800 рублей.
"17 января 1973 года председатель КГБ СССР Юрий Андропов и министр внутренних дел СССР Николай Щелоков направили докладную записку в ЦК КПСС. В ней указывалось, что с начала действия указа о компенсациях затрат на обучение в вузах более 900 лиц еврейской национальности выплатили около 4,5 млн рублей. Казалось бы, огромная выгода для государства, но в реальности СССР не выиграл, а проиграл от введения "налога на дипломы". Стратегическая ошибка стала очевидна практически сразу – по реакции мировой общественности. Она была настолько яростной, что Кремль испугался собственного решения, – рассказывает историк Ольга Комарова (имя изменено из соображений безопасности – ред.)".
Уже 6 октября 1972 года Брежнев записал в своем дневнике: "Как бы Указ о евреях не отменять, а де фактом (так в документе ‒ ред.) не применять". А в марте следующего года генсек на заседании Политбюро рассказал, что "истерия" вокруг указа поставила под вопрос его визит в США, поэтому он распорядился бесплатно отпустить "партию человек в 500 евреев". "Они расскажут – и все будут знать об этом", – объяснил Брежнев.
"Отмена указа была бы открытой капитуляцией перед Западом, поэтому советские руководители не могли на это пойти. С другой стороны, в Кремле понимали, что потенциальный ущерб от санкций, предлагавшихся поправкой Джексона – Вэника, будет огромным. Поэтому советские власти не только перестали применять указ на практике, но и попытались от него дистанцироваться, – продолжает рассказ Ольга Комарова. – 30 марта 1973 года Брежнев направил письмо госсекретарю США Генри Киссинджеру, в котором назвал развернувшуюся на Западе кампанию против ограничений на эмиграцию "искусственной и нездоровой", а также заверил, что подавляющее большинство заявлений советских граждан на выезд в Израиль удовлетворяется – 95,5% за 1972 год. Однако было уже слишком поздно. Никсон и Киссинджер были заинтересованы в продолжении разрядки, поэтому они попытались договориться с Джексоном. Но добиться от него уступок не удалось: сенатор считал внешнюю политику Белого дома "аморальной", поскольку она не учитывала реальное положение с правами человека в СССР, и продолжал жестко отстаивать свою позицию".
Брежнев понимал, что стоит на кону, поэтому испробовал все методы, включая шантаж. В ходе неофициальной встречи с Киссинджером в Завидово в мае 1973 года советский генсек твердо пообещал, что, если поправка Джексона будет принята, "ни один еврей больше не сможет покинуть Советский Союз".
Никсон и Киссинджер приложили огромные усилия к тому, чтобы поправка Джексона – Вэника не прошла через Конгресс, ее обсуждение несколько раз откладывалось. Но усилия Белого дома оказались безрезультатными, и 11 декабря 1973 года Нижняя палата Конгресса все же приняла поправку. А на аргументы о том, что она нанесет ущерб экономическим интересам США, конгрессмен от Мэриленда Бауман цинично заявил: "Советы гораздо сильнее нуждаются в том, что мы можем предложить, нежели мы нуждаемся в советской продукции". 20 декабря 1974 года поправку утвердили обе палаты Конгресса.
Из выступления Генри Киссинджера 18 марта 1974 года:
"Те же самые сукины дети, которые… твердили о том, что вмешиваться во внутренние дела Северного Вьетнама аморально, теперь пытаются подорвать разрядку и заявляют о нашем моральном долге изменить внутреннюю политику СССР".
Как и ожидалось, принятие поправки Джексона – Вэника привело к коллапсу экономического компонента разрядки. Позднее даже главные ее авторы сенатор Джексон и конгрессмен Вэник в неофициальных беседах говорили, что "увязывание еврейской эмиграции с торговлей оказалось контрпродуктивным". Советское руководство также признавало, что ограничение эмиграции евреев не только поставило экономические барьеры на развитии отношений с США, но и изменило к худшему отношение мировой общественности к СССР. Так, секретарь ЦК КПСС Борис Пономарев в 1976 году в неофициальной беседе констатировал: "Надо с еврейским вопросом что-то делать. Мы недооценили отрицательного влияния этого вопроса на результаты нашей внешней политики и вообще на возможности продвигать идеи социализма на Запад".
После полной отмены ограничений на эмиграцию из СССР в 1991 году США ежегодно накладывали мораторий на действие поправки Джексона – Вэника в отношении России. Но официально она была отменена для РФ лишь в 2012 году. Американские сенаторы во главе с республиканцем Джоном Маккейном выступили за отмену поправки в обмен на принятие Конгрессом "списка Магнитского", разрешающего вводить персональные санкции в отношении лиц, причастных к нарушению прав человека и принципа верховенства права в России.
"Решение принадлежало полному маразматику"
25 декабря 1979 года советские войска вторглись в Афганистан для исполнения, как говорилось в официальном сообщении, "интернационального долга". 14 января Генеральная Ассамблея ООН осудила советское вторжение и призвала к немедленному выводу войск.
Из дневника заместителя заведующего международным отделом ЦК КПСС Анатолия Черняева от 28 января 1980 года:
"Весь мир нас осудил и проклял: в ООН – 104 делегации проголосовали против нас и только 17 – с нами… Нас осудили правительства и парламенты, всякие комитеты и деятели персонально, партии и профсоюзы. Даже некоторые "братские" – ИКП, КПИ, КПВ, японцы, бельгийцы, шведы. За агрессию, за попрание всех международных норм, за оккупацию, за подрыв разрядки, за провоцирование гонки вооружений, за посягательство на мусульманский мир, на неприсоединение … и проч., и проч. … Ужас ситуации состоит в том, что окончательное = единоличное решение принадлежало полному маразматику".
Президент США Джимми Картер еще до заседания ООН заявил, что остановить Москву могут не призывы, а экономические санкции.
Из обращения к нации Джимми Картера от 4 января 1980 года:
"Торговля с Советским Союзом будет строго ограничена. Я решил остановить или сократить экспорт в Советский Союз по трем направлениям, которые особенно важны для них. Эта новая политика будет скоординирована с нашими союзниками.
Я распорядился прекратить выдачу лицензий на продажу Советскому Союзу высоких технологий и стратегических материалов впредь до пересмотра нашей политики лицензирования.
Право на промысел рыбы в американских водах будет резко ограничено для Советского Союза. 17 миллионов тонн зерна, заказанного Советским Союзом сверх того количества, которое мы обязаны продать ему, не будут поставлены. …После консультаций с другими ведущими экспортерами зерна я уверен, что они не будут восполнять непоставленное нами зерно своими дополнительными поставками Советскому Союзу."
Самым неожиданным и болезненным ударом для СССР оказался запрет на поставки зерна. США никогда раньше не использовали "продовольственное оружие", наоборот: посылали бесплатную еду голодающим Поволжья и Сибири еще до того, как установили с Советским Союзом дипломатические отношения. А к началу вторжения в Афганистан между США и СССР действовало торговое соглашение, согласно которому американская сторона обязана была поставлять Москве ежегодно не менее 6 млн метрических тонн зерновых. Еще 2 млн тонн американские фермеры могли продать без разрешения правительства. На поставки свыше 8 млн тонн требовалось согласование. В октябре 1979 года министерство сельского хозяйства США разрешило продать СССР в 1980 году 17 млн тонн зерна свыше нормы.
Это была рекордная цифра, поскольку Советский Союз как никогда нуждался в зерне. Даже в благополучные годы каждая третья тонна советских хлебопродуктов производилась из импортного зерна, а засушливое лето 1979 года сократило собственный урожай зерновых на 21%. От нехватки кормов мог начаться массовый падеж скота, поэтому СССР и собирался закупить за границей 35 млн тонн зерна, 25 из них – в США, где как раз выдался хороший урожай. Отказ в продаже зерна мог обернуться катастрофой не только для скота, но и для людей.
Из дневника Анатолия Черняева:
"В Москве сразу же исчезла мука и макароны… В народе поносят эту никому не понятную интернационалистическую акцию на фоне, фигурально выражаясь, того, что "жрать нечего". Даже из таких городов, как Горький: "десантники" на экскурсионных автобусах продолжают осаждать Москву. В субботу к продовольственным магазинам не подступится. Тащат огромными сумками все, что попало. … Большие потери (14 млрд рублей) государство понесло на водке. Из-за неурожая и прекращения американских поставок пшеницы решено было сократить производство водки. И вот – результаты. А новогоднее увеличение цен дало всего 2 млрд рублей. … Положение такое, что придется отказаться платить по прежним кредитам. А это объявление о банкротстве, со всеми вытекающими".
К счастью для СССР, Картер ошибся, когда говорил, что другие крупные экспортеры поддержат его решение. Аргентина изначально заявила, что она против "зернового эмбарго", и увеличила поставки на 30%. Канада поначалу поддержала инициативу США, но затем отказалась от своего решения и увеличила поставки на 50%, заявив, что американские производители отнимают у нее традиционных покупателей. Австралия в 1980 году продала в Советский Союз зерна больше, чем за четыре года до этого вместе взятые. Объемы зернового экспорта в СССР нарастила и Испания. Все это позволило Советскому Союзу пережить "зерновое эмбарго" куда более спокойно, чем бойкот Олимпиады – еще одно следствие вторжения в Афганистан.
Зато по американским фермерам "зерновое эмбарго" ударило очень больно: к лету 1980 года они понесли убытки в размере 2,5 млрд долларов, которые пришлось компенсировать из бюджета. Поэтому 25 марта 1980 года в ходе слушаний в комитете Сената представители американского бизнеса заявили, что ущерб нанесен прежде всего интересам США. Так, одна только компания North American Cars, перевозившая зерно для поставок в СССР, потеряла 200 млн долларов. Конгрессмен Роберт Доул резюмировал, что "подобными действиями мы надели на наших фермеров и экспортеров зерна нечто вроде смирительной рубашки".
Тем не менее 24 июля 1980 года палата представителей Конгресса США отклонила предложение об отмене "зернового эмбарго". Конгрессмены, проголосовавшие против, заявили, что такой шаг "подорвал бы попытки Картера продемонстрировать американское неодобрение" политике СССР в Афганистане.
2 января 1981 года проигравший выборы Картер продлил запрет еще на год. Но его преемник Рональд Рейган, обещавший во время предвыборной гонки отменить эмбарго ввиду его неэффективности, выполнил обещание через 3 месяца после вступления в должность, в апреле 1981 года.
"Понадобилось личное вмешательство Маргарет Тэтчер"
13 декабря 1981 года в Польше было введено военное положение, чтобы подавить "контрреволюцию" во главе с движением "Солидарность". Через две недели, 29 декабря 1981 года, президент Рейган объявил о новом пакете санкций в отношении СССР за репрессии "по отношению к польскому народу". Его главной частью стал запрет на поставку американскими компаниями в СССР электронного и нефтегазового оборудования.
Эта мера была направлена против строительства первого в мире трансконтинентального газопровода "Уренгой – Помары – Ужгород" с пропускной способностью 28 млрд куб. м в год. Он строился для транспортировки природного газа в страны Западной Европы из месторождений в Западной Сибири. В реализации проекта участвовали европейские компании и банки – Deutsche Bank, Creusot-Loire, Mannesmann, John Brown Engineering и др. Так, в июле 1980 года Берлин согласился предоставить Москве 4,75 млрд долларов для строительства газопровода – чуть менее половины от всех инвестиций в проект.
"США заявили, что, запретив поставки нефтегазового оборудования, они намерены предотвратить попадание стран Западной Европы в энергетическую зависимость от Советского Союза, – поясняет Борис Алтунин. – Однако европейские члены НАТО не захотели солидаризироваться с США, поэтому в июне 1982 года Вашингтон ужесточил санкции. Теперь их действие распространялось не только на продукцию американских фирм, но и на оборудование, производимое их зарубежными филиалами и иностранными компаниями по американским лицензиям. Это решение привело к острому конфликту между США и их западноевропейскими союзниками".
В июле-августе 1982 года правительства ФРГ, Франции, Великобритании и Италии встали на защиту своих производителей. Они объявили американские санкции незаконными и рекомендовали своим компаниям работать в прежнем режиме. Бонн, в частности, настаивал на том, что соглашение с СССР было заключено до ввода эмбарго, потому не должно попадать под его действие.
При поддержке своих правительств консорциум немецких банков, а также банки Франции и Японии предоставили кредиты на поставки оборудования для газопровода. А в августе 1982 года ряд европейских компаний поставили оборудование в СССР, после чего США ввели в их отношении специальные санкции.
"Наиболее показательна ситуация с британской компанией John Brown Engineering, – полагает Борис Алтунин. – За невыполнение обязательств по контракту с советской стороной ей грозили штрафные санкции в размере до 400 млн фунтов, что повлекло бы за собой массовые увольнения сотрудников и фактическое разорение компании. С другой стороны, выполнив обязательства перед СССР, она потеряла бы возможность использовать технологии компании General Electric и рынок в Америке. Чтобы найти выход из этой патовой ситуации, понадобилось личное вмешательство Маргарет Тэтчер. Лишь после долгих переговоров с Рейганом она смогла вывести John Brown Engineering и ряд других компаний из-под действия американских санкций".
После того как европейцы наотрез отказались подчиниться давлению США и ограничить закупки советского газа, Рейгану пришлось уступить. Кризис в трансатлантических отношениях окончательно разрешился 13 ноября 1982 года, когда президент США объявил об отмене эмбарго на поставку нефтегазового оборудования в СССР. В январе 1984 года "Уренгой – Помары – Ужгород" был введен в эксплуатацию, однако из-за санкций вместо двух запланированных линий газопровода была проложена только одна.
"Из-за того, что советская экономика не была рыночной, очень сложно оценить, насколько сильно на нее воздействовали санкции США и других западных стран. Однако можно с уверенностью утверждать, что санкции заметно повлияли на снижение эффективности советской экономики и замедлили ее технологическое развитие. В любой подсанкционной экономике производство ведется с большими издержками и отставанием от других стран. Конечно, нельзя напрямую связывать с санкциями коллапс экономики СССР в конце 1980-х – начале 1990-х годов, там была целая совокупность причин, но санкции, очевидно, внесли свою лепту в этот процесс", – резюмирует Борис Алтунин.
