«И ныне дикой тунгус». Сибирские индейцы в жизни и в кино

В проекте "Такие малые народы" мы рассказываем об исторических судьбах и современных проблемах аборигенов Сибири.

В Эвенкийском районе Красноярского края протекает река Подкаменная Тунгуска. Оба этнонима − тунгус и эвенк обозначают представителей одного сибирского народа − кочевников, заселивших огромную территорию от Ледовитого до Тихого океана. На оленьих упряжках они совершали тысячекилометровые переходы через Дальневосточную тайгу, степи и горы Забайкалья, болота Западной Сибири. Мобильность тунгусов поражала воображение русских первопроходцев, так же, как невероятное боевое искусство тунгусских воинов, которые, словно ниндзя, умели оставаться невредимыми под градом вражеских стрел.

Это единственный коренной народ Сибири, упомянутый Пушкиным. "И ныне дикой тунгус", по мнению Александра Сергеевича, должен был прославить его имя, вместе с финном и калмыком. Упоминание тунгусов в стихотворении "Памятник" свидетельствует о том, что 200 лет назад "сибирские индейцы" (как позже назовет их Ф. Нансен) были хорошо известны современникам. И если бы тогда в России появился писатель, подобный Фенимору Куперу, то художественные описания сражений между русскими и тунгусами могли бы стать популярнейшим чтением XIX века.

Впрочем, тунгусы не могли пожаловаться на недостаток известности. В начале ХХ века на весь мир прославился "Тунгусский метеорит". В 1924 году на Дальнем Востоке произошло восстание тунгусов против советской власти. Причем восставшие объявили о создании независимого государства и обратились в Лигу Наций с просьбой о признании. А в конце 1920-х годов, когда кино было объявлено важнейшим из искусств, именно тунгусы стали героями "сибирских блокбастеров", которые снимались на Ленфильме и на киностудии Новосибирска, легендарном "Голливуде за Каменкой".

В 1931 году тунгусам поменяли имя, и с тех пор они стали называться эвенками. По данным переписи 2010 года, в Российской Федерации проживает около 35 тысяч человек, относящих себя к эвенкам. Примерно столько же представителей эвенкийского народа живет на севере Китая.

В интервью Сибирь.Реалии историк и этнограф, доцент Томского государственного университета, Ирина Максимова рассказала о том, почему именно эвенки являются её "любимым народом", как происходили контакты тунгусов с русскими первопроходцами и почему шаманское знание остается актуальным в XXI веке.

− Ирина Евгеньевна, как получилось, что кочевники-эвенки освоили такое обширное пространство, от Тихого океана до Ледовитого?

− У каждого этноса есть своя ниша, связанная со способом природопользования. И эвенки, будучи оленеводами, занимали те участки земли, которые не интересовали народности, занимавшиеся по преимуществу рыболовством. Но важно и то, что ни у эвенков, ни у большинства их соседей по территории проживания не было "географического" представления о собственности на землю. К примеру, в Нарымском Приобье бок-о-бок, "чересполосно", жили два разных народа – селькупы (остяки) и эвенки (тунгусы). Но сами они при этом считали, что живут на разных территориях, поскольку селькупы обитали вдоль рек и озер, а эвенки занимали болотистые "гривы", между которыми они легко перемещались на оленьих упряжках. Если добавить к этому чрезвычайную адаптивность к условиям проживания и местным обычаям, то становится понятно, почему они смогли "просочиться" между другими этносами и освоить огромные пространства от Урала и до Сахалина и от Таймыра до северного Китая.

− С чем связан их отказ от кочевого образа жизни в ХХ веке?

− В различных районах Сибири это происходило по-разному и в разные десятилетия ХХ века. Поскольку в первые годы становления советской власти пушнина была важнейшей статьей экспорта, а эвенки, благодаря оленям, опромышляли самые глухие уголки тайги, государство активно поддерживало таежное оленеводство. Появлялись многочисленные правительственные постановления, строились пункты приема пушнины, ветеринарные пункты, интернаты для детей, больницы, эвенков снабжали необходимыми товарами. Но само по себе таежное оленеводство не рентабельно, поскольку не дает "прибавочного продукта". Тайга не может "прокормить" большие стада. И с утратой значения пушной охоты утратило свою экономическую значимость оленеводство. В 1960-х годах наибольшую ценность стал представлять лес, на местах бывших пастбищ начинается массовое строительство леспромхозов. Затем акцент переместился на нефтедобычу, и государство окончательно перестали интересовать оленеводческие совхозы. По сути, они были уничтожены, и традиционные кочевки стали личным выбором нескольких семей, которые отказались переселяться в поселки и вели привычный образ жизни до 1980-х годов.

− А если вернуться назад, как происходили первые контакты эвенков с русскими первопроходцами?

− Эвенки, которых в то время называли тунгусами, как я уже говорила, не имели государственности. Поэтому о них трудно говорить "вообще", это всегда конкретные случаи − в одном месте они мирно общались с русскими, в других местах − воевали. Как, например, в районе Нарыма, где в 17-м веке сложилась напряженная конфликтная ситуация. Русских интересовал пушной товар, который для тунгусов не представлял большой ценности – они лыжи подбивали соболями для лучшего хода. И тут вдруг появляются люди, готовые за соболью шкурку давать ложку бисера или металлический нож. Это был взаимовыгодный обмен, и каждая сторона считала, что получила хорошую прибыль. Однако по мере ведения ясака, ужесточения административного давления и, как неизбежное следствие, распространения случаев обмана местного населения, стали возникать и военные конфликты. Самый известный эпизод − нападение тунгусов под предводительством князца Данула на Кетский острог в самом начале XVII века. Причины конфликта неясны, отдельные историки считают это войной за сферы влияния: якобы тунгусы к тому времени обложили данью местное население и рассматривали русских как своих соперников. Об этом, в частности, рассказывает Миллер в своей "Истории Сибири". А воевать тунгусы умели – с самого раннего детства мальчиков учили стрелять из лука, уворачиваться от стрел противника, отбивать летящие в него стрелы, тренировали выносливость, заставляя бегать "по нетоптаному снегу", имитировали сражение раненого воина с несколькими противниками, обучали военным хитростям. Интересное описание мы встречаем у Матиаса Кастрена, финского исследователя XIX века

"Два человека, взяв веревку каждый за конец, начали кружить ею изо всей силы по воздуху, наблюдая при этом, чтобы она никак не касалась земли. Третий с голыми ногами, перепрыгивая через нее, поднял с земли лук и стрелы, натягивал лук и стрелял, и во все это время веревка ни разу не ударила его по ногам. Рассказывали, что есть смельчаки, прыгающие таким образом и через острие пальмЫ (разновидность копья, с односторонней заточкой лезвия. −​ СР), которой кто-нибудь, лежа на земле, машет изо всех сил".

Кастрен М.А. Путешествие в Сибирь (1845-1849)

− Предания о знаменитых военных вождях (сонингах), защищавших свой род, формировали образец для подражания. Если человек претендовал на то, чтобы стать сонингом (вождем), то ему устраивали очень трудное испытание: строилось семь помостов, на самый верх поднимался кандидат в вожди, и по команде шамана в него начинали стрелять из луков все воины этого рода. Он должен был увернуться от стрел, перепрыгивая с помоста на помост, причем оценивалась как техника исполнения этого смертельного номера, так и эстетика – насколько красиво и грациозно он всё это проделывает.

Понятие "красоты" у тунгусов относилось и к правилам ведения войны – они были рыцарскими. Нельзя было нападать ночью, перед нападением противников предупреждали о "начале военных действий". Когда сталкивались два рода или племени, то всё решалось в поединке между сонингами, которые, перед началом боя, произносили ритуальную формулу: "Если я погибну, за мою смерть не мстить, а моего верхового оленя убейте у меня на могиле". Лучшими качествами воина были ловкость, выносливость, а "доспех" тунгусского воина был рассчитан именно на рукопашную схватку "один на один". Поэтому в столкновениях с русскими силы были заведомо неравны, поскольку велись "по разным правилам": тунгусы ожидали рыцарского поединка вождей, а защитники острога, что называется "без затей", применили огнестрельное оружие и рассеяли тунгусский отряд. Нельзя сказать, что там была "гора трупов", но потеря даже нескольких воинов, которые были прежде всего охотниками и кормильцами своих семей, была для родовой группы ощутимой.

Другие случаи возмущения эвенков русскими порядками связаны с обманом при сборе ясака и продажи муки и товаров в "хлебозапасных магазинах". В некоторых случаях доходило до анекдота. Понятно, что кочевники были неграмотны, и сборщики ясака этим пользовались. Они придумывали имена, звучащие как бы по-тунгусски, а по сути – мертвые души – которые, якобы, тоже брали муку и товары в долг. Понятно, что образовавшийся излишек шел "на личные нужды" продавца магазина, а с тунгусских старейшин спрашивали долг их мнимых "сородичей". Вот против этого эвенки тоже время от времени восставали, особенно если дело доходило до наказания "неплательщиков".

− Действительно жаль, что не нашлось в тех краях своего Фенимора Купера.

− Если говорить о литературе, то в советское время каждому малому народу положено было иметь национального писателя. У эвенков это был Алитет Семушкин. На мой взгляд, его короткие истории, при всей наивности, по-своему, очень интересны. Как например, "Танчами":

"Моего деда звали Танчами, что означает Кривоногий. У него, действительно, ноги были колесом, а сам толстый, как росомаха. Ходил вперевалку, как гагара. Он был шаманом, говорили, очень сильным шаманом.

Становление его было таким. Когда маленьким был, вечно плакал. Его плаксой и дразнили. Начинал хныкать, потом - плакать, и вот плачет, плачет и сам не заметит, как этот плач переходит в песнопения, в шаманский вой. Тут уж гадать не надо было, кем будет. Духи сами выбрали. И чтобы он был сильным, его специально лупили прутиком, чтобы начинал плакать...

Я маленьким был, но помню его. Его арестовали в тридцатых годах. Увезли куда-то... Он мог жевать раскаленные угли, плясать на них босиком и не обжигался. На лыжах ходил по воде и не тонул, вот таким шаманом был мой дед, Танчами".

− На ваш взгляд, кто из писателей, русских или эвенкийских, достовернее всех рассказал об этом народе?

− Когда сами эвенки пишут о себе, то их рассказы лучше воспринимать как сообщения информаторов. Безусловно, они помогают понять менталитет народа, но вряд ли могут служить достоверным источником. Что касается художественной литературы, то наиболее интересными я считаю книги Григория Федосеева, инженера-геодезиста, который стал популярным писателем. Люди старшего поколения, наверное, помнят детективно-приключенческую повесть Федосеева "Злой дух Ямбуя", по которой был снят одноименный фильм. Ещё один очень интересный писатель − это Олег Волков. Ровесник века, он родился в 1900 году, окончил Тенишевское училище в Петербурге. Кстати, он был одноклассником Владимира Набокова. Но, в отличие от последнего, Волков остался в России и четверть века провел в ГУЛАГе. После войны он отбывал ссылку на реке Сым в Красноярском крае (это был уже его пятый арест), где жил среди эвенков, так же, как за полвека до этого ссыльный революционер Богораз жил среди чукчей. Понимаете, это особый опыт − Волков не изучал эвенков как исследователь, чтобы написать о них научный труд. Фактически он оказался на их территории как бесправный изгнанник и разделял тяготы их жизни, наблюдал, как давит их цивилизация, как они спиваются (о чем говорится в рассказе "Огненная вода"). Это действительно удивительный человек и замечательный писатель – он не "нагнетает" сюжет, не умиляется "природным жителям", но в то же время изумительно точно передает и безысходность положения маленькой группы эвенков, оказавшейся на грани вымирания, и особое очарование их менталитета и отношения к природе. Мне приходилось несколько раз бывать в тех местах, о которых писал Волков, и хотя в его книгах я не встретила ни одного знакомого имени, у меня было ощущение полного узнавания.

"Мне однажды пришлось спросить у Бояринова − как это он решается отправляться в тайгу без оружия на медведя? Он только плечами пожал: не было случая, чтобы зверь тронул эвенка.

− У нас любой ребенок прогонит медведя − с ним только надо уметь поговорить, усовестить его: он поворчит, повернется и отправится восвояси, с дробовиком ходить неспособно − тяжело. Это русские берут с собой по два ружья, а мы не любим: надо, чтобы легко было идти, иначе много не напромышляешь.

В том, что медведи способны понимать человеческую речь и внять разумным доводам, меня однажды уверял молодой эвенк с Подкаменной Тунгуски, где зверя особенно много. Этот Кеша даже утверждал, что можно уговорить медведя подождать, пока достанешь патрон и зарядишь ружье. Однажды летом мы ходили с ним по тайге, всюду обнаруживая свежие медвежьи следы. В ином месте продирались в зарослях, где нехитро было столкнуться со зверем нос к носу. Однако Кеша шел беззаботно, в полной уверенности, что исход встречи с медведем зависит всецело от его
желания: захочет − прогонит мишку, нет − прикажет остановиться и выцелит его в упор".

О. Волков. Таежная страда

− Другой советский писатель − Василий Величко, больше известный нам как человек, расследовавший преступления ГПУ на так называемом "острове смерти", занимался партийной работой среди эвенков и даже сочинил от их имени письмо Сталину. Похоже, что Величко вообще любил писать Сталину, но при чем здесь эвенки?

− Величко был искренний энтузиаст. Как натура творческая он горячо верил в то, что он делает. Его отправили к эвенкам как пропагандиста, чтобы объяснить им, что такое советская власть. Он разучивал с ними "Интернационал", заставлял их делать зарядку по утрам, учил различать лица "вождей пролетариата". Отчет о работе "кочевой политшколы", который Величко отправил Новосибирск, содержит описание его "достижений". Так, например, в отчете сказано: "Вождей всех, за исключением Энгельса, узнали по портретам. Даже дети узнали Ленина, Сталина и Калинина".

Но, поскольку Величко был умным человеком, он понимал, что эвенкам навязывают несвойственный им тип ведения хозяйства. Партийные чиновники в Новосибирске не понимали, в чем разница между эвенками и селькупами, для них и те и другие были таежными людьми. А то, что селькупы − оседлый народ и охотники, а эвенки − кочевой, вроде, как бы и неважно. Пусть они все работают в одном совхозе и приносят пользу советской власти. Вот Величко и придумал написать вождю от лица эвенков. Это письмо сохранилось, больше того − Сталин его прочитал, там имеются карандашные пометки, сделанные его рукой. В письме была забавная инструкция по использованию трубки, которую эвенки отправили в подарок Сталину с припиской, ну, табак у тебя, наверное, свой имеется, а если трубка засорится, то там есть такая дырочка, ты в ней поковыряй палочкой, и трубка снова будет работать. Тем не менее, письмо сработало: эвенкам было разрешено организовать оленеводческий совхоз, соответствующий их образу жизни.

− В конце 1920-х годов в Новосибирске появилась своя киностудия, которую называли "Голливуд за Каменкой". Там снимали блокбастеры и этническое кино, в том числе фильмы с участием эвенкийских охотников и шаманов. С чем связан выбор представителей этого народа на роль киногероев?

− Действительно, в те времена, когда ещё не было жестких требований к киноискусству со стороны партии, а творческий энтузиазм был на подъеме, появлялось много интересных экспериментальных работ. Очевидно, что Сибирь была привлекательна своей местной тематикой, отсюда и идея не просто снять фильм "про туземцев", но и пригласить на главные роли представителей этих народностей. Одним из таких успешных проектов стал фильм "Тунгус с Хэнычара", основанный на реальных событиях. В 1920-х годах в Западной Сибири проводились активные землеводо-устроительные работы. Один из участников этой экспедиции, Иннокентий Шухов, опубликовал статью, в которой описал встречу с тунгусом Кантельяном и привел два любопытных эпизода. Первый носил скорее юмористический характер: тунгус попросил у членов экспедиции "грамоту" на владение рекой Арангасом с условием, чтобы русские туда не ходили промышлять, и был очень опечален, когда ему сказали, что сделать это нельзя.

Второй эпизод отражал столкновение двух "прав собственности" − русского и тунгусского. Когда семья Кантельяна стала страдать от нехватки припасов, он взял содержимое чужого лабаза. Согласно эвенкийским этическим нормам это было допустимо, но нужно было оставить личный знак (тамгу) – обязательство вернуть долг, что Кантельян и сделал. Однако с точки зрения русских промысловиков это была кража. На основе второго эпизода новосибирский писатель Михаил Никитин сочинил пролетарскую историю о том, как русские защищают бедного тунгуса, семье которого нечего есть, от местного богатея-кулака.

Фильм по сценарию Никитина снимали частично в Новосибирске, где тунгусов изображали местные китайцы, и "на натуре" − в районе Туруханска, где роли тунгусов играли сами тунгусы. В съемках даже участвовал шаман, правда, не тунгусский, а остяцкий, но киношников такие тонкости мало волновали. Критики потом отмечали, что исполнитель главной роли, молодой тунгус Кевебуль, был совершенно гениальным актером.

"Я помню до сих пор его печальные глаза, такую тоску во взоре во время репетиции кадра, который назывался "голодно в чуме Кевебуля, нет зверя". А как по-правдашнему глядел он на "своего сынишку"! Мы даже забывали, что сынишка − статист, китайчонок с новосибирского рынка, и что Кевебуль еще не успел побывать даже мужем. У него была огромная наблюдательность охотника, неукротимое желание и самое главное – талант…"

Виктор Ватолин. "Голливуд за Каменкой: Очерки зарождения и становления производства фильмов в Сибири"

− К сожалению, этот незаурядный человек, прекрасный знаток древних сказаний очень рано умер. Фильм "Тунгус с Хэнычара" вышел в прокат, его отправляли на кинофестиваль в Германию, он был продан в Америку, где шел под названием The law of the Siberian Taiga и собрал очень неплохую прессу, только "Нью-Йорк таймс" напечатала две рецензии. Впечатления западных кинокритиков были смешанные. Американцы высоко оценили игру Кевебуля, но отметили, что в фильме слишком много советской пропаганды. Забавно, что на родине создателей фильма, наоборот, обвиняли в "джеклондоновщине" и в том, что недостаточно внимания уделено теме классовой борьбы среди туземцев. К сожалению, фильм не сохранился. От него осталось всего несколько монтажных листов и несколько рекламных плакатов. Но история "эвенкийского кино" продолжилась благодаря студии "Ленфильм", где работала режиссер Рашель Мильман. Она решила экранизировать эвенкийскую легенду. В 1930 году на экраны страны вышел фильм "Мститель" − о богатыре, чье сердце покрыто медвежьей шерстью.

Центральным эпизодом фильма становится эвенкийский праздник иконипко, который сейчас стал чуть ли не "визитной карточкой" эвенкийской культуры. Первыми его зафиксировали именно создатели фильма "Мститель" − роли участников праздника исполняли сами эвенки и, разумеется, они играли очень достоверно – это был знакомый им ритуал, и они отлично понимали, что делают. Создатели фильма были настолько впечатлены отснятым материалом, что привезли шамана и ещё несколько человек в Ленинград, построили на Марсовом поле шаманский чум, где записывали звук камлания – у них была идея сделать звуковую версию фильма. Но эта затея провалилась, фильм был обвинен в идеологической невыдержанности. Авторы пытались подстроить сценарий под требования времени, они придумали роль комиссара, который отправляется в Сибирь, чтобы объявить туземцам о наступлении новой справедливой жизни без эксплуататоров. Но шаманская линия была настолько сильной, что коммунистическая идеология выглядела притянутой за уши, роль "народных масс" была показана слабо, и в результате фильм был обвинен в идеологической невыдержанности. К сожалению, от него также остались лишь несколько вариантов сценария и около сотни пробных фотографий.

− Несколькими годами раньше, в 1924-м, на Дальнем Востоке произошло восстание тунгусов. Гражданская война к тому времени уже закончилась, и вдруг начинается достаточно мощный национальный бунт против советской власти. Леонид Юзефович в своем романе "Зимняя дорога" называет причинами этого выступления действие налоговых органов, которые довели до абсурда тезис Ленина о том, что "социализм −​ это контроль".

"На этот раз восстали приморские тунгусы. Они всегда жили по своим родовым законам, а теперь власти обложили налогом их оленей, собак и даже каждое дерево, срубленное на жердь для урасы или на бересту для лодки, что для тунгусов было примерно то же самое, как если бы их заставили платить за воздух, которым они дышат. Правила регистрации пушнины дошли до полного абсурда: на тысячеверстных таежных просторах охотник обязан был прибыть непременно в Аян или Нелькан, найти представителя власти (тот мог быть пьян, или не в духе, или уехать по делам), предъявить разрешение на охоту вкупе с квитанцией об уплате пошлины за таковое разрешение и добытые шкуры, причем их головную часть следовало предварительно очистить от жил и прожилок для удобства наложения на нее печати, затем с помощью человека, знающего тунгусский язык и умеющего писать по-русски, что вместе встречалось нечасто, заполнить анкету с точным указанием, в каком месте и в какой день какого месяца был убит тот или иной зверь, и еще уплатить пятипроцентный сбор с гипотетической стоимости каждой шкуры. При ее продаже приходилось заново проходить аналогичный, бессмысленный и мучительный для лесных жителей бюрократический лабиринт. Доведенные до отчаяния тунгусы с боем захватили Аян, арестовали с десяток милиционеров и советских уполномоченных и объявили Аяно-Нельканский район независимой Тунгусской республикой…"

Леонид Юзефович. Зимняя дорога

–В исторической литературе, посвященной этому восстанию, говорится, что восставшие утвердили государственные символы, в том числе, флаг, и обратились в Лигу Наций с просьбой о помощи. Это звучит немного странно. Вы уже упоминали о том, что тунгусам была чужда идея государственности.

– В самом деле. Ближайший к ним народ, у которого были представления о государстве, − это якуты. У самих тунгусов ничего подобного не было. И, скорее всего, тут не обошлось без влияния якутов и русских. Я думаю, что сами тунгусы толком не понимали, что они делают и за что выступают. Их адаптивность позволяла им без труда находить "общий язык" с другими культурами, не теряя при этом своей самобытности. Например, они с легкостью крестились и принимали христианство, не воспринимая это как измену шаманизму. А все потому, что в русских селения господствует "русский Бог", и, если ему нужно, чтобы эвенки крестились, то почему бы и нет? Думаю, что с этим восстанием и объявлением "своего государства" произошла похожая история. Но, кстати сказать, поставленной цели они тогда добились − поборы были ограничены.

− Какие элементы традиционной эвенкийской культуры, на ваш взгляд, важны для выживания этого народа сейчас?

− Говоря о восстановлении традиционной культуры, мы не должны представлять себе архаическую картину: чумы, покрытые берестой, одежда из оленьих шкур и хлеб, испеченный в золе, как это делали предки. Это не восстановление культуры, а скорее действо в стиле ньюэйдж, сродни практике неоязычников, которые ходят с веточками на голове и славят Перуна, а потом возвращаются к благам цивилизации. Главный показатель возрождения культуры – сохранение способности осмысливать происходящее как бы сквозь призму своей истории и традиционных ценностей. И основная проблема – это утрата мировоззрения коренных народов, этики равноправного взаимодействия между человеком и другими живыми существами, которая была заложена в шаманизме. Наше "золотое правило нравственности" распространяются только на людей. А шаманист это правило проецирует на отношение со всем миром, всеми населяющими его существами, и его нравственный императив звучит так: обращайся с миром так, как бы ты хотел, чтобы мир обращался с тобой. В этой нравственной системе все бедствия, которые с нами происходят, − война, голод, эпидемия, глобальное потепление − всё является "ответкой" природы на действия человека. Когда эвенкийский творец − Окшери − создавал мир, он создал и духов мушун, которые должны следить за порядком. Но когда люди стали забывать заложенные им законы, убивать животных только из прихоти, загрязнять природу, в брошенных ими вещах и оставленных без обрядов костей животных стали появляться зловредные духи "хиташал". Они не участвовали в договоре между Окшери, людьми и миром, поэтому они не подчиняются никаким законам. Их цель − уничтожение людей. Мрачновато, но во многом справедливо.